Sindroma unicuma. Книга 2. - Блэки Хол

- Я сказал, возьмем всё, - отрезал Мелёшин и двинулся к расчетному окну.

- Послушай... Мэл... - поспешила я следом. - Зачем покупать лишнее? Можно со спокойным сердцем вернуть половину обратно.

Мелёшин, будто не слыша, поставил корзинку у окошка.

- Есть что-нибудь от фарингита? - спросил у женщины за стеклом. - Чтобы за день или за два.

- Список ей покажи, - подергала я за рукав.

- Покажу, - пообещал он. - Иди, погляди пока на косметику, - и подтолкнул меня к стеллажу неподалеку.

- По списку купи, - напомнила я Мэлу.

- Ага, не сомневайся, - кивнул он и махнул рукой. - Иди, иди.

Стеллаж с косметическими новинками сиял красочными упаковками, подарочными бантами и запредельными ценами. Я перебирала нарядные коробочки под присмотром девушки в белом халатике.

- Чем-нибудь помочь? - спросила она, примчавшись из другого конца зала.

Пришлось ее огорчить. С тоскливым видом я взяла очередную упаковку, чтобы прочитать состав ингредиентов, и почувствовала руку на талии.

- Что-нибудь понравилось? - поинтересовался над ухом Мелёшин.

Понравилось да тут же разонравилось из-за поднебесной стоимости.

- Неа, - поставила я коробочку с кремом обратно.

Мэл протянул пластинку в фольге. Он выглядел довольным. Еще бы, оставить ни за что кучу денег в аптеке и радоваться от уха до уха.

- Открывай и клади под язык.

Надорвав по перфорации, я сунула в рот, как велено. На языке осел яблочно-клубничный вкус, а в горле мгновенно полегчало.

- Ну, как? - поинтересовался Мелёшин.

- На глазах помогает, - признала я. Вроде бы и голос показался не таким сиплым. - Хороший препарат.

- Держи, - Мэл протянул пакет с купленными лекарствами, а чек и список Севолода засунул во внутренний карман куртки. - Инструкции по применению прилагаются. В них подробно расписано.

Пакет оказался тяжеловатым. Сколько же Мелёшин накупил? Ну, конечно, всего лишь удвоенное количество флаконов с сиропом.

Перед выходом из аптеки Мэл еще раз проверил закупоренность моих слуховых, носовых и ротовых выходов. Подойдя к машине, я снова направилась к полюбившемуся заднему сиденью.

Мелёшин помрачнел.

- Объясни, почему не хочешь сидеть впереди, - потребовал напрямую.

Не хочу - и всё. Ни за что не скажу правду.

Расселись по своим местам: я - взбаламученная и Мелёшин - взъерошенный. Он развернулся ко мне:

- Ты вообще не любишь сидеть впереди, или не любишь в этой машине?

Я отвела глаза в сторону:

- В этой машине.

- Понятно, - процедил он и вернулся к рулю. - Значит, брезгуешь сесть рядом со мной?

- Ничего не брезгую, - опровергла, посасывая лечебный леденец. Надо же, какой эффективный - уже и голос прорезался.

- Не придумывай оправданий, - сказал Мэл с кривой усмешкой. - Знаю, что тебе противно.

- С ума сошел? - удивилась я. - Что значит "противно"? Данный эпитет неуместен.

- А что уместно? - не отставал Мелёшин. - Что я должен думать, если постоянно приходится выворачивать голову, а мне не объясняют, почему? У меня вот здесь болит и ноет, - потер он шею. - Отвлекаюсь постоянно от дороги и могу запросто попасть в аварию.

Его жалоба проняла меня. После недавней короткой исповеди Мэла у аптеки я начала по-другому смотреть на разные вещи. Проще и спокойнее плюнуть на самолюбие и пойти навстречу Мелёшину, чем окончательно угробить в дорожной аварии свое здоровье, подорванное двойным заклинанием.

- Ладно, - проворчала, и мне показалось, зеркало отразило зеленые огоньки, сверкнувшие в глазах Мэла. Данная примета могла означать, что он замыслил пакость или, наоборот, пакость удалась. Я прищурилась, вглядываясь, но Мелёшин смотрел на меня усталым взглядом замученного водителя, и никаких зеленых огоньков в помине не было.

Вылезши, обошла вокруг машины и крайне неизящно устроилась на переднем сиденье. Мэл притомился вертеть головой и даже не выбежал, чтобы помочь усесться.

- Ну, как? Теперь шея не болит? - спросила у него.

- Не болит. Не забудь пристегнуться.

Пока я возилась с ремнем, он не делал попыток подсобить, а наблюдал.

- Всё, готова, - сказала, догрызая остаток таблетки.

Мелёшин завел машину, однако не спешил трогаться.

- Ты расскажешь своему... парню о том, что случилось?

- Пете? - удивилась я. - Причем здесь он?

- Ну, девушка должна быть честной со своим... парнем, - пожал плечами Мэл. - По-моему, некрасиво скрывать от него правду.

Странно, почему он вдруг озаботился Петиным спокойствием.

- Сам-то расскажешь своей Изочке?

- Расскажу, - ответил Мелёшин на полном серьезе. - Это будет честно.

У меня пересохло и запершило в горле, словно и не рассасывала недавно лекарство.

- О том, что ездил в клуб, или о том, что устроил драку?

- Или о том, что было утром.

- Пить хочу, - опять просипела я.

Мэл резво перебросил с заднего сиденья пакет из аптеки и, порывшись, достал другую пластинку в фольге.

- Освежающее и анестезирующее.

- Под язык? - уточнила на всякий случай.

Мелёшин повертел упаковку и кивнул. Когда следующая таблетка начала лечебное воздействие, я спросила:

- Вы с Петей разобрались по "Инновации"?

Мэл хмыкнул:

- Зря ты переживала за него. Рябушкин оказался деловым человеком. Мы переговорили с ним в субботу, и после экзамена он вернул деньги.

Суббота, экзамен... В голове всё перекрутилось, подернувшись белесой дымкой. Я уж и забыла, чем занималась на выходных. Взглянула на часы. Гномик настойчиво показывал, что время скоротечно близилось к обеду, а институт не стал ближе, хотя насущные будничные дела никто не отменял.

В Пете я совершенно не сомневалась. Как взрослый и ответственный человек, он не стал бы бегать и прятаться от Мелёшина, чтобы не платить по счету.

- Ну, так как? - прервал раздумья голос. - Твой Рябушкин имеет право знать?

- Имеет, - ответила я неохотно, уставившись вперед. Действительно, нехорошо скрывать от Пети. Если парень узнает из чужих уст, получится еще неприятнее.

- Думаю, самым лучшим будет, если твой Рябушкин услышит от тебя, а не от кого-то другого, - высказал Мэл мою мысль.

- Наверное, так, - поддакнула я неохотно. Не представляю, что скажу спортсмену. Едва успела подумать, как язык заранее налился чугунной неподвижностью. Что же будет при встрече?

- Это хорошо, - непонятно почему ухмыльнулся Мелёшин. Мне показалось, у него и настроение улучшилось, коли отпала необходимость беспрерывно оборачиваться назад. - И не затягивай. Честность - основа любых отношений. Могу задать вопрос?

- Валяй, - разрешила я, посасывая таблетку.

- Твой Рябушкин знает о вчерашнем типе с цацками на каждой руке?