Заставлю тебя полюбить (СИ) - Орлова Юлианна

Теперь она снова Багирова, вот так просто. Сначала выдали замуж без ее на то согласия, потом точно так же развели. Кажется, не интересоваться ее мнением стало уже своего рода традицией.

Хватит с нее этих качелей, хватит необдуманных поступков, просто хватит. Завтра она начнет новую жизнь, в конце концов, университет никто не отменял, и Мила твердо решила нагнать все упущенное за время ее «каникул».

Она усмехнулась про себя, должно быть, Мила побила все рекорды, выйти замуж и развестись в такой короткий срок — это надо уметь.

А боль, она со временем притупится, не исчезнет полностью, но с ней можно будет жить, Миле не привыкать, однажды уже Саша уже сделал ей больно, в этот раз заживет быстрее. Она больше не такая маленькая девочка, чьи розовые очки жестоко разбили, чьим внимание пренебрегли, чье маленькое сердечко растоптали. Нет, она выросла и сейчас в какой-то степени начала понимать мать с отцом. Наверное, она все-таки заигралась.

Возможно, подобная встряска ей была необходима, чтобы повзрослеть наконец. Вот так бывает, раз и переклинило. И сейчас Мила поняла, что именно это с ней и случилось, когда в сердцах она выкрикнула «ненавижу» и отшвырнула ценный подарок. Словно кнопка в ней какая-то щелкнула, выключатель вернулся на место.

Она не знала, что будет делать дальше, не представляла, как будет просыпаться по утрам и заставлять себя вставать, превозмогая душевную боль, разрывающую на части, как будет ходить на учебу и фальшиво улыбаться, но твердо знала, что должна. Просто обязана.

В тот вечер Мила обессиленно завалилась в свою постель и провалилась в сон, попутно отгоняя мысли о бывшем, теперь уже, муже.

А утро встретило ее ярким рассветом и лучами теплого осеннего солнца. Она проснулась без лишних напоминаний, без будильников. Жизнь вокруг словно подталкивала ее к новым начинаниям, вот так бесцеремонно ворвавшись в ее небольшое пространство. Подтянувшись и немного поморщившись от пока еще яркого утреннего света, Мила уставилась в небесно-голубой потолок, с белыми крапинками и прислушалась к собственным ощущениям.

Нет, боль никуда не делась и огромная, размером с пропасть, дыра в груди тоже не рассосалась. Миле было все также паршиво, но по крайней мере не было желания творить глупости.

Наверное, это называется «повзрослела».

Внезапно. Неожиданно. Но, наверное, вовремя.

Она с трудом заставила себя подняться с постели, подавила в себе желание в очередной раз разреветься, тяжело добралась до ванной комнаты, где очень долго стояла под струями теплой воды, словно стараясь смыть с себя все, что с ней произошло за последнее время.

Мила провела в ванной добрых сорок минут прежде, чем собственное отражение в зеркале хоть немного устроило девушку. Все-таки являться в университет с опухшими от слез глазами — не самая приятная перспектива.

Когда девушка появилась на кухне, родители уже во всю готовили завтрак.

— Ты почему не спишь? — заметив дочь, обеспокоенно спросила мать.

Она внимательно отсмотрела Милку, вперилась взглядом в лицо дочери, ища в них ответы на свои собственные вопросы, которые, впрочем, не спешила озвучить.

— Учебу никто не отменял, — улыбнулась Милка через силу, но все же ей удалось из выдавить из себя кривоватую улыбку. — Я и так достаточно пропустила.

— Думаю, ничего не произойдет, если ты пропустишь еще несколько дней, — заговорил отец, отложив в сторону шипящую сковородку, в которой готовилось нечто имеющее умопомрачительный запах.

— Ты кто такой и куда дел моего отца? — Мила сделала попытку пошутить.

Чтобы ее отец и предлагал прогулять, такого еще не было, не считая случая со свадьбой, но это было следствием принятого им решения, а не очередная блажь Милки.

— А если серьезно, я не хочу торчать в четырех стенах.

Пожав плечами, Милка прошла к столу и заняла за ним место.

— Мил, — начал было отец.

