Зов Ктулху (сборник) - Говард Лавкрафт

Итак, в воскресенье утром я отправил Экли телеграмму. В ней говорилось, что мы можем встретиться в Брэттлборо в следующую среду – 12 сентября, если его устроит эта дата. Однако расписание, которое он предложил мне, я решительно отверг. Признаюсь честно, мне не хотелось приезжать в глухой вермонтский край поздно вечером. Я позвонил на станцию и заказал билет на другой час. Мне предстояло встать пораньше и сесть в поезд, отправлявшийся из Бостона в 8:07 утра. В таком случае в 9:25 я должен был прибыть в Гринфилд, подождать на вокзале и в 12:22 пересесть на поезд, идущий в Брэттлборо. Я буду там в 1:08 дня, а это удобнее, чем 10:01 вечера. Экли встретит меня, и я без страха поеду с ним по пустынным и таинственным дорогам. Я указал в телеграмме выбранное время и обрадовался, получив от него в тот же вечер ответ:

Время устраивает встречу поезд 1:08 среду не забудьте запись письма фотографии надеюсь благополучный приезд ждут великие открытия.

Одно то, что обмен телеграммами состоялся в течение дня и мою телеграмму ему то ли доставили в Тауншенд, то ли прочли по телефону, воодушевило меня и окончательно уничтожило все сомнения. Я вздохнул спокойно и почувствовал, что с моих плеч упала тяжелая ноша. Ведь подозрения месяцами никуда не исчезали, а таились в глубине моей души. В ту ночь я спал долго и крепко и с утра принялся за сборы, хотя в запасе у меня оставалось еще два дня.

В среду я отправился к Экли, взяв с собой чемодан с необходимыми вещами и блокнотом, в котором были помечены даты получения страшной записи на фонографе, фотографий и чуть ли не всех писем. Я сдержал обещание и никому не сказал, куда еду. Мне и самому было ясно, что в наши дела нельзя посвящать посторонних, даже если все закончится благополучно. Мысль о духовном контакте с пришельцами из иных миров ошеломляла, и я, несмотря на длительную интеллектуальную тренировку и даже известную подготовленность, чувствовал себя глупцом. Что же в подобном случае могли испытывать остальные, несведущие люди? Не знаю, что преобладало во мне – страх или жажда небывалых впечатлений, когда я пересел из бостонского поезда и отправился на запад, глядя, как знакомый пейзаж сменяется почти неизвестным: Уалтхем – Конкорд – Эйер – Фитсбург – Гарднер – Этол.

Поезд прибыл в Гринфилд с семиминутным опозданием, но северный экспресс еще стоял. Я торопливо вбежал в вагон, и у меня перехватило дух при виде машин, освещенных ярким полуденным солнцем. Все они отправлялись в край, о котором я много читал, но где никогда прежде не был. Я знал, что скоро окажусь в старомодной, более примитивной и живущей по своим законам Новой Англии, не похожей на индустриальные прибрежные южные регионы с их современными городами. В них прошла вся моя жизнь, и вот теперь я проезжаю по не испорченным цивилизацией, патриархальным графствам Новой Англии, где нет иностранцев, не дымят фабричные трубы, не бросается в глаза яркая реклама. По Новой Англии без бетонных дорог, даже в самых новых округах. Странно было наблюдать за этой мирной и тихой жизнью, столь типичной для штата, и сознавать, что она связана вечными корнями с лесами и холмами и хранит память о предках, как бы удобряющую ее почву старинными верованиями, о которых не принято упоминать.

Я видел, как сияли под солнцем синие воды реки Коннектикут – мы пересекли ее, миновав Нортфилд. Впереди маячили зеленые таинственные холмы, и, когда в вагон вошел проводник, я понял, что наконец добрался до Вермонта. Он попросил меня перевести часы на час назад, объяснив, что в северном холмистом штате другое времяисчисление и они не согласны с новыми порядками. Когда я это сделал, у меня возникло ощущение, будто я очутился в прошлом веке.

Поезд шел вдоль реки и незаметно въехал в Нью-Хэмпшир. Я догадался об этом, заметив крутой склон Уантастикуайт, о котором сложено столько старых легенд. Улицы тянулись по левую сторону, а справа я увидел зеленый остров, омываемый речным потоком. Пассажиры поднялись с мест и двинулись к двери. Я последовал за ними. Поезд остановился, и я спустился на продолговатую платформу железнодорожной станции в Брэттлборо.

