Флибустьерское синее море - Василий Баранов

— Вот это да!

— Что? — Спросил майор, стоявший рядом.

— Вибровзрыватель "ромашка", смерть сапера. После первого взрывателя включается второй. Разрядить его не возможно. И вывести мину не получится. Рискованно. Малейший толчок. И все. Видишь, майор, шесть клемм. Надо нажать одну. Не угадаешь, конец. Мало шансов угадать. Повезло тебе, парень. Ты где научился?

— В школе, на уроках труда. — Привязался. Мужик, сам знаешь, где такому учат.

— Давай документы. Шутник.

У Даньки с собой был только студенческий билет. Он протянул его майору.

— Юридическая академия?

— Так точно. Буду полицейским.

— И там тебя научили…

— Да, на уроках труда. Мы постоянно только этим и занимаемся.

— Ясно. Адрес? — Начали оформлять протокол.

Покупатели поспешили уйти. Бог с ними, с продуктами. Мужичонка в потертой шапке и дубленке тоже выбрался из магазина, прижимая к себе ее, родную. Он спас ее от террористов. Теперь есть настоящий повод отметить это дело. С другой стороны, и платить не пришлось. Что бы им почаще эти бомбы подкладывать. Жаль, надо было вторую бутылку прихватить. Протокол составили. Кассир рассчитала Даньку. Она все еще пыталась прийти в себя. Не каждый день ты сидишь на пороховой бочке. Ребята вышли из магазина, сели в машину. Еще сотня метров и они возле дома Гриши. Поднялись в подъезде, вошли в квартиру. Дома никого не было. Жажгли свет, прошли на кухню, вытащили свои покупки.

— Сейчас чайник подогреем. — Сказал хозяин. — Даня, микроволновку включи. В холодильнике котлеты оставались. Вот батон.

Даня нарезал батон, порезал сало. Разложил его на хлеб. Свен, никого не дожидаясь, взял один из кусочков хлеба с салом. Откусил.

— Парни, только у нас можно отведать такое.

— Так ешь, папа.

— Не заставлю себя упрашивать. Я же пират, а не барышня.

Часть 15

Чайник закипел. Гриша выключил конфорку. Они не слышали, как вернулся домой Игорь Иванович. Он прошел на кухню, увидел гостей.

— Добрый вечер, честной компании.

— Добрый вечер.

— Это мой папа, — представил Гриша Свену своего отца. — Игорь Иванович.

— А это мой, — вмешался Данька, — Александр.

— Очень приятно, — поздоровался Игорь Иванович с капитаном. — Не помешаю?

— Нет, папа, садись. Я тебе котлеты положу. Потом чай будем пить. У нас торт есть.

— О! А что празднуете? — Генерал с любопытством смотрел на отца Даньки.

— Да вот, — сказал Даня, — отец в отпуск приехал на недельку.

— Хорошо. Я слышал, вы давно не виделись. И недавно нашли друг друга. — Ему хотелось услышать эту странную историю из уст своего курсанта, Даньки. — Как тебе посчастливилось отца найти?

— Это такая удивительная история. Я сам не поверил, — начал Данька, — Летом решил в отпуск съездить, а тут реклама. Места удивительные, загорать и купаться можно. Думал, в рекламе врут. Но поехал. В Мурманск.

— В Мурманск?

— Ну, да. В Мурманск. Море ласковое, солнце. — Лицо Дани изображало полную искренность. Ни слова лжи. Глаза честные-честные. — И в самом деле, номер в гостинице не далеко от моря. Хорошая гостиница. А кругом жара стоит. Обычно я сланцы на ноги надену, шорты и майка. Полотенце через плечо. Топаю на пляж. Совсем рядышком. Пройти мимо памятника и вниз к пляжу. Город чистый, убранный. Курорт. Там как готовятся к туристическому сезону? Газоны пропалывают, очень тщательно пропалывают. И подстригают.

— А что так с газонами? — Спросил Игорь Иванович.

Свен и Гриша внимательно слушали Даню и удивлялись.

— А как же! Если с весны не прополешь, так такое бывает. Там эти растут. — Данька начал показывать руками. Рука вверх, крутится. — Здоровенные. Здоровенные. Просто страх. Листья распустят. А летом созревать начинают плоды. Орехи кокосовые.

— Кокосовые орехи? — Изумился генерал.

— Да. Когда они созревают, то падают. Глядишь, кому по башке достанется. Вот по весне их и выдирают, пальмы. Что б орехи не падали. Орехи огромные, как на голову упадет или на машину. А мне до пляжа мимо памятника пройти. На постаменте скамеечка, мужик сидит в цилиндре, нога на ногу. Рукой опирается на закрытый зонт. Как же его зовут? А! Дюк Ришелье.

— Даня, ты ничего не попутал?

— Ничего не попутал. На нем так написано. — Лицо — сама честность. — А потом по лестнице. Широкая, длинная. Четыреста двадцать ступеней. Но пройти можно. Это когда светло. А ночью не видать. Там не ходят. Так ее и прозвали. Потемкинская. Ну, темная.

