Зов Оз-моры - Андрей Хворостов

Чтобы попасть в город, нужно было переправиться по мосту через Студенец, дать крюк и проехать через ворота, над которыми высилась деревянная башня, по размерам не уступающая Московской. За ней начинались слободы, где на месте сгоревших изб стояли новые — добротные, срубленные из толстых сосновых брёвен.

— И башню отгрохали, и дома заново отстроили… Когда успели? — вновь начал ахать Денис.

— Чему ты дивишься? — усмехнулась Инжаня. — Боборыкин раньше воеводой был в Шацке. Связи завязал. Тамошние помещики в Томбу крестьян шлют. В помощь воеводе. Лес валить. Брёвна возить. Город строить.

— Взапрок дельный воевода, — сказал Денис.

— Ты всё ещё хочешь к Боборыкину? — насторожилась Варвара.

Тот в ответ тяжело вздохнул.

— Хочешь, значит… — грустно сказала жена.

— Толганя, мы зачем сюда приехали? — вмешалась в их разговор Инжаня. — Семейные ссоры устраивать или колосник покупать?

Торг располагался недалеко от Московских ворот — как раз там, где два месяца назад козловцы устанавливали дубовые щиты и где Денис впервые в жизни бился с татарами. Теперь там ничего не напоминало о сражении двухмесячной давности. По краям площади тянулись торговые ряды. С южной стороны продавцы разложили на прилавках ткани, меха и одежду, с восточного края продавалась ества, а с западного — скобяные товары и утварь.

Только с севера не было ни лавок, ни подвод, ни лотков. Там высилась недавно построенная деревянная церковь Знамения, а чуть правее, ближе к Московским воротам, находились кабак и постоялый двор с харчевней.

Продовольственные ряды всем видом показывали, что вчера был вержи — «день крови». Прилавки ломились от ещё не распроданного мяса и ливера, свиных ножек и голов, тушек кур, уток и гусей.

Солнце уже перевалило через зенит и начало снижаться, и на площади людское бучило замедляло своё кружение. Постепенно редели толпы покупателей. Коробейники складывали лотки и оставляли их у лавочников. Продавцы, чтобы поскорее распродать остатки товаров, сбрасывали цены. Уезжали домой опустевшие повозки, вместо них становились новые — те, что приехали издалека и успели к шапошному разбору.

Инжаня велела Валгаю примостить телегу возле подводы с мясом.

— Здесь неподалёку лавка одного купчика, — пояснила она. — За пуд мёда даёт восемь алтын. К нему пока не поедем, попробуем продать дороже.

Валгай спустил с телеги две кадки. Инжаня села на одну из них, а другую открыла, чтобы запах лесного мёда растёкся по пространству вокруг повозки.

Первый покупатель не заставил себя ждать. Подошёл к телеге с пустым горшком, спросил:

— Почём медок, мордва?

— Рубль за пуд, — ответила Инжаня.

— Побойся Бога! Таких цен даже в Москве нет. Ну, восемь алтын за пуд, ну, десять…

— Ты разве пуд берёшь? В руках горшок на два безмена[1].

— За безмен по алтыну заплачу. Хорошая ж цена. Из здешних купчиков тебе никто столько не даст.

— Хорошая-то хорошая… Ну, наложу я тебе горшок мёду, а что с остатком делать? Куда его девать? Кто ж у меня купит неполную пудовку? Или прикажешь мне до утра её продавать? Нет уж! Ежели всю кадку берёшь — будем ладиться. Нет — ступай своей дорогой.

Покупатель вздохнул и отошёл от несговорчивой мордовки. Подходили к ней ещё три слободских жителя, но и у них с ничего не получилось.

— Инжаня, почто так дорого просишь? Втрое ведь цену задрала… — спросил Денис.

— Дурак налетит — купит и по рублю. Нам выгода будет. Бывало ж такое. Умный торговаться начнёт. Поладим как-нибудь.

Они простояли ещё порядочно, прежде чем подошёл дьячок из церкви Знамения.

— Батюшка послал за воском. Есть у тебя?

— Три рубля за пуд. Сколько нужно?

— Пять безменов.

— Всего-то? — разочарованно скривила губы Инжаня.

— Батюшка сказал «пять безменов».

— Тогда по семь алтын за безмен.

Дьячок купил воск, не торгуясь, и побежал с ним к храму. После него к подводе долго никто не подходил, и Денис крепко забеспокоился: продажа мёда затягивалась, а лещами никто даже не интересовался.

— Приехали-то мы за колосником, — напомнил он. — Успеем ли купить?

— Найдём твой колосник… если он вообще тут есть, — махнула рукой Инжаня. — Это тебе он нужен, а я за денежками сюда приехала.

Денис толкнул жену:

— Толга, помоги мне спуститься с телеги. Один пойду к скобяным рядам!

Варвара нехотя спрыгнула на землю и протянула мужу руку, но тут к подводе подошли пятеро стрельцов. Один из них — рыжебородый, в кафтане с меховым подбоем — впился в Инжаню крохотными острыми глазками:

— Откуда липец, хозяйка?

— С низовьев Челнавки, — расплывчато ответила Инжаня. — А как ты понял, что это липец? По запаху или по цвету различаешь?

— А то нешто! — ответил он.

— Теперь на вкус попробуй и убедись…

Она окунула ложку в мёд и протянула стрелецкому начальнику.

— Добрый липец, валожный! — похвалил он Инжанин товар. — Сколько хочешь за бадью?

— Всю бадью берёшь?

— Весь твой мёд. В поход скоро идём, вот и собираем запас.

— Тогда рубль за пуд. Вместе с парем.

— Окстись, хозяйка!

— К чему мне кститься? Креста не ношу. У меня свои боги. Ну, так будешь брать?

— Настоящую цену назови.

— Полтину за пуд, сказала же.

— Побойся богов! — рявкнул стрелец. — Десять алтын за пуд. Больше не дам.

— Ах ты, бес!

— Чего цену ломишь, Инжаня? — сказал ей Денис. — Стрельцы десять алтын дают за бочку. Купчишка по восемь берёт, ты же сама говорила.

— Не лезь не в своё дело, — шепнула она ему на ухо. — Купчишка по восемь берёт, а стрельцам продаёт по двенадцать. Они на казённые деньги запас собирают.

Стрелецкий начальник, услышав знакомый голос, присмотрелся к Денису и так обомлел, что выронил облизанную ложку.

— А ты как тут оказался? Почто в мордовскую рубаху вырядился?

— Ты, чай, не обознался? — ответил Денис, хотя теперь и сам узнал пятидесятника из Беломестного острожка.

Тот назвал его по имени:

— На память не жалуюсь, Денис! Я тебя ещё на Лысых горах заприметил. Ты же ж заходил к нам с отрядом Путилы. На голову был выше остальных и в плечах ширше. Как тебя не заметить? Ты же ж в Беломестном городке колол дрова для ухи, а опосля у стен Тонбова со степняками и азовцами бился. Или станешь отпираться?

— Не стану. Я — тот самый Денис.

— А я Васька Поротая Ноздря, пятидесятник. Забыл уже?

— Да нет…

— Помню, как ты рубился с татарвой. Прямо здесь, на этом месте. И как потом Путила тебя по плечу трепал, награду обещал. Получил её?

— Женой меня Быков наградил, — с усмешкой ответил Денис.

Василий обежал взглядом Инжаню и Варвару.

— Обе красовитые! — заключил он. — Которая