Горячий лед - Фридрих Незнанский

— Как тщательно она замела следы! — сказала Лена.

— А может, она вовсе и не заметала? Может, это я ошибся?

— Ничего подобного. Как только ты высказал свою версию, я сразу поняла, что это именно так! Точно тебе говорю.

Гордеев опустился на диван и обхватил голову руками.

— Не расстраивайся!

— Пошли отсюда? — сказал Юрий.

— Сейчас, Юра. Пять минут! — Она побежала в ее комнату.

— Юр, — послышалось оттуда. — Юр, кто такая Тамара Дмитриевна? Что-то знакомое, да?

— Как ты сказала? — оживился Гордеев.

— Тамара Дмитриевна.

Гордееву припомнилась пожилая женщина с безразличным ко всему выражением глаз в квартире Соболева.

— Да, да! — выкрикнул он. — Это домработница Соболева.

Он поднялся и пошел в комнату, где была Лена. Она стояла около зеркала и держала в руках бумажку.

— Странно, — сказала она. — Зачем любовнице Соболева телефон его домработницы? Может, она у них одна на двоих? Или?.. — Ее вдруг осенило.

— Угу, вот именно! Где нашла телефончик?

— Здесь, около зеркала. Он в вазочке лежал.

— Значит, вот так она и травила Соболева! Через его же домработницу! Ну что? — Он взял Лену за плечи. — Наведаемся к Тамаре Дмитриевне?

— Слушай, а если эта старуха ничего нам не расскажет?

— Надо будет оказать давление. Перепугается и, как миленькая, все расскажет!

Следующий поход был домой к Тамаре Дмитриевне, домработнице Соболева. Еще в подъезде Лена с Гордеевым напустили на себя чрезвычайно строгий вид. Старуха сразу дверь не открыла, а посмотрела в глазок и проворчала:

— Кто там еще?

— Пожалуйста, извольте открыть. Генеральная прокуратура, — хмуро сказал Гордеев.

За дверьми воцарилась тишина. Потом заскрипел замок, и дверь слегка приоткрылась. Оттуда высунулась недоверчивая, но испуганная физиономия домработницы. Лена сунула ей под нос свое удостоверение и спросила:

— Тамара Дмитриевна? Здравствуйте.

— Да… Здравствуйте…

Они с Гордеевым тут же потеснили ее и, не дожидаясь приглашения, вошли в квартиру. Старушка затрусила за ними. Обстановочка была, прямо сказать, небогатая. Две комнаты. Обои кое-где свисали со стен. Мебель старая, засаленная. Но сама старушка опрятная, в чистом халате и фартуке, волосы гладко причесаны и собраны в пучок.

— Что такое? — спросила она.

— Да вы садитесь, садитесь, — милостиво предложил Гордеев.

Она присела на краешек кровати и, как затравленный зверек, смотрела на гостей. Лене даже немного жалко ее стало.

— Кажется, мы с вами уже знакомы, не так ли? Я — следователь Бирюкова, — напомнила она. — А это адвокат Гордеев. Нам нужно задать вам несколько вопросов.

Гордеев с удивлением посмотрел на уж слишком любезную Лену и добавил:

— Но учтите: сокрытие фактов, которые могут быть полезны для следствия, или лжесвидетельство караются законом.

В ушах домработницы отчетливо прозвучали только последние слова, и в глазах ее отразился такой нешуточный ужас, что Гордеев заметил это и поспешил воспользоваться ситуацией:

— А в вашем преклонном возрасте отправляться за решетку совсем не солидно, — заметил он. — Кончать свои дни в тюрьме, в лишениях, среди отъявленных преступников!..

Лена незаметно толкнула его в бок. Но старушка была уже напугана так, что руки ее тряслись, словно на нее напал приступ болезни Паркинсона, и она уже готова была рассказать все, что нужно и что не нужно.

— Вы ведь домработница у Соболева Михаила Васильевича, так? — спросила Лена.

— Так, так, — закивала головой старуха.

— А откуда же вам известна Старостина Ульяна?

— Так она меня Соболеву и порекомендовала.

— Ах, вот как? И вам известно, конечно, какие отношения у Старостиной с Соболевым?

— Известно, известно.

— Она его любовница, — скорее утверждала, чем спрашивала Лена.

— Да, вроде того…

— Что значит «вроде того»?

— Ну… — старуха замялась.

— Кажется, я понимаю, что вы имеете в виду, — вмешался Гордеев. — Вы подмешивали в еду Соболева сушеные мухоморы? — резко спросил он.

— Я не знала, не знала… — затряслась старуха.

— Перестаньте! Что значит «не знала»!

— Это не я! Мне велели так сделать!

— Велели? Что значит, «велели»? Вас заставляли это делать? Вы не знали, что это мухоморы, или не знали, что мухоморы содержат смертельный яд?

