Родная старина - В. Сиповский

Послушался Садко, исполнил все, как приказал старец. (Женился на девице Чернавушке). Было на дне морском столование – почестей пир. Заснул Садко на синем море, а проснулся в Новгороде, на крутом берегу реки Чернавы. Смотрит он – бегут его корабли по Волхову. Встречает он свою дружину. Дивуется дружина: «Остался Садко в синем море, очутился он впереди нас в Новгороде!» Как повыгрузил Садко с кораблей свою бессчетну золоту казну, построил он церковь соборную Николе Можайскому. Не стал больше ездить Садко на синее море, стал себе поживать в Новгороде.

Так в песнях народа сказывается о Великом Новгороде старая быль пополам с вымыслом. Вспоминает народ о торговле и богатстве старого Новгорода, вспоминает об удальцах-повольниках, буйства и грабежи которых немало бед причинили Русской земле, вспоминает и о внутренних смутах в Новгороде, которые и сгубили его…

Новгородские церкви и монастыри

Много церквей было в Новгороде. Самой главной была каменная церковь Св. Софии, строилась она пять лет (1045–1050). Владимир Ярославич призвал мастеров из Греции, чтобы расписать стены церкви.

Чем больше богател Новгород, тем больше строилось и церквей: их строили владыки новгородские из своей казны, строили и князья, иногда вскладчину сооружала себе храм какая-нибудь улица. Во время повальных болезней ставили «обыденные» церкви, то есть в один день построенные и освященные. Большею частью они были небольшие и деревянные. Частные люди, богачи иной раз давали по какому-нибудь случаю обеты построить церковь. Иные сооружали храмы, чувствуя за собою какие-нибудь грехи, чтобы искупить их.

Сложилось следующее любопытное сказание, в котором слились и народная набожность, и суеверие, и ненависть к ростовщикам.

Жил в Новгороде богач Щил; нажил он огромное состояние тем, что давал деньги в рост. Лихву (проценты) брал он небольшую. Скопив себе громадное имение, задумал он построить для спасения души своей церковь во имя Покрова и устроить монастырь на берегу Волхова; испросил он у владыки благословение на это дело. Когда церковь была построена, Щил попросил архиепископа освятить ее, и тут только сказал, что соорудил церковь на лихвенные деньги.

– Уподобился ты Исаву, – сказал архиепископ, – взял ты у меня обманом благословение. Иди и вели в твоей церкви в стене сделать гроб, надень саван, и пусть над тобой будет совершен похоронный обряд, вели сотворить по себе панихиду, а что случится далее, то пусть будет по воле Божией.

Горько плакал Щил, не посмел он ослушаться архиепископа и сделал все, как было приказано. Как только стали его отпевать, вдруг гроб провалился в землю, и на месте, где стоял он, явилась пропасть. Когда узнал об этом архиепископ и велел в память этого чуда изобразить на церковной стене Щила в гробу посреди ада. Церковь была после этого запечатана.

В большом горе пришел сын Щила к архиепископу и просил у него совета, как помочь отцу. Владыка велел ему сорок дней поститься и молиться, раздавать в это время нищим щедрую милостыню, и в сорока церквах заказать по сорок панихид. Когда это было исполнено, послал архиепископ в церковь, построенную Щилом, посмотреть на стенную картину. Оказалось, что он лежит в гробу по-прежнему, но голова его уже вышла из ада. Отслужили еще сорок панихид, посмотрели на картину, а Щил уже по пояс вышел из ада. В третий раз отпели сорок панихид – Щил на картине совсем вышел из ада с гробом своим. Изображение так и осталось, в стене по-прежнему оказался гроб Щила, и пропасть исчезла…

В таком торговом городе, как Новгород, ростовщиков было, конечно, немало. Сказание о Щиле показывает, что, по взгляду народа и духовенства, давать деньги на лихву (на проценты), хоть и умеренную, считалось тяжким грехом. Действительно, церковь не раз сильно вооружалась против промысла ростовщиков, но искоренить его не могли.

В Новгороде было много монастырей. Самыми древними считаются Перыньский и Юрьев. Первый находится на левом берегу Волхова, у истока его, где прежде стоял истукан Перуна, а Юрьев был основан еще Ярославом (христианское имя его Юрий) в 1030 г. В XII в. возникли еще два знаменитых новгородских монастыря: Антониев и Хутынский. В начале XIII в. в Новгороде и его окрестностях было уже до 20 монастырей, а по всей области Новгородской более тридцати… Они владели землями, огородами, деревнями. Благочестивые князья, бояре и гости новгородские много жертвовали на монастыри и земель, и денег.

Новгородские гривны

В каждом пригороде был торг (торговая площадь), где находилась и церковь. Торжок стоял под покровительством Спаса, Порхов – Св. Николы. Церкви в небольших городах устраивались, конечно, попроще и поменьше, чем в Киеве и Новгороде.

