Цвет боли: белый - Эва Хансен

Эва Хансен

Цвет боли: белый

Все события и имена вымышлены, совпадения случайны.

Темней всего перед рассветом

— Вот так… Это твой последний час! — прошептала женщина.

Несколько мгновений она наблюдала за жертвой, потом вздохнула и поспешила прочь. Оказывается, убивать не так уж трудно…

Звонок дежурному поступил в 7.30 утра. Взволнованный женский голос сообщил, что некая Эмма Грюттен обнаружена мертвой. С большим трудом удалось получить адрес, где совершено преступление, звонившая сквозь всхлипывания твердила только, что это она виновата, она!

Инспектор Мартин Янссон, дежуривший в тот день, вернее, уже готовившийся сдавать дежурство, выругался сквозь зубы. Ну что бы этой бестолковщине не укокошить кого‑то на полчаса позже или хотя бы позже сообщить об убийстве? Нет, выбрала границу между дежурствами, следующему передать не успеют, придется разбираться с этой малохольной… Особое неудовольствие у инспектора вызывало сознание, что это утро пятницы, следовательно, зависнув сегодня, они с напарником Дином Марклундом потеряют все выходные.

Но ворчи, не ворчи, а выбора все равно нет, Мартин махнул рукой Дину:

— Пойдем. Может, там ничего особенного?

Группа уже выехала, и им пришлось отправиться на машине Дина самим. Пока Марклунд крутил по улицам, стараясь каким‑то одному ему ведомым путем вывернуть на Мидсоммаркрансен, Мартин пытался вспомнить, что знает об этом районе. Ему не приходилось заниматься расследованием именно там, все, что инспектор помнил — желтые дома под красными крышами, парк под названием «Лебединый пруд» и фабрику Эрикссон. Рабочий район, никогда не претендовавший на изысканность или особое к себе отношение.

— Дин, нужно где‑то выпить кофе. Жертва не сбежит, свидетельница, если сама позвонила, тоже, а я вот‑вот засну… К тому же группа уже там, пусть пока все осмотрят сами.

Мартин понимал, что такой просьбой портит Марклунду удовольствие, тот любил добираться до места происшествия первым, демонстрируя потрясающее знание города. Но Янссон и впрямь был готов заснуть. В предыдущую ночь у его супруги Жанны болел зуб, она ныла и не давала спать никому, ни в какую, не поддаваясь на уговоры съездить к врачу посреди ночи. Этой ночью у них тоже не было возможности заснуть, бузили наркоманы…

Но Дин, видно, и сам был не прочь выпить кофе, кивнул:

— Сейчас остановимся на заправке «Шелл» при съезде с Хагертенсваген, там попьем и я заодно заправлю бак.

— Как ты помнишь все улочки вне центра?

— В такси работал полгода. Этого хватило, чтобы изучить город.

Они выпили кофе, заметно полегчало, хотя перспектива все выходные заниматься убийством бодрости не добавляла.

— Далеко там Пиндгсваген?

— Нет, рядышком. Скоро будем. Хорошо бы так же скоро обратно. Сказали, что ничего особенного: укокошили при попытке ограбления…

Мартин в ответ только вздохнул. Он по опыту знал, что самое простое и понятное преступление может отнять столько времени, что не только о завтраке, но и об ужине забудешь, причем не на один день…

И впрямь район желтых домов под красными крышами…

На место прибыли быстро, в указанной квартире застали молодую женщину, опухшую от слез, страшный бедлам и труп на полу.

Окинув взглядом место преступления и съежившуюся на табурете в кухне несчастную фигурку, Мартин Янссон поморщился, он терпеть не мог вот такие убийства — нелепые, совершенные в запале, после которых убийцы раскаиваются вполне искренне, но их все равно ждет наказание. Конечно, в суде учтут это раскаянье, но человек может казнить себя куда жестче любого правосудия. Минутное сумасшествие — и вся жизнь насмарку.

Но уже второй, более пристальный взгляд подсказал следователю, что здесь не все так просто. Беспорядок в комнате свидетельствовал о поисках, но не о борьбе. Убитая лежала на полу в довольно странной позе, крови вокруг ее проломленной головы было немного. Патологоанатом, поприветствовав Мартина, хмыкнула:

— Пытались сделать вид, что убили, ударив по голове.

— А в действительности?

— В действительности она умерла от чего‑то другого, удар лишь более поздняя имитация… От чего именно, смогу сказать только после вскрытия.

Янссон кивнул, эта патологоанатом опытная, если уж Агнесс Валин не может с первого взгляда определить причину смерти, то никто другой не сможет. Кроме разве самого убийцы.

Или самой?

Никаких следов взлома и даже борьбы, несмотря на разбросанные вещи, погибшая явно сама впустила убийцу.

Еще раз оглядев комнату, Мартин отправился в кухню, где у стола зареванная молодая женщина, пыталась рассказать Дину Марклунду что же произошло в квартире. Янссон остановился в дверном проеме, все равно в кухоньке его большое тело не поместилось бы, не создав остальным слишком много неудобств. Этого и не требовалось, обычно напарник задавал вопросы вполне толково, но на сей раз задать пришлось только один вопрос:

— Фру Хантер, вы сказали, что это ваша вина…

Женщина сокрушенно замотала головой, пытаясь справиться с очередным потоком слез, ее платочек был мокрым насквозь.

— Я… я… понимаете, если бы я приехала вчера, как она просила, то Эмма была бы жива!

— Эмма это?.. — вмешался Янссон.

Хантер кивнула в сторону комнатки:

— Эмма моя подруга, больше чем подруга, мы лежали вместе в больнице… Эмма из Брекке, — Хантер посмотрела на следователя так, словно тот раньше знал всех в Брекке, но вот забыл и теперь обязан был вспомнить. Не дождавшись нужной реакции на упоминание крошечного городка, подруга убитой сокрушенно вздохнула и продолжила: — Она позвонила позавчера и… просила приехать и поддержать ее… но я не могла. — Женщина прижала руки с мокрым платочком к груди. Мартин машинально отметил, что платок оставил след даже на тонком свитерке. — У моей двоюродной сестры была свадьба… Это уважительная причина?

Она с такой мольбой посмотрела на рослого Янссона, словно от него зависело, признать уважительной причиной чью‑то свадьбу или нет. Оба следователя ничего не понимали. А женщина продолжала сбивчиво объяснять, что никак не могла приехать, потому что свадьба — это так важно… может, не для всех, но для Марты очень важно… в их семье это традиция…

Мартин уже понял, что ничего не добьется, к тому же ему надоели рассуждения о чужой свадьбе, и следователь почти рявкнул:

— Достаточно! Теперь расскажите все толком. Не нужно о двоюродной сестре и свадьбе, расскажите о себе и погибшей.