Родная старина - В. Сиповский

Мстислав, видя поспешное отступление вражьей силы, вышел из города, погнался за врагами, захватил их обоз и забрал многих в плен.

Это дело доставило Мстиславу громкую славу. Двадцать союзных князей с их ратями не совладали с ним. С этого времени и назвали его Храбрым.

Стал после этого Киев снова переходить из рук в руки. Не такой был человек Андрей Боголюбский, чтобы помириться с неудачей и оставить враждебных себе князей полными хозяевами на юге; он, верно, добился бы своего, если бы неожиданная смерть не помешала ему.

Властолюбивый Андрей имел много врагов между князьями и боярами; оказались они и между ближними людьми. Был он и к ним очень строг, если они злоупотребляли его доверием или не повиновались ему. Казнил он за какую-то вину одного из родственников своих по жене, боярина Кучковича. Брат казненного с несколькими княжескими слугами решился злодейством освободиться от строгого господина. Андрей, подобно другим русским князьям, принимал к себе на службу иностранцев. Одним из приближенных слуг к нему был ключник Анбал из иноземцев. Он тоже принял участие в заговоре.

– Сегодня князь казнил Кучковича, – говорили заговорщики, – а завтра казнит и нас; покончим с ним.

Ночью, взявши оружие, пошли злоумышленники к княжескому терему. Когда они подошли к спальне князя, то их обуял страх; не хватало у них смелости совершить преступление. Тогда они пошли в медушу (погреб, где хранились меды и вина), напились вина и снова пошли в княжий терем.

Один из злодеев постучал в дверь спальни.

– Кто там? – спросил Андрей.

– Прокопий! – отвечал стучавший (Прокопий был одним из любимых слуг Андрея).

– Нет, это не Прокопий! – сказал князь, хорошо знавший голос своего слуги.

Дверей он не отпер. Злодеи стали ломиться в дверь. Князь бросился к своему мечу, который обыкновенно находился подле него. Меча не оказалось: Анбал раньше убрал его. Заговорщикам удалось выломать дверь; бросились они на князя…

Андрей был очень силен, стал обороняться и одного из противников своих сбил с ног. Впотьмах, не разглядев, злодеи поранили упавшего, приняв его за князя. Затем, увидев свою ошибку, напали на князя, стали наносить ему удары мечами, саблями, копьями. Он сначала сильно боролся.

– Нечестивцы! Что я вам сделал? – говорил он. – За что вы проливаете кровь мою? Бог вам отомстит за мой хлеб.

Наконец израненный и окровавленный Андрей упал под ударами убийц. Злодеи думали, что он убит, взяли раненого товарища своего и поспешно понесли его. Князь поднялся и, обливаясь кровью, со стоном вышел из спальни. Убийцы услышали стон его и вернулись. Не нашедши его на том месте, где они оставили его, злодеи испугались…

– Скорее ищите его, – говорили они друг другу, – а не то мы погибли!

Зажгли свечу и по кровавому следу нашли несчастного князя; он успел сойти по лестнице вниз и думал скрыться за лестничным столбом. Злодеи кинулись на него.

– Господи, в руки Твои предаю дух мой! – были последние слова несчастного.

Умертвили заговорщики и Прокопия, верного слугу Андрея. Княжеское имущество было разграблено. Из кладовой князя забрали золото, драгоценные камни и разные ткани и одежды.

Тело убитого князя долго лежало брошенное в городе; никто не решался взять его, чтобы отдать ему последний христианский долг, – все боялись заговорщиков. Но нашелся между слугами князя один, киевлянин Кузьма, который не побоялся злодеев. Стал он плакать над трупом Андрея. Насилу выпросил этот верный слуга у ключника ковер и корзно покрыть труп убитого князя. Обернув тело, Кузьма понес его в церковь и стал просить, чтобы ее отперли. Ему закричали:

– Да кинь тело тут в притворе. Экая тебе печаль с ним!

Все были уже пьяны. Кузьма стал плакать и причитать над своим господином:

– Уж тебя, господин, слуги твои не хотят знать… Бывало прежде, придет ли гость из Царьграда или из какой-либо русской стороны, или латинянин, христианин ли, поганый ли, – ты, бывало, скажешь: введите его в церковь и на полати (на хоры), пусть видит истинное христианство и крестится, – что и бывало. Болгаре, жиды и вся погань-язычники, видевшие здесь славу Божию и красоту церковную, больше сокрушаются по тебе, а эти твои слуги даже в церковь не пускают положить.

