VIP значит вампир. (Трилогия) - Юлия Набокова

– Я столько не проживу, – хмыкнул Аристарх, заставив меня взглянуть на него совсем по–другому.

Неужели ему уже под двести лет, если он не рассчитывает прожить еще сто? Кто бы мог подумать! А ведет себя как тридцатилетний плейбой. Хотя откуда мне знать, как ведут себя двухсотлетние вампиры? Я же пока не имела возможности за ними понаблюдать.

– Наконец–то все в сборе! Тогда мы начинаем, – прозвучал голос Глеба из динамиков. – Встречаем несравненную, уникальную, фантастическую Мэй с ее танцующими тарелочками!

– Это китайская циркачка, – шепотом пояснила Лана.

Зазвучала динамичная мелодия, и все присутствующие обернулись в сторону входа, где показалась артистка. Девушка была невысокой и очень тоненькой. Красный костюм с блестками облегал ее, как вторая кожа. В каждой руке она вертикально держала по четыре тонких палочки, и на их кончиках в быстром темпе вращались блюдца размером с чайные.

– Они что, на чем–то крепятся? – вполголоса спросила я у Светы.

– Ты что! – Она с возмущением опровергла мою версию. – В том–то и суть номера – тарелочки удерживаются за счет вращения.

Продолжая вращать тарелочки, Мэй вышла в центр зала. Она была некрасивой, но сейчас ее лицо сияло каким–то особенным светом. Китаянка наслаждалась каждым мгновением своего номера, и радость от любимого дела красила ее куда больше, чем броский цирковой грим.

Мэй опустилась на колени лицом к зрителям и подняла руки. Танцующие тарелочки взлетели над ее головой, потом плавно ушли вправо, влево, подчиняясь ее ловким, отточенным движениям. Ритм музыки нарастал, казалось, тарелочки тоже убыстряют темп. Мэй поднялась с колен и, меняя положение рук, то опуская, то поднимая их, стала поворачиваться вокруг своей оси. Тарелочки, как большие белокрылые бабочки, парили вокруг нее. Когда она повернулась спиной, я не смогла сдержать восхищенного вздоха и подалась вперед. В убранных наверх иссиня–черных волосах сверкала красивая заколка. Та самая, из китайской коллекции Картье, которой я с полчаса любовалась на страницах журнала «Elle». С гранатами и бриллиантами. Не заколка, настоящее сокровище!

– Впечатляет, правда? – с восторгом зашептала Светлана.

– Это просто чудо, – в восхищении выдохнула я, подумав о том, что на часть из положенных мне откупных обязательно куплю себе такую же. Раз уж платье «Эскада» помахало мне ручкой. О том, хватит ли этой части на драгоценную заколку, я решила подумать позже.

– Мало удержать тарелочки на весу, не двигаясь с места, она еще умудряется это делать, меняя положение, – продолжила вампирша, и я с досадой поняла, что мы говорим о разных вещах. – Я пробовала, у меня, даже стоя на одном месте, ничего не получается. Тарелочки падают постоянно.

– Если бы у тебя было сто лет практики, в твоих руках они бы тоже затанцевали, – утешила ее я.

– Мэй не такая древняя, – со смешком сообщила Лана, не отрывая глаз от китаянки. – Ей всего двадцать два.

– В смысле, с тех пор как она стала вампиром? – уточнила я.

– Вообще. Она с нами всего два года, но цирковому искусству училась с детства, – охотно пояснила Светлана и ткнула меня в бок. – Смотри, самое интересное!

Я и не заметила, как рядом с циркачкой возник Глеб. Развернувшись лицом к зрителям, он встал в позе «ноги на ширине плеч, руки в боки» и слегка наклонился. Хрупкая китаяночка птичкой взлетела ему на плечи и выпрямилась, продолжая удерживать крутящиеся диски. Обхватив ее за ступни, выпрямился и Глеб. Теперь Мэй одновременно балансировала на плечах Глеба и крутила тарелочки. Зрители зааплодировали, хлопнула в ладоши и я. Зрелище действительно впечатляло.

Не уронив ни одной тарелочки, Мэй спустилась на пол и, продолжая крутить–вертеть, под аплодисменты исчезла в незаметной двери за подиумом.

– И как тебе? – обернулась ко мне раскрасневшаяся от удовольствия Света.

– Потрясающе! Век бы смотрела, – честно призналась я, проводив взглядом заколку в волосах циркачки.

– У Мэй будет еще одно выступление, – обнадежила меня вампирша. – Это так, для разогрева, стандартный номер в китайском цирке. У Мэй еще есть ее особенный номер со свечами, который сделал ее знаменитой на весь Китай. Позже увидишь, вот это просто чудо!

Я изобразила восторг и принялась разглядывать вышедшего в центр зала брюнета в скучном черном смокинге, не поддающемся модной идентификации, и в шляпе–цилиндре.

– А сейчас фокусы будут. – Света радовалась как ребенок. Кто бы мог подумать, что ей пятьдесят три!

Хотя не она одна так ликует – вон не постаревшая ни на день актриса пятидесятых годов, ровесница и любимица бабушки Лизы. На прошлый Новый год я подарила бабушке коллекцию фильмов с любимой актрисой на дивиди, поэтому сейчас я сразу узнала «трагически погибшую в расцвете лет и таланта» в автокатастрофе ретрозвезду. Актрисе сейчас уже хорошо под восемьдесят, а она чуть на стуле от восторга не прыгает. Ну где это видано, чтобы бабушки, приведшие внуков в цирк, вели себя так же, как и малыши? Старушки в этом возрасте уже впадают в маразм, с негодованием покрикивают на сорванцов, обвиняют молодежь в безнравственности, забывая о собственной разгульной юности, и шьют погребальное платье. Неужели все дело в том, что болезни, дряхлость и неумолимо приближающаяся развязка меняют взгляд на мир? В том, что вместо свадеб приходится гулять на похоронах, вместо билетов в цирк с боем добывать талончики к врачам, а вместо шумных развлечений замаливать в церкви грехи молодости? А сохрани пенсионерки здоровье и молодость, радовались бы, как эта актриса? Или дело в состоянии души? Я вспомнила свою бабушку Лизу, ощущающую себя на семнадцать лет и никогда не обмолвившуюся о своих недугах. Ведь можно быть старой ворчливой кошелкой в двадцать лет, а можно оставаться очаровательной леди и в восемьдесят. Что ж, в ближайшие двести пятьдесят лет у меня будет масса времени, чтобы изучить этот феномен.

Иллюзионист со сценическим именем Бальтазар оказался настоящим магом и чародеем. В начале номера он поприветствовал весь зал и меня особенно и пообещал сделать мне приятный подарок в честь дебюта. В качестве подарка была продемонстрирована пустая цветочная корзина. Мой разочарованный взгляд был ответом.

– Жанна, это только емкость, – со смешком успокоил меня англичанин. – Чем бы вы желали ее заполнить?

Я бы не отказалась забить ее под завязку помадами, тушью, кремами и тониками элитных марок, но постеснялась сказать об этом вслух.

/– Я думаю, что живые цветы в осенний вечер будут кстати? – подсказал иллюзионист.

Ну и зачем тогда было спрашивать мое мнение, если у него уже все спланировано? Я молча кивнула.