100 дней в кровавом аду. Будапешт — «дунайский Сталинград»? - Андрей Васильченко

Совсем по-иному выглядели обстоятельства возникновения университетских штурмовых батальонов. С одной стороны, в университете хотели соблюсти военные традиции. Дело в том, что в рамках этого учебного заведения в 1919 году был создан специальный добровольческий отряд, который направился сражаться против пролетарской диктатуры. Нос другой стороны, главной причиной возникновения этих батальонов было желание избежать угона в Германию. Ситуация в корне изменилась после 15 октября 1944 года, когда почти каждый студент должен был записаться в Национальную вооруженную службу. Согласно действующему предписанию, зачисления в службу можно было избежать, если студент уже состоял в одной из военизированных формирований, будь то батальоны КИШКА или батальон «Танчич».

Подобное положение вещей стало толчком для возникновения и развития университетских штурмовых батальонов. Еще 5 октября 1944 года (за десять дней до переворота!) лейтенант Дьюла Элишер, в прошлом являвшийся студентом Технического университета, получил от министерства обороны задание создать отдельный батальон. В итоге он обращался к студентам не как к членам некоей партийной организации, а как к солдатам венгерской армии. Стоит отметить, что к тому моменту большинство студентов уже являлись членами организации «Левенте», а стало быть, они входили в состав Национальной гвардии. В конце октября был сформирован 1-й университетский королевский штурмовой батальон. В нем насчитывалось около 500 человек, объединенных в боевые порядки. На тот момент в батальоне было 12 человек, обладавших воинским званием. Штаб батальона состоял из двух лейтенантов-резервистов и двух прапорщиков. Из страха, что их угонят на работы в Германию, в ряды батальона потянулись и другие студенты. В итоге это привело к возникновению 2-го университетского батальона.

Элишер вспоминал: «Я и еще несколько людей верили в чудесный приход англосаксов. Но то, что стояло перед нашими глазами, было чудовищным… Я никогда не принадлежал к салашистам и даже не симпатизировал им. Но еще меньше мне нравились сталинские порядки. В 1941 году я был одним из первых венгров, которые перешли русскую границу. Я был офицером разведки, а потому видел, какие жестокости творила отступающая Красная Армия, а точнее, политические органы. Профессор Ференц Оршош, коллега моего отца, был членом Катыньского международного комитета. Именно от него я узнал, что произошло с польскими офицерами… Я надеялся, что мы сможем сохранить наши батальоны до конца войны. Я полагал, что рано или поздно мы смогли бы пробиться к позициям англичан».

Большинство из организаторов батальона были убежденными антикоммунистами. Но при этом им был чужд политический экстремизм. Сам Элишер добровольно сотрудничал с Красным Крестом и в 1942 году ездил в Германию, чтобы посмотреть, как там обходились с евреями. Этим жестом он высказывал свое однозначное неприятие национал- социалистического режима.

Говоря о стремительном росте численности университетских батальонов, не стоит сбрасывать со счетов то обстоятельство, что в них скрывалось большое количество студентов-евреев и социал-демократов, за которыми охотились агенты гестапо. Непосредственное командование 1-м батальоном было поручено капитану Лайошу Шипеки, который в гражданской жизни был дипломированным инженером, а 2-м — майору Лайошу Чики.

В течение нескольких дней студенты были униформированы. Они получили бекеши из овечьей кожи, саперные сапоги и шинели. Оружия им выдавали мало, но студенты доставали его по своим каналам. Так, например, они обзавелись винтовками с оптическим прицелом, которыми их снабдило правление Будайского стрелкового союза. Но оружие в руках они держали не слишком долго.

Капитан Шипеки, который уже побывал на передовой, стал настаивать на том, чтобы его батальон посылали в бой только после подготовки. В результате он вступил в конфликт с салашистами. Кроме этого, Шипеки пытался удержать студентов от каких-либо самостоятельных вылазок, так как считал, что война была проиграна, а любые сражения были бессмысленной бойней. Но в отличие от него, большая часть студентов не обладала подобными предчувствиями. Они еще не знали, что значит война. Почти все из них не проходили воинской службы, а потому были преисполнены романтических убеждений. Они с нетерпением ожидали своего боевого крещения.

24 декабря батальоны были подняты по тревоге Иштваном Жакё, который на тот момент являлся руководителем молодежной организации салашистов. Он сообщил, что советские войска прорвали линию фронта, а потому студенты вместе с боевыми группами нилашистской молодежи должны были покинуть Будапешт. Командование университетских батальонов оказалось перед тяжелым выбором. После Рождества студенты должны были направиться в учебный лагерь Эршекуйвар. Но был резон и в том, чтобы остаться в городе.

Тот же Элишер вспоминал: «Отход из Будапешта вместе с молодежными и партийными организациями нилашистов, агентами гестапо и прочими подобными структурами раз бы и навсегда скомпрометировал всех студентов. Я хотел избежать этого при любых обстоятельствах. В случае пленения в бою наша судьба была бы предрешена. Я полагал, что мы должны были уклоняться от участия в боевых действиях как можно дольше. Я не исключал, что мы самостоятельно сможем вырваться из кольца окружения. Если ничего нельзя было сделать, то лучше было погибнуть в бою, чем быть расстрелянными в плену. Я верил, что каждый день работал на нас, так как нам могла помочь Европа». В итоге Дьюла Элишер решил оставить батальоны в Будапеште.

Невероятно, но Элишер не понимал, что чем дольше его подопечные удерживали город, тем больше страдания они приносили его жителям. Он полагал, что выбирал меньшее из зол. Он был ослеплен антикоммунизмом, а потому не мог выбрать морально оправданного решения.

Рассказ о специальных формированиях не будет полным, если не упомянуть капитана артиллерии Имре Морлина, который возглавлял так называемую боевую группу «Морлин». Группа «дядюшки Мо», как прозвали своего командира кадеты, была сформирована из застрявших в столице учеников кадетской артиллерийской школы. Им было по 14–18 лет. Затем к этой группе стали прибиваться учащиеся военных академий Людовика, а также те солдаты, чьи части оказались разгромленными. Сама группа «Морлин» не была многочисленной, в ней состояло около 120 бойцов. Первоначально она входила в состав 10-й пехотной дивизии. Одним из первых заданий, порученных ребятам Морлина, было уничтожение советских танков, прорвавших линию фронта. Почти все эти юноши были идеалистами (как-никак, военное воспитание), а потому не собирались сдаваться в плен. Они сражались до последнего патрона. После того как 15 января 1945 года Морлин был взят в плен красноармейцами, его группа раскололась. Часть из юношей оказалась в составе вахтенного батальона «Будапешт», а часть погибла во время боев у железнодорожной насыпи.

Часть 3

Разгар

Глава 1

Прорыв «Линии Аттилы»

Три стрелковых корпуса, которые были брошены маршалом Малиновским на взятие Пешта, должны были сыграть важную роль в запланированной операции. Предполагалось, что к 23 декабря 1944 года эти части возьмут восточные районы венгерской столицы. Само собой разумеется, что данных сил было явно недостаточно для выполнения поставленной задачи. К 24 декабря им удалось лишь вклиниться в линию обороны 1-й танковой дивизии на отрезке между Эсером и Вечешем. Но далее наступление заглохло. Исключение составлял участок фронта, располагавшийся между Чёмёром и Фётом, где позиции 10-й пехотной дивизии постоянно атаковались советскими войсками.

К указанной дате советским и румынским войскам удалось закрепиться у первого и второго рубежа обороны «Линии Аттилы». В частности, это касалось центральной и северо-восточной части Пештского плацдарма, где в наступление должен был перейти 7-й румынский армейский корпус. Советским же частям не удалось до Рождества 1944 года прорвать даже первый рубеж обороны между Вечешем и Пецелем. Третий рубеж обороны, простиравшийся вплоть до окраин Пешта, находился в руках немцев и венгров.

25 декабря по всему фронту Пештского плацдарма началось наступление. Параллельно с этим отдельные атаки предпринимались на юге. Там красноармейцы атаковали позиции 1-й танковой дивизии в районе горы Арань. Предпринятые вылазки были успешно отражены венгерскими войсками. При этом в ходе контратак было захвачено несколько десятков советских военнопленных. Одновременно с этим немецкие войска к югу от Модьорёда стали отступать, а потому — советским войскам на участке фронта шириной 500 метров удалось продвинуться вперед. Но тем же вечером эти территории были отбиты венгерской группой под командованием капитана Шандора Немета, которую поддерживали огнем два немецких самоходных орудия.