If you were gay - Elvira

- Гойл, ты чего сидишь как пень? - спросил Драко, пытаясь отдышаться. - Сделал домашнее задание по Травологии? Говорят, вам задали длиннющий свиток с перечислением свойств зубохохлатки моховой.

Это было подло: Травология и Уход за магическими существами являлись единственными предметами, куда Гойла допустили после СОВ, однако даже чувство горячей благодарности к сердобольным преподавателям не могло заставить Грегори написать сочинение - с эпистолярным даром дела обстояли куда хуже, чем с чтением, которое парень считал своим маленьким хобби.

- Отдыхаю, - нашелся Гойл и улыбнулся, довольный собой.

- А где Винсент - не скучно тебе так вот одному… отдыхать? - удивленно сказал Малфой, осторожно присаживаясь в соседнее кресло. Острый, намётанный глаз Грегори не мог не заметить, что блондин прижимает к груди некий сверток. Смутные подозрения закружились в небольшом, аккуратном, не омраченном лишними извилинами гойловом мозгу: подлец принес сладостей или даже - страшно подумать - пирожков с мясом и яйцом, и хочет скрыть это, дабы сожрать единолично. Шоколад и конфеты, которые присылали Малфою родители, были всегда необыкновенно вкусны, к тому же он имел редкий талант находить общий язык с хогвартскими домашними эльфами, которые в результате с радостью дарили белокурому «хозяину» самые свежие пирожки и бутерброды. Грегори засопел, сверкнул маленькими глазками в сторону таинственного предмета, выражая тем самым жгучую обиду, но попросту отнять еду не посмел и лишь спросил с мягкой укоризной:

- Это чё ж такое, Дра? С кухни чё? Или шоколадных лягушек папа прислал?

- Ага, шоколадных, - печально хмыкнул Драко, после чего спохватился и принял вид надменный и наглый. - Так я не понял, - продолжил он, характерно растягивая слова, - где Забини, Крэбб, Нотт, куда подевались эти идиоты?

- Блейз и Винс в спальне, - охотно сообщил Гойл, которого немного испугавла перемена настроения друга. - Любовь у них, ты ж в курсе. А Нотт опять к этой утек, она еще учится… забыл… а, в Рванкло! Блондинка, - добавил он с долей нежности в голосе.

- Ага, - снова сказал Драко, - вот, значит, как, - и замолчал, глядя в огонь.

- Так это… лягушку-то мне можно? А я могу тебе хоть Поттера побить, - набрался смелости Гойл, с вожделением поглядывая на периодически шевелящийся сверток. - Очки еще можно того, потоптать, значит, а потом…

- Ага, - монотонно повторил Драко в третий раз. - Ты вот что, Грегори…

Тут в гостиную внезапно и очень тихо просочился Северус Снейп, который с начисто вымытыми волосами и в ярко-красной мантии смотрелся, мягко говоря, необычно. Взглянув на шестикурсников без удовольствия, он строго сообщил:

- Вас вызывает директор, Драко. По известному вопросу. Немедленно.

Гойл посмотрел на Снейпа, медленно соображая, почему декан Слизерина выглядит так странно. Однако определить, какие именно черты подверглись радикальным изменениям он не смог, поэтому отбросил аналитические потуги и безропотно смотрел, как друг вместе с так и не выясненного содержания свертком уходит прочь. Как только он вновь остался один в полутемной гостиной, то собрал всю волю в кулак, чтоб не побежать вслед за Драко и Снейпом с криком: «Дай, дай кусочек!», и обратился к старым добрым сахарным тараканчикам - неизысканно, зато вкусно - и любимой успокаивающей книге. Мерлин как раз занес меч над драконом и воскликнул: «Я обрушу на тебя свой гнев, о жадный кровопийца!» Великий чародей Грегори нравился: крепкий, крупный и немногословный мужчина. Он-то наверняка сумеет отнять у дракона шоко… то есть сокровища. Сладкие, тьфу, драгоценные камни там, золото… Сюжет разворачивался перед ним во всей полноте и яркости, и даже периодически доносящиеся из спальни мальчиков стоны не могли уже испортить слизеринцу настроения.

Драко шел вслед за Снейпом по извилистым холодным коридорам, уже не обращая внимания на мокриц. Тем более, у него было теперь, что им противопоставить - маленькая мокрая лягушка, которая тихо сидела за пазухой, брезгливо завернутая в шелковый носовой платок с инициалами «Д.Л.М.». Мысленно Драко проклинал и пари, и дурацкий Хогвартс, в который его отправили «любящие» родители, вместо того чтоб определить в адекватный Дурмстранг, и Гарри Поттера, и, конечно, Снейпа, Дамблдора, Флитвика и всех прочих учителей по очереди. Воспоминания о тех пяти минутах, когда класс Зельеварения в составе почти всего шестого курса Гриффиндора и Слизерина (сердобольный Флитвик редко отказывал детям) с восторгом пялился на лягушку, ожидая триумфального превращения, о том как восторг сменился удивлением, потом - разочарованием, потом, к концу сдвоенного урока - ужасом, были одними из самых неприятных в жизни Драко. Он-то с самого начала понял, что все это не к добру, тем более что строки «Дневничка» он выучил почти наизусть.