— Потемкинская? — Все засмеялись.

— Так местные говорят. К морю спустишься, там пляж. Не большой. Подальше лучше есть. Но мне лень было туда ходить. Там хорошо, вода теплая. А солнце. Вон видите, как загорел. Если что, поезжайте туда. Рекомендую.

— Спасибо, Даня. Поеду загорать в Мурманск. — Вот шут гороховый.

— Одно там плохо.

— А что? — Так. Сейчас узнаем, что нашего героя не устраивает в этом курортном местечке.

— Вода там прогревается. Так туда медузы приплывают на нерест.

— Медузы на нерест? — Генерал опешил.

— Да, в теплой воде они и нерестятся.

— Замечательно, — теперь уже Свен кивал головой.

— Так это еще ничего. Когда медузы приплывают, за ним крокодилы идут.

— Крокодилы?

— Ну, да. Крокодилы, они, обычно, что едят? Устриц. Ими лакомятся. Так устрицу, ее из скорлупки, из раковины надо достать. И устрицы маленькие. — Даня все показывал руками, маленьких устриц и больших медуз. — Их и чистить не надо, и они большие. Крокодилы и идут. Полакомиться. Нажрутся медуз, на берег вылезут, на солнышке греются.

— А отдыхающие как? Вдруг крокодил укусит. — Вот врет.

— Какое укусит. Медуз наедятся и отдыхают. С места не сдвинуться. Я обычно, прихожу, полотенце расстелю, на нем и посидеть и полежать. А некоторые, на пляже место-то мало, прямо на крокодила садятся.

— На крокодила, Даня? Ничего не перепутал?

— Нет, Игорь Иванович, сам видел. Баба, что с нее взять, села на крокодила. Босоножки на голову поставила. Сумку на спину. Платье на него. Сидела, сидела, встала. Маслом для загара намазалась. В солнечных очках. В шляпе. Руки к солнцу тянет. Крокодилу все это надоело, он в воду пополз. Она не видела. Поворачивается, а сумки и одежды нет. Крокодил уже в воде. Шмотки по волнам плавают. Тетка как завизжит. За крокодилом бросилась. Орет: я тебе пасть порву! Где его поймаешь, уплыл. Как тетка потом печалилась, платье сушила. Из сумки вода льется. А кто ей велел все на крокодила ставить. Поставила бы рядом.

— Да, Даня, хорошо ты там отдыхал. — Все посмеивались. — Отца ты как встретил?

— Так случайность. Жара. Днем обгореть можно. Я и думаю, пойти в номер, прилечь. А тут решил, сувенир купить. Привезти на память. Ряды торговые. Всякую всячину продают, ракушки, панцири черепах. Вот прикуплю панцирь. Не большой. И гравировку сделаю, привет из солнечного Мурманска. Пришел, смотрю. Стоит. Трубку выбирает. Его-то прогорела. Подошел ближе, кричу: папа, папа! Он обернулся, я его и узнал. Он, точно он. Так мы и встретились. Обнялись, радости-то было.

— Да, Даня, удивительная история. — Сказал Игорь Иванович.

У Гришки, как говориться, от удивления челюсть отпала. И Свен не мог скрыть удивления. Даня ничуть не смущался. Он рассказал истинную правду. Всю правду- матку рассказал.

— Даня, ты не подскажешь, а там не растут кусты такие большие, развесистые. Клюквой называют.

Даня потер лоб.

— Помню, в парке были. Кусты большие. Развесистые. И ягоды красные, большие, с арбуз. Под этими кустам в жару народ в тенечке отдыхает. Но в парк я редко ходил. Я больше у моря. Я туда купаться приехал. А не под клюквой лежать.

Народ не выдержал. Все смеялись, кроме Даньки. Он, словно, и не понял, почему смеются.

— Нервы у тебя, Даня, железные. Врешь, и не смущаешься.

— Я правду говорю, — Данька растерян и обижен. Почему ему не верят.

— Фантазер у тебя сын, капитан Свен. — Улыбается Игорь Иванович. Свен то же улыбается.

— Есть немного. Иногда чуть-чуть привирает.

— Как, капитан, ты устроился на Карибах?

— Нормально. Сейчас привык. Приехал отдохнуть на недельку, больше не получается. Нельзя мне дольше. Отвык я от многого. От снега, вспомнил мороженое, вкус сала.

— А в остальном, быт у тебя там налажен?

— У меня дом, полная чаша. Живу не один. Леон, мой бывший матрос. Жанетта, кухарка. Парни, Даня, Хуан, Брайан. Не одинок. Хуан испанец, славный мальчишка.

— Славный? — Возмутился Данька. — Ходит. Пыжится. Нос задирает. Он домоправитель. Важный. Шекспировский Мальвинио. Ему бы розовые чулки, перевязанные желтыми лентами накрест.

Все пересмеивались.

— Представляю Хуана в розовых чулках. Он совсем от рук отбился. Вернусь, щелбан в лоб дам. — Пообещал Даня.

— Ты не очень на него. Молодой. Перебеситься.