Только на третий день после убийства нашлось духовное лицо, которое решилось отпеть князя. На шестой день, когда волнение, поднявшееся во Владимире, стихло, владимирцы порешили перенести тело своего князя из Боголюбова во Владимир. Когда торжественная процессия приближалась к городу и толпы народа, стоявшего у городских ворот, завидели княжеский стяг (знамя), который несли перед гробом, многие из народа стали рыдать. Андрея похоронили в построенной им Богородичной церкви (1174).

После смерти его ростовцы и суздальцы выбрали себе в князья не сына его и не братьев, а племянников, – думали, что в благодарность за избрание они будут править «по старине». Владимирцы призвали к себе на княжение брата Андреева – Михаила. Начались тогда усобицы между племянниками и дядями, между старыми городами (Ростовом и Суздалем) и молодым городом Владимиром. В конце концов владимирцы одолели. Михаил Юрьевич утвердился во Владимире. Через год он умер, и место его занял брат его Всеволод по прозванию Большое Гнездо (1176).

Всеволод III

Всеволод III Юрьевич действовал по примеру Андрея Боголюбского; не дал волостей своим племянникам, подчинил себе Рязань и Новгород и властно распоряжался Киевом.

В Южной Руси в это время шли усобицы. Самым знаменитым князем тогда был сын Мстислава Храброго, Мстислав Удалой, – образец старого южнорусского князя: он не заботился об усилении своей области и власти – больше всего влекла его военная слава; на войну смотрел он, как на суд Божий. С дружиною своею, закаленною в боях, он беспрестанно переезжал из одного конца Руси на другой, являлся всюду, где нужно было оборонить слабого от сильного, постоять за «старину».

Всеволод III был князем совсем не такого нрава: крайне осторожный, не охотник до решительных действий, битв и походных тревог, он всегда рассчитывал наверняка; к своей цели шел осторожно и твердо. Главной задачей его было – приобрести как можно больше владений, усилить свою власть на счет других князей, забрать их всех в свои руки.

При Всеволоде во Владимире и в других городах Суздальской области было воздвигнуто много новых великолепных для того времени церквей. Во Владимире был построен Дмитриевский собор, по словам летописца, «дивно украшенный иконами и писанием».

В старину каменные церкви на Руси строили иноземные мастера – греки да немцы, но мало-помалу и русские стали перенимать у них кое-какие знания.

Когда понадобилось в Суздале обновить Богородничную церковь, то епископ не искал мастеров у немцев, а нашел у себя между церковными служителями и во Владимире людей, которые сумели и олово лить, и покрыть церковь свинцовыми листами, и известью выбелить.

Во Владимирской области было немало каменщиков, но хороших зодчих между русскими было немного: церкви, построенные ими, часто обваливались.

С XII в. все чаще и чаще воздвигаются каменные постройки. Кроме церквей из камня, стали строить городские стены, башни, иногда и княжеские дома. Большею же частью жилье в городе строилось по-прежнему из дерева и мало чем отличалось от крестьянских изб, было только попросторнее и покрасивее.

Лесу в северных русских областях было вдоволь, и постройка простого жилища стоила очень дешево. В случае пожаров, которые в древности истребляли целые города, или неприятельских нашествий жители старались спасти более ценные свои пожитки. Погоревшие города скоро вновь застраивались. При дешевизне построек и простоте быта жителям городов нетрудно было переселиться на новые места. Целые города иной раз бежали от неприятелей и затворялись в других городах. Бывали случаи, что князья переводили города из одной области в другую.

Земли было на Руси вдоволь, а народу мало. Каждому князю хотелось привлечь побольше переселенцев в свою область.

Борьба Суздаля с Новгородом

Сильную борьбу пришлось выдержать Новгороду с властолюбивыми суздальскими князьями, начиная с Юрия Долгорукого. Никогда вечники-новгородцы так не нуждались в боевых князьях, как в эту пору.

Битва новгородцев с суздальцами. Икона. Конец XV в.

Особенно замечательными князьями новгородскими были два Мстислава. Мстислав Храбрый (сын Ростислава Мстиславича, смоленского князя, внука Владимира Мономаха) оказал большие услуги Новгороду – одержал блестящую победу над чудью и мужественно отстаивал свободу Великого Новгорода. Новгородцы очень любили своего князя. Когда он умер, тело его погребли они в церкви Св. Софии. Отличался он не только храбростью, но и благочестием, и делами милосердия. Летописец о нем говорит: