Гончаров - Владимир Мельник

Но пока поездка в Симбирск не расставила всех точек над «i» и прояснила для Гончарова его писательской судьбы: «Обломов»

остался незаконченным, несмотря на сокрытие в своей комнате от соскучившихся родственников, будущий «Обрыв» вырывался из-под пера какими-то прекрасными, но незаконченными кусками, а общая перспектива романа рисовалась в далёком тумане… 13 июля 1849 года он пишет Майковым: «… Мне еще хорошо, а вот что-то будет подальше, как всюду преследующий меня бич — скука — вступит в свои права и настигнет меня здесь: куда-то я скроюсь? А уж предчувствие-то скуки есть. О, Господи, Господи! Спаси и помилуй». Пожалуй, впервые слово «скука» прозвучало в письмах Гончарова столь значимо и грозно. Но именно с 1849 года оно начнёт звучать всё чаще — рядом с другим холодным и скользким словечком: «хандра». 20 августа того же года он пишет из Симбирска своей знакомой Ю. Д. Ефремовой: «… Здесь я ожил, отдохнул душой и даже помолодел немного, но только поддельною, фальшивою молодостью, которая, как минутная веселость от шампанского, греет и живит на минуту. Мне и не скучно пока, и не болен я, и нет отвращения к жизни, но все это на три месяца. Уж чувствую я над головой свист вечного бича своего — скуки, того и гляди, пойдет свистать. Прав Байрон, сказавши, что порядочному человеку долее 35 лет жить не следует. За 35 лет живут хорошо только чиновники, как понаворуют порядком да накупят себе домов, экипажей и прочих благ. — Чего же еще, рожна, что ли? — спросят. Чего? Чего? Что отвечать на такой странный вопрос? Отсылаю вопрошателей к Байрону, Лермонтову и подобным им. Там пусть ищут ответа». Лень, скука, апатия, хандра. Эти слова сопровождают любимых героев Гончарова, притом героев автобиографических: младшего Адуева, Обломова, Райского. В Симбирске мать писателя Авдотья Матвеевна и его сёстры гордились им, показывали, словно чудо, всему городу, но дома наедине не могли не задать Ивану Александровичу вопрос: «А жениться-то когда будешь?» Болело сердце за успешного, но неудачливого сынка и брата. Гончаров, конечно, отшучивался, но на самом деле жизнь заходила в какое-то непредвиденное для него самого русло: 37 лет уже позади, а что-то не получается с личной жизнью. И что обидно: в этом не люди виноваты…

На морях и океанах

Несмотря на то что в дружеском кругу Гончарова звали «де Лень» и он производил впечатление человека, который более всего любит покой и комфорт, он стал единственным из крупных русских писателей, совершившим морское кругосветное путешествие. Были, правда, ещё K.M. Станюкович[164] да Д. В. Григорович,[165] но масштаб таланта здесь другой. Иные и результаты морских путешествий. Гончаров писал не морские пейзажи и жанровые картинки из жизни экипажа корабля. Его книга претендовала на большее. Это своего рода философия жизни и современной цивилизации.

0 начале 1850-х годов (в это время писателю уже сорок лет!) Гончаров писал, что он «заживо умирал дома от праздности, скуки, тяжести и запустения в голове и сердце». Он ясно сознавал, что нужны какие-то серьезные перемены в жизни. Громадные нерастраченные человеческие и творческие силы, затаённая «жажда подвига» (подвига нелитературного!) — всё это требовало какого-то выхода! А моря, океаны — это ведь давняя его мечта: «Страстишка к морю жила у меня в душе…» Ещё когда он только начинал осваивать Петербург, он гулял по Васильевскому острову, наслаждался видом больших кораблей и «нюхал запах смолы и пеньковых канатов»! Вот почему он так обрадовался неожиданному предложению отправиться вокруг света в качестве секретаря адмирала Евфимия Васильевича Путятина на фрегате «Паллада». Эта передышка оказалась очень кстати: несколько лет плавания, полной перемены жизни, невозможность запросто сойти на берег и явиться среди своих знакомых — всё это должно как-то «утрясти» его жизнь по возвращении. В конце концов путешествие, да ещё морское, — это обязательно приключения и, как следствие, перемены!

Писателю повезло с возможностью обойти весь белый свет и побывать в экзотических азиатских странах. Россия впервые так серьёзно начинала поворачиваться лицом к Востоку: к Японии и Китаю прежде всего. Экспедиция Путятина в Японию открывала для России новые горизонты. И притом не только в Японии, но в Юго-Восточной Азии в целом. Конечно, и раньше страна посылала свои «миссии» в Пекин. В их состав входили учёные монахи, дипломаты, военные, между прочим, и архимандрит Аввакум (Честной), с которым близко сойдётся Гончаров во время плавания на «Палладе». Но теперь ситуация изменялась коренным образом. До 1855 года китайский язык изучался в России в одном только Казанском университете. Теперь, когда восточный вопрос встал всерьёз, всех китаеведов вместе с синологической библиотекой забрали из Казани в Петербург. 22 октября 1854 года был подписан указ Правительствующему Сенату о преобразовании разряда восточной словесности Санкт-Петербургского университета в факультет восточных языков. На факультете учреждалось девять кафедр, в том числе и кафедра китайского языка. Её возглавил профессор В. П. Васильев, который убыл из Китая незадолго до отправление в кругосветку фрегата «Паллада». Азиатская экспедиция адмирала Е. В. Путятина была нужна России как воздух!

Для самого писателя предложение отправиться в кругосветку было не случайным. Хотя в своём министерстве Гончаров занимал совсем незначительную должность с мизерным окладом, но был на виду у начальства. Среди его знакомых были люди, связанные с придворными кругами. Прежде всего речь идёт о семье академика Майкова, который благодаря своему таланту был известен самому государю Николаю I. Царь лично присвоил художнику-любителю Майкову звание академика и заказал ему роспись Троицкого собора лейб-гвардии Измайловского полка, затем Майков расписывал знаменитый Исаакиевский собор. Так что за Гончарова было кому замолвить словечко. Собственно, на фрегате «Паллада» должен был плыть Аполлон Аполлонович Майков, будущий известный поэт, сын академика. Но он отказался, и тогда сами Майковы предложили товарищу министра народного просвещения Авраамию Сергеевичу Норову[166] кандидатуру Гончарова: чиновник Министерства иностранных дел, чрезвычайно уравновешенный и дипломатичный человек, наконец, что очень важно, талантливый писатель, автор «Обыкновенной истории» и «Сна Обломова». Ничего лучшего и быть не может! Он и будет тем Гомером, который выдаст в свет новую «Одиссею», опишет путешествие современных аргонавтов за золотым руном к берегам Японии! Гончаров с удовольствием согласился. Сбывалась его давняя мечта…