Свет во тьме - Аманда Эшли

Сара… сок ее жизни, ее свет…

— Сара!

Габриель ошял губы от ее руки, сердце тревожно забилось, когда он заглянул ей в глаза. Неужели он взял слишком много?

— Дорогая моя, как ты себя чувствуешь?

Она моргнула.

— Не знаю. Небольшая слабость. — Она осматривала его, радуясь, что он уже выглядит лучше, что исчезла смертельная бледность. — Этого достаточно? Или тебе нужно еще?

Она так спокойно предлагала ему еще одну капельку своей крови? Возможно, она совсем сошла с ума? Ведь должна же она испытывать отвращение к тому, что случилось, ей должно быть плохо при одной мысли о том, что он питается чужой кровью. Но она не была напугана даже тем, что дала ему свою кровь. И хотела бы дать больше… всю себя готова была отдать ему.

Показалось ей или она и в самом деле испытывала наслаждение, граничащее с экстазом, когда его губы сомкнулись на ее запястье? «Все это очень странно, — думала Сара. — Слишком странно и непонятно».

— Сара. — Голос Габриеля был полон стыда и раскаяния. Оторвав клок рубашки, он перевязал ей руку и отвернулся.

Он не мог смотреть ей в лицо, чувствуя себя раскрытым и опозоренным. Она узнала о нем самое худшее, увидела его чудовищем, каким он и был на самом деле. Человеческая маска сорвана с его лица. И среди смертных нет ни одного, кто, узнав его тайну, не умер бы.

— Габриель?

— Со мной все в порядке.

— Ты уверен? Возможно, тебе нужно…

— Я уверен! Сара, прошу оставь меня!

— Нет, я не оставлю тебя.

Габриель надеялся, что взял у нее недостаточно крови для того, чтобы приобщить к своему миру, но что если это все-таки случилось? Он не хотел делать ее своей рабой, не хотел отнимать ее свободу, привязывать к себе навеки, манипулировать ее волей. Ему нужны были ее любовь и свободный выбор.

Руки его сжались в кулаки, и он повернулся к ней лицом.

— Я прошу тебя уйти, — нежно сказал он. — Мне нужно побыть одному.

Она не хотела оставлять его, никогда уже не хотела оставаться одной, без него, но тихая мольба в его голосе убедила ее.

— Хорошо, пусть будет как ты хочешь.

В нем тут же разлилась волна облегчения. Если Сара решится оставить его хотя бы ненадолго, все будет хорошо, она сможет спокойно обдумать все случившееся и отказаться от него.

Она дотронулась до его плеча, тут же почувствовав, как он вздрогнул от этого.

— Я вернусь позже.

— Нет.

— Я вернусь, — повторила она тоном, не терпящим возражений.

— Сара!

— Да?

— Там крест перед самым входом, убери его. Тебе придется также вымыть дверную раму.

— Что-нибудь еще?

— Круг из святой воды и чеснока — нужно нарушить его.

— Хорошо.

Он кивнул, тронутый ее готовностью исполнить все, что бы он ни пожелал.

— Ты знаешь, я не могу больше оставаться здесь.

Ну конечно, он не мог здесь остаться, ей это было ясно — ведь место уже небезопасно. И почему только она не догадалась обо всем раньше?

— Я заберу тебя отсюда, — сказала она. — Я скоро вернусь. Ты побудешь здесь лишь до моего возвращения.

— Сейчас утро. Я не смогу выйти.

— Я подумаю, как все устроить, — ответила Сара, заторопившись, прежде чем он мог бы возразить ей.

Оказавшись снаружи, она пожалела, что отпустила экипаж, но, возможно, долгая прогулка — это как раз то, что ей нужно. В другой раз она побоялась бы прогуливаться одна по пустынной дороге на восходе солнца, но не теперь. Сара сосредоточилась на своих шагах, стараясь не думать о том, кем является Габриель и что из этого следует.

Достигнув города, она наняла крытый экипаж и, отказавшись от кучера, отправилась в нем на свою квартиру.

Обойдя комнаты, Сара везде задернула шторы, а в своей спальне прибила к окну стеганое одеяло, чтобы ни единый луч не просочился внутрь. Затем, собрав все, какие могли найти, покрывала, забросила их в экипаж и помчалась назад к коттеджу.

Не желая, чтобы она видела его погруженным в сон, похожий на смерть, Габриель, почувствовав ее приближение, заставил себя пробудиться. Двигаясь очень медленно, он взял свой плащ, куда был вшит тонкий слой с землей его родной Валь-Лунги. Чтобы выжить в чужих краях, он должен был всегда иметь при себе эту землю.

Ему потребовалось напрячь все силы и волю, чтобы встретить ее у двери. Если бы солнце было еще чуть-чуть выше, это было бы невозможно.

— Идем, — сказала она, закутывая его тремя слоями покрывал, а затем вывела из коттеджа к экипажу.

Он разместился на самом дне кареты. Ему казалось, что солнце ищет его, нащупывает своими лучами, и он знал, что умрет в мучительной агонии, если Сара решит предать его.

В столь раннее утро народа на улицах почти не было. Когда они подъехали к ее квартире, она быстро отомкнула дверь и сбежала по ступенькам вниз, чтобы помочь Габриелю выйти из кареты и добраться до дверей. Войдя, она сразу провела его в спальню.

Он стряхнул с себя покрывала и успокоенно вздохнул, оказавшись окруженным тьмой.

— Тебе нужно что-нибудь? — поинтересовалась она.

— Только остаться одному, — ответил он низким глухим голосом, словно находился в глубоком трансе.

— Хорошо.

— Обещай, что ты не войдешь сюда до наступления сумерек.

— Почему? — спросила она, но прежде чем он ответил, сделала нетерпеливый жест рукой. — Я понимаю. Никаких вопросов.

— Я полагал, что ты уже получила ответы на все вопросы.

— Спи, Габриель. Обещаю, что не потревожу тебя.

Он дождался, пока она выйдет, а затем, расправив поверх постели плащ, растянулся на нем и закрыл глаза, продолжая чувствовать вкус ее крови на своем языке, запах ее тела. Проваливаясь в сон, он думал только о ней.

ГЛАВА XVIII

Габриель пробудился уже в сумерках и довольно долго лежал, вспоминая, что случилось этим днем. Он был переполнен яростью и страдал от голода; словно ножами, резавшего ему внутренности, ничтожная грань отделяла его от сумасшествия. Но затем пришла Сара и предложила ему то, в чем он нуждался. И он, проклятый, принял это.

Даже теперь мысль об этом наполняла его отвращением к самому себе.

Почему она помогла ему? Зная его демонскую природу, зачем притащила его к себе?

— Потому что я люблю тебя.

При звуках ее голоса он сел.

— Нет, забудь об этом.

— Ты уже говорил мне это раньше, помнишь? — сказала Сара, входя в комнату. — Я призналась, что люблю тебя, а ты ответил, что я должна забыть об этом.

— Так, значит, ты помнишь это?

— Та история, которую ты рассказывал мне о молодом человеке, вынужденном отдать свою душу за шанс остаться в живых. Ведь ты рассказывал о себе, так?