Танец кружевных балерин - Людмила Мартова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Немного смущало, что о существовании пуговицы знали и другие люди. И так уж случилось, что все они сейчас были здесь, в городе, собравшись в один момент в одном месте. А вот по случайности ли? Операция по извлечению клада готовилась два месяца. Нужно было все продумать, предусмотреть, составить безукоризненный план и претворить его в жизнь. Так почему же все остальные появились рядом именно сейчас? Тоже готовились? Или кружат коршунами, чтобы в последний момент урвать свое? Эта мысль в последнее время занимала все мысли, не давая спать по ночам.
Внезапное появление этой бабы, сующей нос в прошлое Строгалевых, оказалось второй досадной неожиданностью. Она точно что-то знает, вот только откуда? Ее ателье оказалось прямо под квартирой Строгалевых, а квартира в аккурат над нею. Это совпадение или нет? Почему эта самая Снежана Машковская ходит по городу и задает странные вопросы? Что именно ей известно?
То, что она посреди ночи не побоялась высунуть нос из своей квартиры, признаться, сильно удивило. Прежде она не слышала никаких звуков, а в этот раз то ли не спала, то ли просто была настороже, потому что что-то подозревает. Убивать ее, разумеется, категорически нельзя. Смерть старухи удалось выдать за несчастный случай, повторно так не повезет.
Пока она была в отключке, удалось обыскать помещение ее ателье. Ключи у этой дурынды были с собой. Мысль, что Клеменс Фальк действительно ошибся или просто забыл, что спрятал статуэтку в стену на первом этаже, а не на втором, была внезапной, но проверить ее все-таки стоило. Когда дефектоскоп показал наличие ниши в стене, в том самом месте, о котором и говорил немец, просто на один этаж ниже, сердце на мгновение замерло, а потом застучало с удвоенной скоростью, понеслось в диком темпе вскачь. Неужели все-таки повезло?
Вскрыть нишу не составило труда. Надежда на то, что клад там, была всепоглощающей, и осознание того, что подвернувшиеся под руку портновские ножницы вспарывают гипсокартон, которого в 1948 году не было и в помине, пришло лишь тогда, когда глаза увидели, что действительно имеющаяся в стене ниша совершенно пуста.
От отчаяния хотелось завыть, громко, отчаянно, но делать этого было нельзя. Ни в коем случае. Несмотря на то что этот чужой, успевший стать ненавистным дом спал, громкие звуки могли привлечь внимание. Да и оставшаяся лежать на площадке второго этажа стерва вот-вот очухается. Не хотелось бы встретиться с ней еще раз. Не сегодня, хотя рано или поздно все равно придется.
Чтобы понять, что именно знает Снежана Машковская, встретиться с ней необходимо. От результата этой встречи, возможно, будет зависеть успех всей операции. А еще ее жизнь. Если она действительно что-то знает, то оставлять ее в живых нельзя ни в коем случае. Дело в том, что убить оказалось очень просто. Это представлялось непостижимым, но, только убив в первый раз, понимаешь, как легко можно делать это снова и снова. Особенно если жертва даже не подозревает, что ее враг вышел на охоту. Не надо ей было влезать в это дело, только и всего.
Одно понятно точно: ее ателье ни при чем. Клеменс Фальк не ошибся и не перепутал. Он действительно замуровал чертову статуэтку в будущей квартире Строгалевых, а это означало, что туда придется наведаться еще раз. После случившегося ночью это вряд ли возможно. Наверняка Машковская подняла шум, получив по голове, а значит, визит под покровом тьмы невозможен. Что ж, есть другой способ попасть туда на вполне легальных основаниях. Скорее всего, сегодня к вечеру уже будет получен ответ, когда можно это сделать.
Несмотря на задержку и непредвиденные обстоятельства, ничего еще не было потеряно. Надо только не распускаться, держать себя в руках, зажать нервы в кулак. С имеющимся за плечами жизненным опытом это не так уж и сложно. Итак, встретиться с Машковской, чтобы узнать, что ей известно. Это раз. Получить разрешение на то, чтобы оказаться в квартире. Это два. Спокойно, обстоятельно и без ненужной спешки обследовать дефектоскопом все комнаты и стены. Найти, где спрятана фигурка с сокровищем. Это три.
