Чёрные сердца - Александр Амзирес

– Я ни во что не играю, Эклипсо, – ответил демон. – И Айзека здесь давно уже нет.

Суккуб нахмурилась, но всё же старалась сохранять спокойный голос, который этим утром то и дело почему-то пытался сорваться на повышенные тона:

– Зачем ты играешь в добрячка?

– Что ты хочешь сказать этим, Эклипсо? Я не понимаю тебя, – ответил ей, как обычно, безэмоциональный, тихий голос.

– То, что ты задумал в своей демонической голове что-то, и теперь разыгрываешь перед окружающими какой-то спектакль, – ответила Эйко. – Только меня посвятить в свой план ты не посчитал нужным.

– Так что же огорчает тебя? То, что ты не посвящена в детали этой игры? Или непосредственно сам факт этой игры?

– И то, и другое, – вздохнула суккуб. – Пройдя через столькое вместе… Ты хоть понимаешь, что я спасла твою жизнь?

– Ты спасла это тело. Да, понимаю.

– Айзек, хватит.

– Мне жаль, Эклипсо, – произнёс Никто. – Действительно жаль. Но никаких игр нет. Это противоречит моей природе, хоть я до сих пор и не знаю «кто я».

– И что, когда они решат принести нас в жертву, или ещё что-нибудь взбредёт в их головы, ты просто так позволишь им сделать это? Ты даже не будешь сопротивляться?

Демон молчал.

– Молчишь? Нечего ответить на это? – продолжала Эйко. – А как же эта слепая целительница? Что если они решат, что она слишком привязалась к незнакомцам, и тоже заслуживает наказания?

– Эмоции захватили твой разум, Эклипсо, – ответил Никто. – Что сказал бы отец, глядя на тебя сейчас?

Суккубу на мгновение показалось, что ей удалось пробить эту стену спокойствия, и демон наконец выразил хоть какое-то подобие жизни. Показалось, что ей удалось зацепить его. Что перед ней вновь оказался Айзек, способный на сарказм.

Но это конечно же было иллюзией. При упоминании отца её глаза полыхнули, и всё, что она приписывала демону, было лишь отражением её собственного внутреннего состояния. В то время, как Никто оставался всё таким же безучастным и отстранённым, как и прежде проявляя абсолютное безразличие ко всем внешним нападкам на свой разум.

Эклипсо вдруг на секунду задумалась:

«И правда, что сказал бы отец по поводу всего этого?».

Этой секунды вполне хватило, чтобы она пришла в себя и успокоилась.

Отец вряд ли ответил бы прямо на её вопрос. Вместо этого он направил бы её к верному решению с помощью встречного, наводящего вопроса, тем самым заставляя её разум самому прийти к правильному ответу.

Она неосознанно улыбнулась:

«Да, а ещё этот наводящий вопрос наверняка сопровождался бы каким-нибудь визуальным эффектом».

Эти воспоминания помогли ей вновь обрести спокойствие своего духа.

– Я уже не знаю, кто мои союзники, а кто мои враги, Никто, – произнесла она, спокойно глядя на демона. – Поэтому мне нужно понять, могу ли я рассчитывать на твою помощь, если потребуется.

– Конечно, Эклипсо, – кивнул Никто. – Кто угодно может рассчитывать на мою помощь.

Эйко шумно вздохнула, понимая, что своих ответов на этот раз вновь не получит.

* * *

Арексис не видела приближение своей сестры, но у неё были другие методы, чтобы «обозревать» окружающий мир, поэтому она первая поприветствовала её.

Её мир состоял из звуков, запахов, прикосновений и тонких вибраций. Она не могла видеть облака в небе, но зато она могла «видеть» внутреннее состояние существа, находящегося рядом с ней. И физическое, и моральное.

Не отвлекаемая внешней оболочкой, она «видела» самую суть.

Запах Ахтас источал агрессию и возбуждённое состояние сознания. И в то же время, стук её шагов выдавал неуверенность и сомнения, обуревающие её разум.

– Я вижу ты нашла себе новых друзей, сестра, – произнесла Ахтас. – Не стоит слишком привязываться к ним. Их судьба предрешена, ты же знаешь.

– Только мы сами вершители своей судьбы, сестра, – улыбнувшись, ответила Арексис. – Ты же знаешь.

Ахтас лишь фыркнула, но без злобы. Она любила свою сестру, даже несмотря на то, что их взгляды порой расходились.

– Эта луноокая ведьма, – поёжилась Ахтас, и сплюнула. – До сих пор не могу понять, как этой суке удалось обвести меня вокруг пальца своими чарами. Постоянно вижу перед собой этот её взгляд.

– И что же заставляет тебя постоянно думать о ней? – спросила Арексис.

– В смысле? – удивилась воинствующая «истинная». – Что ты хочешь этим сказать?

Арексис не ответила, лишь вновь улыбнувшись.

* * *

Перекатиполе задумчиво и неспешно вращалось по пыльной поверхности пустоши. Увлекаемое ветром, оно совершенно не задавалось вопросами: «куда?» и «зачем»? Оно просто катилось туда, куда направлял его воздушный поток.

И в нём, в этом сухом растении, не было: ни сомнений, ни тревог, ни печалей.

И не было у него: ни начальной точки маршрута, ни конечной.

У этого перекатиполя было лишь движение.

Из ниоткуда, в никуда.

По крайней мере, в это оно истинно верило, пока в конечном итоге не угодило в костёр.

– Мы приходим из пепла, и возвращаемся в него, – раздавался тихий голос у ночного костра. – Мы возрождаемся вновь и вновь, чтобы в итоге снова раствориться в пустоте.

– Тогда получается, что есть только пустота, иногда принимающая разные формы? Но зачем?

– Кто его знает, – ответил голос. – Быть может для того, чтобы почувствовать себя наполненной. А быть может для того, чтобы чувствовать хоть что-то.

– Ей наверное очень грустно и одиноко?

– Вряд ли. Для того, чтобы чувствовать грусть и одиночество, нужно быть «чем-то», или «кем-то». В то время как пустота – ничто и никто. Ведь по сути даже её самой просто нет.

– Ничего не понятно, – послышался вздох.

– Некоторые вещи не понять разумом, – ответил голос. – Их можно только ощутить, почувствовать.

* * *

Никто улыбнулся, ощутив лёгкий ветерок на своей коже.

Эйко это даже удивило, ведь за столькое время, с тех пор как демон пришёл в себя, он впервые выразил какую-то эмоцию. Впервые улыбнулся.

– За нами пришли, – произнёс он спокойным голосом.

Эклипсо не успела ещё задать вопрос, когда и сама услышала шаги и звук открывающейся решётки. А затем кто-то спустил вниз верёвку, с завязанными по всей длине узлами.

Взволнованный шёпот Арексис раздавался едва заметно в ночной тиши:

– Скорей, у нас мало времени.

Каменные стены ямы были довольно рельефными и бугристыми, поэтому подтягиваться по верёвке одними руками было довольно легко, цепляясь копытами об уступы. Наверное, при большом желании, выбраться наружу можно было бы и без верёвки. Если бы не решётка и охрана, поджидающие в конце этого восхождения.

Впрочем привычной охраны наверху не оказалось. Единственный охранник мирно посапывал, сидя на земле и облокотившись о