Капитальный ремонт - Леонид Соболев

- "...кочегар же первой статьи Матвей Езофатов в ответ на увещания капитана второго ранга Шиянова дерзко выкрикнул: "Бить вас надо, драконов", - после чего унтер-офицер второй статьи Карл Вайлис пытался ударить капитана второго ранга Шиянова, но не успел в своем намерении, будучи схвачен за руку унтер-офицером первой статьи Хлебниковым..."

Вайлис поджал губы и посмотрел вбок на Хлебникова. Тот сидел, уставившись глазами в двигающийся рот лейтенанта, и каждый раз при произнесении своей фамилии быстро взглядывал на председателя, как бы стараясь угадать, как тот относится к его поведению.

Вайлис усмехнулся: лейтенант читал явную чепуху. Сейчас все разъяснится, когда начнут опрашивать кочегаров. Шиянов, Греве и Хлебников наврали со страху, и все тридцать два кочегара это подтвердят. Тридцать два против трех - чего же беспокоиться?

Езофатов слушал зло и внимательно. Он тяжело пошевелился на банке, отчего коснулся спиной винтовки часового. Часовых было много - у дверей, у люков, около подсудимых. Они слушали обвинительный акт испуганно и жалостливо, отводя глаза в сторону от кочегаров: ничего, мол, братцы, не попишешь, дело ваше ясное.

Барон Гедройц, председатель суда и командир адмиральского корабля, дышал редко и медленно. При вдохе на белом кителе расправлялась складка, шевеля орден Владимира третьей степени, - у барона была одышка. Перечисляемые лейтенантом фон Веймарном фамилии жили для него еще отдельной жизнью от этих матросов, которым они принадлежали. Кочегары были той же безликой, ровной массой, которую он видел мельком на воскресных осмотрах, на подъемах флага.

Он рассматривал подсудимых с некоторым любопытством: матросы. Те же самые матросы, которых у него больше тысячи. Обыкновенные добродушные крестьянские лица. Который из них Езофатов?..

Барон Гедройц представил себе, как на него замахивается один из них под угрожающий рев других, и сразу почувствовал полное одобрение к резким наставлениям адмирала: возмутительный случай!.. Он быстро накидал на бумагу ряд вопросов, которые должны были вскрыть всю картину бунта, и, дождавшись окончания чтения акта, приступил к следствию.

Перед обедом поднялся легкий ветерок. Гюйс на фок-мачте зашевелился. Это была старинная и жестокая игра бело-синих лучей с красным полем. Они прятались в складках материи, сливая на момент красное поле рассеченных ими частей в подобие цельного красного флага, - и тотчас же с легким хлопком, похожим на слабый выстрел, ложились вновь властной преградой. Алые части никак не могли соединиться. Они горели в лучах солнца яростью окровавленных десен, ломающих зубы на стальных прутьях решетки.

Под гюйсом, на баке, повинуясь праздничной дудке "команде песни петь и веселиться!", собрались кучки матросов. Синие воротники, сливаясь вместе, образовывали из кучек сплошную массу. Но тотчас же ее перерезали кителя кондукторов, белые, как прямой луч на гюйсе, - и масса вновь распадалась на лишенные связи кучки. По палубе и по кубрикам необычайно часто проходили офицеры, и за каждым из них - как бы невзначай по своим делам - осторожно следовали по два-три унтер-офицера...

...Вайлис, бледнея, посмотрел на Греве. Что он говорит?

- Так точно. Я ясно слышал голос кочегара Езофатова: "Бить их надо, драконов". Старшему офицеру ничего не оставалось делать, как (лейтенант Греве в затруднении провел пальцем по подстриженным усикам)... как быстро отклониться от замахнувшегося на него унтер-офицера Вайлиса...

- Благодарю вас, - сказал барон Гедройц, полупоклоном показывая, что больше вопросов нет.

- Я прошу суд отметить, - продолжал Греве, волнуясь, - что возбужденное состояние нижних чинов не позволило мне лично прибегнуть к решительным мерам для подавления беспорядка. Я полагал, что авторитет старшего офицера сломит их безрассудство, и, облегчая их участь, я...

- Суд понимает ваши намерения, - сказал барон Гедройц. - Кочегар второй статьи Езофатов Матвей! Чем был вызван твой выкрик?

Лейтенант фон Веймарн попытался записать корявые слова, стиснутые в горле бессильной злобой, штыками конвоя и статьями устава. Но тонкому перу, на лету хватавшему гладкую речь Греве и Шиянова, невпроворот оказались глыбы матросских слов. Оно завязло в бесконечных "так что, вашскородь" и "как они, значит". Он поднял левую бровь, нерешительно покачивая пером над бумагой, и вдруг быстро схватил в изящную сеть женского почерка главный смысл:

"...кочегар Езофатов объясняет, что им было сказано: не за что бить, драконы..."

Он наклонился к соседу:

- Ловко передергивает, каналья!

Барон Зальца 1-й неопределенно улыбнулся. Его положение было фальшивым. Он не юрист: статьи книги XVI Свода морских постановлений прочитаны им наспех вчера. Но сейчас - он защитник этой банды бунтовщиков. Барон Зальца отлично видит, что матрос передергивает, придавая своей фразе характер оборонительный, а не наступательный. Однако это может помочь защите. Он настаивает на опросе свидетелей, чтобы установить точную редакцию этой фразы.

Фон Веймарн одобрительно смотрит в преданные глаза Хлебникова и кивает головой. Хлебников толково и гладко подтверждает составленный Веймарном обвинительный акт, слегка пересаливая от усердия: да, Езофатов крикнул: "Бить вас надо, драконов, за борт покидать".

Тогда опросили унтер-офицеров, которых Греве расставил вокруг кочегаров. Унтер-офицеры вскакивали и отвечали по уставу.

- Слышал ли ты выкрик: "Бить вас надо, драконов"?

- Так точно, ваш-сок-родь!

- Не кричи так... Может быть, было сказано: "Не за что бить, драконы"?

- Не могу знать, ваш-сок-родь!

- Значит, это правильно: "Бить вас надо, драконов"?

- Так точно, ваш-сок-родь, правильно, бить вас надо, драконов!

Фон Веймарн спрятал улыбку в ладонь: ответ звучит преданно, но глупо. Он шепотом подколол соседа:

- Сорвалось, барон? Факты против вас. Я не поручил бы вам даже бракоразводного дела...

Перед столом бородатый и спокойный боцманмат. Он вслушивается в вопросы внимательно и разговаривает охотно.

- Ты видел, как Вайлис замахнулся на старшего офицера?

- Так что дозвольте доложить, вашскородь. Как они, значит, сперва на них замахнулись, тут они все, значит, заавралили и сгрудилися вокруг них, а господин старший офицер, значит, отбежали от них...

- Постой. Кто "они"?

- Так что кочегары.

- Вокруг кого "них"?

- Так что вокруг господина старшего офицера.

- Значит, ты подтверждаешь, что они действительно на него замахнулись?

- Так точно, вашскородь, сперва они сами замахнулись...

Фон Веймарн запутался в этих "они" и "их", - об офицере полагается говорить во множественном числе, - но картина совершенно ясна. Показания подтверждают сказанное Греве и Шияновым, подтверждают заключение по дознанию лейтенанта Веткина, подтверждают обвинительный акт, написанный фон Веймарном.