Когда попытка закончить действие заклинания предписанным образом не увенчалась успехом, Флитвик, изо всех сил демонстрируя хладнокровие, заявил, что заклинание застопорилось по естественным причинам, и пока он не посоветуется с директором, животное будет пребывать на попечении родственников. Родственником, конечно, стал Драко, и возразить на это было нечего, хотя чисто теоретически дальними свойственниками Гарри были почти все его чистокровные однокурсники. Например Невилл, только взглянув на жабика, впал в экстаз и пытался вырвать лягушку из рук Малфоя, чтобы самостоятельно за ней «ухаживать» - но, хотя искушение плюнуть, передать Гарри из рук в руки и пойти спокойно на обед было велико, Драко мужественно с ним справился: о Невилле и его Треворе по школе ходили странные, тревожащие слухи. Поэтому они с лягушкой за пазухой просидели несколько часов на заднем дворе в гордом одиночестве - Драко был уверен, что рано или поздно Поттер сам превратится обратно, ускорять же процесс ему совершенно не хотелось (в детстве блондин особенно любил сказки авторства сквибов по фамилии Гримм, и слова Флитвика он не пропустил мимо ушей). И какой дементор его дернул вернуться в гостиную Слизерина! Вид Снейпа, довольного собой и даже насвистывающего что-то сквозь зубы, говорил о том, что ничего хорошего Драко в кабинете директора не ожидает.

А ожидал его полный преподавательский состав, точнее, мужская его часть, включая Хагрида. Обормоты расположились вокруг стола, уставленного блюдами и коробочками с кондитерскими изделиями. Директор - при белой бороде, синих глазках и лукавой усмешке - ласково поприветствовал Драко и предложил на выбор лимонные дольки, Всевкусное драже или канареечные помадки. Когда он начал перечислять все сорта мармеладок, имевшихся в кабинете, и рекомендовать какой-то особый редкий сорт с мускатным орехом и корицей, Драко не выдержал:

- Директор, зачем вы меня вызвали?

- Я вызвал вас, мистер Малфой, и вас, мистер Поттер, - кивок в сторону лягушки, которую Драко поставил на стол, - чтобы завершить заклинание профессора Флитвика. Очевидно, некоторые особенности Гарри не позволили процессу окончиться как полагается, - деликатно заметил Дамблдор.

- Нет у него никаких особенностей! - с досадой сказал Драко, немного покраснев. - Это какая-то ошибка!

- Боюсь, мистер Малфой, ошибкой это назвать трудновато, - ехидно сообщил Снейп, глядя на несчастную лягушку с искренним злорадством. - Девочки всего факультета Гриффиндор…

Конечно же, ошибка имела место. Точнее, не ошибка, а гнусная провокация Флитвика. Суть заклинания сводилась к следующему: объект превращался в некое животное (жабу, медведя, лебедя, змею - это уж как получится). После чего, если маг не соизволит произнести обратную формулу, избавление должно было прийти по «сказочному принципу» - ведь давно известно, что все волшебные маггловские сказки основываются на старинных магических обрядах. Поэтому, как только Флитвик объявил, в чем суть процесса, к кафедре немедленно выстроилась очередь из девушек, каждая из которых жаждала стать сказочной принцессой для самого Золотого Мальчика.

Первой был Джинни Уизли - страстно чмокнув лягушку в нос, она отступила не пару шагов и триумфально оглядела остальных, не сомневаясь в успехе. И - ничего. Втайне Драко надеялся, что Гарри действительно отреагирует должным образом. Зря. Лягушка осталась лягушкой - холодной, зеленой, влажной и несколько испуганной тварью.

Второй была Гермиона Грейнджер. Нервно оглядываясь на Рона, которому происходящее было не по душе, она быстро коснулась кожи земноводного губами. Ничего не изменилось, и она с видимым облегчением вернулась на свое место, а Рон радостно завопил: «Да! Я знал!»

Третьей была Парвати. Успеха у лягушки она не имела, чему, кажется, почти не огорчилась.

Пэнси, четвертая, вызвала у лягушки счастливое поквакивание - та даже попыталась раздуть зоб. Однако горячий поцелуй слизеринки не возымел результата.

Дальше все было как в кошмарном сне. Девушки подходили, целовали Гарри - некоторые по несколько раз - и удалялись страшно разочарованные. После гриффиндорок и слизеринок подтянулись райвенкловки и хаффлпаффки, причем Чжоу после того, как Гарри не стал человеком от ее лобзания, закатила форменную истерику, а трудолюбивые хаффлпаффки все порывались подойти по второму разу. Флитвик, заметив, что магическое таинство все больше превращается в балаган, решительно прервал череду поцелуев, заявив, что в данном случае магия сработала самым необычным образом, и ему следует посоветоваться с коллегами. Вот с тех пор Драко и таскал лягушку при себе, обреченно решив, что хуже быть уже не может. Но он жестоко ошибался…