В Ладоге, одном из самых древних русских городов, уцелела старинная церковь (XII в.), на стенах которой сохранилась в нескольких местах старинная живопись (фрески). Частые пожары истребляли у нас в древности целые города, и потому немного древних зданий сохранилось до нашего времени, но все-таки, кроме церквей, кое-где сохранились остатки стен городских, например в Старой Ладоге.

Духовенство приносило Новгороду много пользы, старалось умиротворить враждующих, удерживало, насколько могло, от разных насилий и беззаконий, неоднократно порицало ростовщичество, помогало разным должностным лицам наблюдать, чтобы в торговле не было обмана. В одной новгородской церкви (Иоанна Предтечи на Опоках) хранились образцы различных мер, которых должны были держаться при торговле. В Новгороде были свои особенные меры и деньги.

Новгородская серебряная гривна весила фунт. Кроме гривен встречаются полугривны, которые иногда рубились пополам, отсюда название «рубли»; отрубки в половину рубля стали называться «полтина». Ходила в Новгороде и мелкая монета, величиною с гривенник. Кроме того, были в ходу и иностранные монеты западные – европейские и восточные – арабские; случалось, конечно, что купцы по старине обходились и без денег, довольствуясь обменом товаров.

Суздальская область

В то время как на юге шли бесконечные усобицы между князьями, а в Новгороде ссоры и распри на вечах, на дальнем северо-востоке, в Ростово-Суздальской области, начинались новые порядки.

По верхнему течению Волги земля большею частью неплодородная, богата она лишь дремучими лесами да болотами. Сначала жили здесь финские племена, а потом стали мало-помалу заселять этот край русские. Скупа здесь почва, скудные урожаи давала она земледельцу, – много ему приходилось трудиться, чтобы прокормить себя и семью; зато человеку, который хотел заниматься мирным трудом или промыслом, меньше было помехи на севере: не заходили сюда половцы; княжеских усобиц сначала тут совсем не было, и потом их было гораздо меньше, чем на юге, вот почему сюда охотно шли выходцы с юга. Особенно стала заселяться Ростово-Суздальская область с того времени, как начал тут княжить младший сын Владимира Мономаха – Юрий Долгорукий. При нем здесь возникло несколько новых поселений и городов: Москва, Юрьев, Переяславль-Залесский, Дмитров и другие. Князьям надо было устраивать укрепленные места, то есть города, чтобы легче было управлять страною и защищать ее. Кроме того, промышленники и купцы помогали заселению страны.

В иных местах, на торговом пути, у верховья какой-нибудь реки, где нельзя было везти товар на лодках и барках и приходилось его выгружать на возы, устраивались обыкновенно поселки; здесь жили работники, которые занимались перегрузкою товаров, да возчики, перевозившие всякую кладь. В других местах, по большей части при слиянии реки, куда удобно было свозить товары с разных сторон и производить обмен, устраивались склады товаров – торжки, или ярмарки.

Было тут вдоволь дела и торговому, и рабочему люду; возникают здесь поселки, растет торговля – растут и эти поселения, обращаются в города.

Помогли заселению северного края и монахи. Забредет какой-нибудь отшельник в глубину леса, поставит себе келью и ведет здесь одинокую жизнь свою в тяжком труде и непрестанной молитве. Проведают об этом другие благочестивые люди, богомольцы; селятся некоторые из них подле подвижника, стараются во всем уподобиться ему. Кельи огораживаются тыном, ставится деревянная церковь – и звон колокола впервые нарушает лесную тишь. Разрастается обитель: строятся тут и новая ограда, и более просторная церковь, и новые кельи. Немало всякой работы найдется по монастырю; одним монахам не справиться, нужны разные работники. Не прокормить их всех самим монахам: земли-то вдоволь, да рабочих рук мало, нужны и земледельцы. Мало-помалу подле монастыря являются поселки, становятся они все больше да люднее. Жить на монастырской земле льготно: монахи не притесняют, и князья чтят монастыри и работникам монастырским дают разные льготы. И вот на том месте, где некогда в темной чаще леса стояла одинокая убогая келья подвижника-отшельника, лет через пятьдесят или меньше стоит богатый монастырь с каменной оградой, с каменными златоглавыми церквями. Подле монастыря село. Далеко расстилаются возделанные монастырские поля. А если монастырь стоит у реки, на торговом пути близ него, то со временем село может разрастись и в многолюдный торговый город. Жизнь в таком монастыре уже не та, как в уединенной келье отшельника: слишком много тут шуму людского, мирских забот и помышлений. Кому-нибудь из благочестивых монахов этого монастыря придет на мысль уединиться, пожить такою же жизнью, как жил святой отшельник, основатель обители. Уходит инок из монастыря, старается подальше уйти от людных мест – уйти в «пустынь», чтобы мирские заботы не мешали ему думать только о душевном спасении – «спасаться». Селится он также в лесной глуши или на островке каком-нибудь, среди озера, ставит здесь свою одинокую келейку. Пройдут годы, и тут явится монастырь, возникнет и подле него людное село, и только старое предание гласит, что некогда на месте этом был темный непроходимый лес и спасался одинокий отшельник.