Останется только придумать, как взломать стену, чтобы никто не догадался, кто именно это сделал. Это будет сложнее всего, но придумать можно, лишь бы точно знать, где именно спрятано сокровище. Это четыре. Раз – два – три – четыре… Всего четыре шага. Так мало и так много. Когда-то, когда эта операция только задумывалась и начиналась, казалось, что все будет гораздо проще.
В памяти вновь всплыло лицо старухи в тот момент, когда она сначала увидела, а потом узнала человека, пробравшегося в библиотеку. Еще бы, ведь именно этот человек был у нее всего пару дней назад и никак не мог очутиться здесь снова, да еще ночью. Недоумение, удивление, негодование сменялись на ее лице так отчетливо, что можно было предугадать, что старая карга обязательно поднимет крик.
Бояться надо было, впрочем, вовсе не неминуемого позора. А того, что все дело окажется спущенным в унитаз. Если она узнает про пуговицу, ни за что ее не отдаст. Если не узнает, все равно больше никогда не пустит в свою квартиру, а значит, с мечтой о драгоценной антикварной вещице можно будет распрощаться.
Да, то, что сделано, было всего лишь неприятной необходимостью. Обойтись без убийства бабки не получилось. Что ж, с самого начала такой вариант тоже рассматривался. Пусть подспудно, но его приходилось держать в голове. Уж себе-то можно сказать правду. Раз – два – три – четыре…
Проникнуть без спроса в чужую квартиру. Это раз. Подсыпать веронал. Это два. Убить старуху. Это три. Ударить по голове Снежану Машковскую и похозяйничать в ее ателье. Это четыре. Когда столько раз преступил закон, все остальные прегрешения уж точно не будут иметь значения. Одним больше, одним меньше. Для божьего суда, не для людского. Человеческого суда можно не бояться, потому что убийство бабки никто и никогда не докажет. Похороны состоялись. Уголовное дело не возбуждено. И даже если эта самая швея с излишне длинным носом поднимет шум, найти того, кто огрел ее по тупой башке, все равно невозможно. Никаких следов в квартире не оставлено. Кроме тех, которые там могут быть. Впрочем, эти мысли уже приходили в голову. Можно не повторяться.
Над чем надо было подумать, так это над тем, где и когда встретиться с Машковской. Главная сложность состояла в том, что их встреча должна была начаться как совершенно мирная, практически дружеская. Такой она может и остаться, если выяснится, что этой бабе ничего не известно, информацию она собирает просто из излишнего любопытства, а у квартиры старухи оказалась ночью из-за него же. То, что мозгов у нее нет, совершенно очевидно. Умный человек посреди ночи не выскочит в подъезд только потому, что услышал подозрительный шум.
Если же выяснится, что она целенаправленно ищет именно изумруды и отступать не намерена… Что ж, ее просто надо будет заставить замолчать навсегда. А значит, место их встречи должно быть выбрано с учетом этого печального обстоятельства. Для нее, Снежаны, печального, само собой.
Весь день мысли то и дело возвращались именно к Машковской. О ней думалось больше, чем, собственно, о деле. Это казалось неправильным и нелогичным, но все ее действия были именно такими – нелогичными, а потому вселяли тревогу. И уже к вечеру того же дня выяснилось, что Машковская сделала следующий шаг, который тоже практически невозможно было предугадать. Вот же чертова баба, а. Даже удар по голове ее не отучил совать свой нос в чужие дела. Как говорится в таких случаях, хорошо, что мозгов нет, а то бы было сотрясение.
Еще через пару часов для их завтрашней встречи все было готово. Место выбрано идеально, лучше и не придумаешь. Если ей доведется уйти оттуда на своих ногах, то она даже ничего не заподозрит. Если суждено остаться… Что ж, подозрение падет на другого человека. Совсем другого.
Слабая улыбка тронула губы. Этот другой тоже сделал все, чтобы навлечь на себя неприятности. Он поступил подло, фактически предал. А за предательство нужно платить. Если придется убить Машковскую, то все будет обставлено так, как будто это он ее убил. И именно из-за пуговицы. Этот человек тоже про нее знает, а то, что не собирался на самом деле ее
