Тот самый сантехник 8 - Степан Александрович Мазур

– Бронислав Николаевич, у нас показано, что у вас взлом. С проникновением. Вы случайно не в посёлке? Можете проверить? Садовая, дом «десять».

– Нихуя себе!

От такой воровской наглости и налёта на «родное гнездо» Вишенка едва со стула не упал в своём отделении. От чего потенциальный младший лейтенант, а по факту стажёрка Олеся Василькова головой под столом ударилась. И тут же вылезла, стул отодвинув.

– Что случилось? – спросила подающая надежды курсантка-практикантка, что одновременно умудрялась и учиться, и работать. А по выпуску и дальнейшему трудоустройству ей вскоре и старшего лейтенанта обещали с таким старанием.

– Грабят! – возмутился мгновенно покрасневший лицом полковник и брюки поправив, ширинку застегнул. – Вызывай наряд, сейчас с ребятами прокатимся. Как раз показатели не важнецкие у отдела. Возьмём ворьё за жопу. Совсем страх потеряли! На моей же территории?!

– Есть вызвать наряд! – поправила объёмный бюстгальтер Леся и верхнюю пуговичку застегнула. Следом спросила чуть тише. – Разрешите надеть трусы?

– Надеть или одеть? – только прищурился Вишенка, зная об этой уловке в русском языке, но всегда забывая, как правильно.

– Не могу знать, товарищ полковник. Я же ещё не выпустилась. Но… дует, – пожаловалась Василькова. – У вас в кабинете сквозняки. Окна совсем прохудились.

– Ну вот когда на моём место пересядешь, тогда ремонт и сделаешь, - подмигнул Вишенка и отбыл в элитный посёлок.

* * *

Когда Маливанский бежал спринтером вдоль посёлка, он очень скоро понял, что до последней улицы в посёлке не добежит. И свернул на ближайшую, Садовую. Пробежав ещё с полсотни метров по ней, замер, пытаясь отдышаться.

Странное ощущение дежавю накрыло Маливанского. Он вроде как уже был здесь. Может даже в прошлой жизни. Вот значок дома «восемь». Вот – чёрный джип. Ну чисто японский внедорожник, а рядом ещё один джип. Вот гараж широкий, а вон подозрительно знакомая беседка. И дым идёт.

Обычно провалами в памяти Маливанский не страдал. Но сегодня помнил довольно мало: пришёл на работу, уснул на работе, проснулся на работе, а хрен в потолок смотрит. Ну и давай названивать всем лицам женской национальности в списке контактов. Как всегда, с похабными предложениями. Ехать, конечно, никто далеко не решился. Тут-то и вспомнил, что ближе всех Вишенка живёт. С задом немного обвисшим и лицом как иная жопа преклонных лет. Но зато с животиком мягким. И большим желанием в глазах. А так и ему полезно. И ей близко. И выходной всегда можно попросить.

«Отработка за отгулы», – ещё подумал Малиновский, проморгался, поглядывая на беседку и обратно уже к будке хотел идти, но тут резко вспомнил, что на работе в камеру подозрительное увидел.

Вроде как мужик во дворе соседском лазил. Приснилось? Кто знает. Не лишним будет проверить.

Осмотрелся охранник, кепку почесал и понял, что по камере дом походил на дом «десять». Пытаясь припомнить, почему не проверил этот момент сразу, Маливанский следом нос почесал, кепку поправил, уши на холод проверил пальцами и решительно пошёл во дворик дома номер «восемь» на серьёзный разговор…

Боря как раз проверил баню и вернулся к беседке. Шашлыки закончились, но уже крылышки шли на ура, а иной раз и сосиски в хлебе за хот-доги на закуску пошли. И всё с подкопчёнными овощами.

С одной стороны, хорошо, что на морозе все сметается. Но с другой – мужики подмерзать начали. Пушки не пушки, а солнце уже не в зените. Перевалило. И с каждым часом температура падать начинала. Лужи снова застыли.

– Мужики, давайте в баню уже, – предложил Глобальный как самый трезвый из квартета.

Всё-таки в лимонаде ноль градусов. А на бутылки под столом не смотрел. Начнёшь считать – собьёшься. Главное, Шац с Лаптем уже в умат, а Стасян только ест и одну за другой опрокидывает.

«Всё правильно», – прикинул внутренний голос: «Он же ест и запивает, а не пьёт и закусывает».

Боря хмыкнул и хотел уже рассказать эту шутку мужикам. Но тут сирена послышалась.

– Атас, мусора! – подскочил Лапоть и холодное оружие в таз принялся складывать.

Шац на метательные инструменты посмотрел, губу скривил. За топоры, гвозди и разводные гаечные ключи ему, конечно, ничего не скажут. Даже за метательные ножи вопросов не будет, раз они тупые, без лезвия. Но вот уверенности, что найдёт документы ко всем охотничьим и прочим ножам, у него не было.

– Поддерживаю, – добавил он и кивнул Стасяну. – В баню убери.

Не уточняя ЧТО убрать, крановщик поднялся, подошёл к стенду, наклонил его себе на спину и понёс сам стенд.

Шац от такой картины только рот приоткрыл. Сотни брусков склеены между собой, перебиты досками в каркасе. Всё это усилено железной оплёткой по краям. Даже на вид – тяжело.

– Тут же центнера под два будет, – сказал он.

Но Стаясн не слышал. Он без видимых усилий понёс стенд в баню, а не покатил на колёсиках, для целей транспортировки и прибитых в нижней части. А следом за ним с тазиком в руках, полным ножей, семенил Лапоть. Забрав остальные ножи и топоры, Шац качнулся сначала, но выровняв уровень направления перед глазами, пошёл строго по прямой линии к бане следом, считая шаги:

– Левой… левой… ать, два!

Так Боря остался у беседки один, слушая как приближается шум сирен и поглядывая на нахохлившего, но идущего прямо на него охранника в кепке, что снова смотрелась козырьком вперёд.

– О, Григорий. А ты чего здесь? – улыбнулся Боря, припоминая вид с камеры. – Решил снова участок проверить?

«Слушай, а работоспособный малый», – даже прикинул внутренний голос: «Бухает, дрючит, ещё и работает. Всем бы такое трудолюбие!»

– Чего-чего, – пробурчал карлик, подошёл к сантехнику поближе и… в третий раз за день врезал по шарам. После чего победно добавил. – Спросить пришёл! Вот и спросил… за косяк.