— Нет, нет… То есть да. Я знала. Только, понимаете?.. Нет, меня не заставляли…

— То есть? Что вам давала смерть Соболева?

— Ничего, ничего… Не это вовсе… Нет, я не хотела смерти… Я не знала… Мне деньги платили за то, чтобы я добавляла ему это в еду.

— Кто?

— Его любовница, Ульяна Старостина.

— Зачем ей это было нужно?

— Не знаю, не знаю… — старушка расплакалась.

Лена с Гордеевым удовлетворенно переглянулись.

— Что же, много платила?

— Да, да, много. Я столько денег в жизни не видела. А у меня пенсия маленькая и никого нет, никакой помощи…

— И вы знали, что это отрава?

— Знала. Но не знала, что от нее умирают.

— Неужели вы так любите деньги, что ради них готовы загубить жизнь человека? — спросил Гордеев.

Старуха только трясла головой.

— Вы даже не поинтересовались у Старостиной, умрет ли от этого Соболев?

— Нет, нет, не интересовалась. Она сама сказала, что просто для того, чтобы на некоторое время устранить его. Что ничего не будет. И большие деньги платила…

— Неужели вы и в Бога не верите? — спросил Гордеев. — Это же грех то, что вы делали!

Старушка беззвучно плакала. Лена с Гордеевым собрались уходить.

— Подождите, — пропищала домработница. — Меня теперь в тюрьму посадят, да?

— Вас? — Гордеев задумался. — Вы выступите, как свидетель? Дадите показания против Старостиной?

— Да, да, — мелко закивала та.

— Ну, насчет вас, это как суд решит. Но, по крайней мере, можно будет как-нибудь похлопотать. Но учтите, мне вообще-то не резон о вас хлопотать! Просто из уважения к вашему возрасту… Хотя у вас нет уважения даже к чужой жизни. Но если вы выступите на стороне Соболева…

Старуха опять яростно закивала головой.

— Да! И не смейте отлучаться из города!

— Нет, нет, куда мне!

— Еще один вопрос, — вспомнила Лена. — Вам известно такое имя Петр Буздыган?

— Нет, нет, не известно, — ответила слегка уже пришедшая в себя старуха…

— Вот тварь! — с сердцем произнесла Лена уже на улице.

— Ты про домработницу?

— Нет, я про Старостину. Я за нее так волновалась, так переживала, когда этот чертов Буздыган увез ее в качестве заложницы в неизвестном направлении. А это, оказывается, был хорошо поставленный спектакль!

— Да. Не хило она жертву сыграла!

— Тварь! — еще раз повторила Лена.

Гордеев усмехнулся. Было такое впечатление, что Лена вне себя лишь от того, что Старостина зря заставила ее волноваться, обманула, а не от того, что она травила Соболева, была заодно с Буздыганом, да и вообще оказалась форменной преступницей.

20

Утро было приятным. Гордеев снова проснулся в объятиях Лены и сладко потянулся.

— Эй, красавица, пора вставать, — ласково пощекотал он девушку по спине.

— Ох, Гордеев, отстань, спать хочется, — в полусне пробормотала Бирюкова.

— Просыпайся-просыпайся, соня. Половина девятого на часах, а нам с тобой еще работать и работать.

— Не хочу, — приподнялась Лена над подушкой и тут же рухнула обратно. — Ты себе не представляешь, какие мне снились сны. Ты разбудил меня в самый неподходящий момент. Представляешь, я прилетаю в какую-то страну. Какую-то южную и жаркую. Там такая красота, цветы необыкновенные, запахи, все яркое, небо нереально синего цвета, пальмы, фрукты. И вот я иду по дороге к морю, я его уже вижу, в лицо ветерочек дует, песок под ногами желтый-желтый. Я скидываю с себя одежду, бегу к морю, там как раз идет волна, и только я касаюсь ногами воды, как слышу: «вставать пора, вставать пора» — и просыпаюсь. Есть в жизни справедливость?

— Никакой, — авторитетно заявил Гордеев. — Это я тебе как адвокат говорю. Давай вставать.

— Вставай. Я в гостях, так что кофе не мне варить.

— Вот так. Узурпаторша. Ладно, валяйся, я пошел завтрак готовить. — Юрий вылез из кровати и поплелся в кухню. Лена тут же юркнула под одеяло и свернулась в клубочек. Гордеев появился снова через десять минут.

— Эй, ты, нечестная женщина, — обиженно протянул он, — ну, вставай же, наконец, кофе готов!

— Ладно, — вздохнула Бирюкова. — Отвернись, я встаю.

Юрий послушно повернулся спиной. Лена, завернувшись в простыню, пошлепала в ванную. Через несколько минут она уже сидела на кухне, одетая, причесанная, и попивала приготовленный Гордеевым кофе.

— Слушай, Юр, ты когда кофе варить научился? Я так не умею.