Оглядевшись по сторонам, я увидел несколько машин и стал гадать, в какой из них приехал Экли. Он говорил мне, что у него «форд», но не успел я присмотреться, как кто-то направился ко мне навстречу. Это был явно не Экли. Человек подал мне руку и звучным голосом осведомился, не я ли мистер Алберт Н. Уилмарт из Аркхема. Он ничем не напоминал бородатого седого Экли на снимках и показался мне довольно молодым, элегантно одетым, словом, типичным горожанином. Я обратил внимание на его короткие темные усы. В его хорошо поставленном голосе мне почудилось что-то знакомое и тревожное, хотя я не мог вспомнить, с чем было связано это непонятное ощущение. Пока я глядел на него, он объяснил, что является близким другом моего будущего хозяина и приехал из Тауншенда по его просьбе. Экли, сказал он, плохо себя чувствует, у него внезапно разыгралась астма, и он сейчас не в силах передвигаться. Однако болезнь не столь серьезна, и его планы отнюдь не изменились. Он будет рад моему визиту. Я не стал допытываться, известно ли что-нибудь мистеру Нойесу – так представился мне незнакомец – об исследованиях и открытиях Экли, однако мне показалось, что они не слишком хорошо знают друг друга. Я помнил об отшельничестве Экли и его поистине круглом одиночестве. Поэтому меня удивило появление на вокзале его приятеля, но, пока я разбирался в нахлынувших на меня чувствах, Нойес завел мотор и пригласил меня в машину. Судя по описаниям Экли, у него был небольшой подержанный «форд», и я не ожидал, что доберусь до его дома в ультрасовременном продолговатом новеньком автомобиле. Очевидно, он принадлежал Нойесу и был куплен совсем недавно, ибо мне бросились в глаза массачусетский номер и висевший в кабине талисман этого города – «священная рыбка». Я предположил, что владелец машины летом отдыхал где-то недалеко от Тауншенда.

Нойес забрался в машину следом за мной, и мы сразу тронулись в путь. Я обрадовался, что он не стал занимать меня разговором. Во всей атмосфере чувствовалась напряженность, и мне хотелось помолчать. Озаренный лучами полуденного солнца город был очень живописен. Мы спустились со склона холма и двинулись вправо по центральной улице. Подобно другим старым городам Новой Англии, обычно запоминающимся с детства, он выглядел уснувшим. Его ансамбль островерхих крыш, печных труб и кирпичных стен невольно пробуждал забытые воспоминания, идущие из глубины души. Я мог бы сказать, что приблизился к вратам полузаколдованного царства, преодолев нерушимые законы времени, – царства, в котором могли существовать, расти и сохраняться старинные и причудливые явления.

Когда мы выехали из Брэттлборо, ощущение неестественности окружающего заметно усилилось. На всем лежала печать тайны, чего-то запретного. Возможно, это чувство подкрепляли высокие холмы, поросшие лесами, их крутые склоны и темные, пугающие гранитные скалы. Кто знает, какие секреты скрывались за вершинами этих холмов, что рождалось, умирало и вновь воскресало в чащах суровых лесов? Неизвестно даже, враждебны ли эти тайны людям. Дорога петляла, и порой мы оказывались рядом с широкой мелководной рекой, стекавшей с неведомых мне северных гор. Я вздрогнул, когда мой спутник сказал, что это Уэст-ривер. Ведь в ее разлившихся потоках после наводнения видели одну из этих крабообразных тварей, о чем я узнал из газетной статьи.

Постепенно окружающая нас местность становилась все глуше и пустыннее. Старинные мосты угрожающе нависали над безднами между холмов, вдоль реки тянулись заброшенные, поросшие травой железнодорожные пути, от которых веяло одиночеством и бесприютностью. Передо мной промелькнули свежие вырубки в долине, рядом с которой высились огромные утесы. Гранит Новой Англии поражал своим суровым серым цветом, особенно мрачным на фоне озаренных солнцем вершин. В оврагах струились ручьи, стекавшие к реке. Казалось, что они стремятся поведать ей тайны тысяч высоких, неприступных холмов. Узкие, почти нехоженые тропинки тоже сбегали вниз, в долину, то пересекаясь, то расходясь в стороны. Они были видны и на крутых склонах и терялись в чащах дремучих лесов. Я подумал, что за старыми разросшимися деревьями может спрятаться целая армия злых духов, и тут же вспомнил об Экли. Наверное, они следили за тем, как он ехал в город. Теперь меня уже не удивляли его страхи и предчувствия.

Меньше чем за час мы добрались до старого поселка Ньюфейн, это был последний «форпост цивилизации», связывавший нас с миром, который можно было смело назвать завоеванным и заселенным людьми. Миновав его, мы покинули привычную, зависящую от времени, осязаемую и рождающую непосредственный отклик среду и очутились в фантастическом призрачном царстве. Узкая, напоминающая ленту дорога вилась и петляла на крутых поворотах, то вздымаясь вверх, то резко спускаясь, словно повиновалась какой-то неведомой прихоти. Зеленые пики холмов и гор сменялись полузаброшенными долинами. Кроме звуков нашего мотора, мы слышали лишь глухой гул, доносившийся с отдаленных ферм, – они изредка попадались нам на пути. Да еще негромко журчали ручьи, стекавшие вниз из тенистых лесов.