— Не надо, пап, не сейчас, может быть…позже, — остановила отца она прежде, чем тот успел бы сказать то, чего Мила слышать не хотела и о чем говорить тоже не хотела.

Ни сейчас, ни потом.

Завтракали они в полной тишине, никто так и не решился начать разговор даже на отстраненную тему. Справившись с едой, Мила глянула на часы, до начала первой пары времени у нее было прилично, но оставаться в доме ей больше не хотелось, стены душили, воздух казался каким-то тягучим, душным даже. После завтрака Мила вернулась в комнату, наспех собрала сумку, натянула на себя плотную кожаную куртку и вернулась в кухню.

— Я пойду.

— Так еще же рано совсем, — удивилась мать.

— Ничего, приду пораньше, когда-то же надо начинать, — улыбнулась Мила, намекая на свои бесконечные прогулы и опоздания.

— Твои ключи, — отец тем временем положил на стол ключи от машины. На брелоке красовался значок в виде знаменитых колец.

Это не ее машина. Да и неудивительно, свою то она разбила. И как только цела и невредима осталась, при том, что умудрилась учудить. Наверное, только сейчас, глядя на ключи, Милка окончательно осознала, как плохо поступила с родителями в тот день. Отвращение зашкаливало, достигнув максимально допустимого значения.

Поджав губы, девушка бросила взгляд на ключи, но так и не смогла заставить себя подойти и взять их со стола.

— Это не мои, — только и смогла произнести Мила.

— Теперь твои, — невозмутимо ответил отец.

Они смотрели друг на друга некоторое время, Мила впервые за долгое время заметила большие темные круги и довольно глубокие морщинки под глазами отца, когда тот щурился. А ведь он уже не молод, пусть и дал бы фору любому двадцатилетнему, а все же, возраст — это не шутка, и каждая Милкина выходка могла бы стать для него последней.

— Я пешком пройдусь.

— Не глупи, не лихачь просто, я ж не зря новую машину тебе купил.

— Я ее не заслужила, пап.

Не дав отцу возразить, Милка буквально вылетела из кухни.

Ей нужно было на воздух и нужно было подумать. Наспех обувшись, Мила подхватила брошенную на пол сумку и выбежала из квартиры, словно за ней гнались.

На улице было довольно тепло, осень пока не вступила в свои полные права. Листва на деревьях только-только начинала приобретать желтоватый оттенок, а температура едва ли опускалась ниже пятнадцати градусов. Свежий осенний воздух ударил в ноздри, и Мила с удовольствием сделала глубокий вдох, заполняя легкие кислородом.

Узкие улочки, которыми шла Мила, сокращая путь к университету, сейчас были практически пусты, лишь изредка Мила натыкалась на прохожих.

Ей предстояло не менее получаса пути. В ушах играла музыка, что-то из Nightwish, в небе светило солнце, в лицо дул теплый ветерок, а на душе хоть ненадолго перестали скрести кошки.

Всю дорогу Мила так или иначе прокручивала в мыслях случившееся с ней за последние пару недель. Перед глазами калейдоскопом сменялись картинки минувших дней. Она хотела бы сказать, что все в порядке, что все закончилось именно так, как ей того хотелось, но правда в том, что это была бы вопиющая ложь, и Мила смогла бы соврать кому угодно, но только не самой себе.

А правда состояла в том, что, получив долгожданную свободу, радости Багирова не получила. Вот так глупо и нелепо. Непредсказуемая женская душа.

Погруженная в свои мысли, Мила и понять не успела, как уже оказалась у здания университета, где только-только лениво собирались студенты. Мила прошла внутрь здания, и пошла в сторону нужной ей аудитории.

Время летело со скоростью света, никогда еще занятия не заканчивались так быстро. Впервые за все время обучения, Мила не чувствовала желания уйти с пары, а вместо этого словно губка впитывала все, что говорили преподаватели. И все-таки она была не права, было что-то в том, чтобы ходить на занятия и слушать. Учебники — это, конечно, прекрасно, а все же опыт знающих людей просто необходим и именно этим опытом щедро делились преподаватели на лекциях, которые Мила благополучно игнорировала, считая, что у нее есть дела поважнее.