Граница безмолвия - Богдан Сушинский

Кротов немедленно объявил по базе высшую степень готовности, бросив весь гарнизон на подготовку посадочной полосы, а также «рулежной», как называли её авиаторы, дорожки, подводящей к местам стоянок самолетов.

Первыми приземлились «мессершмиты», затем транспортный «юнкерс», и только потом, убедившись, что посадки получились удачными и состояние аэродрома нормальное, на полосу со стороны реки зашла громадная «Черная акула».

Пока гарнизон вместе с экипажами освобождал фюзеляжи самолетов от грузов, среди которых были и старательно упакованные яранги, барон фон Готтенберг решил ознакомиться с базой. Он молча осмотрел выдолбленные отбойными молотками под скальными карнизами авиационные капониры, ознакомился с бункер-казармой, один отсек которой был отведен под радиостанцию, и с пока еще недостроенным подземным складом. Придирчиво, но все так же молчаливо, ознакомился и со штабным домиком и лабазом. А еще прошелся по посадочной и рулежной полосам, которые «норвежцы» опять накрывали маскировочными сетями и приваливали по краям камнями, чтобы их не сорвало ветром.

— Считайте, что командование вами довольно, гауптман Кротов, — расщедрился он наконец на похвалу, когда все офицеры собрались в большой комнате штабного домика, именуемого обитателями базы «кают-компанией». — Я со спокойной совестью могу доложить Гиммлеру, что секретная база в Западной Сибири полностью готова к выполнению любых заданий командования. Вы и инженер-лейтенант Шнитке награждены Железными крестами, которые поручено вручить вам в том случае, если не появится серьезных замечаний к состоянию «Норд-рейха». Они не появились. Будем считать, что первый этап операции «Полярный бастион» завершен, господа.

Пока он вручал кресты, его адъютант унтерштурмфюрер СС Ко-нар открывал предусмотрительно прихваченную с базы «Северный призрак» бутылку шампанского.

— Кстати, как завершился ваш рейд на русский караван в проливе Югорский Шар? — поинтересовался штабс-капитан, когда затихли Поздравления присутствовавших офицеров.

— Удачно. Появление в тех краях целой небесной армады оказалось для русских моряков полной неожиданностью. Даже заслышав, что со стороны материка приближается звено наших самолетов, они не объявили воздушной тревоги, а с любопытством рассматривали самолеты, летевшие откуда-то со стороны Полярного Урала. Опомнились же, когда мы устроили над ними небесную карусель. Два судна были потоплены, ледокольный буксир серьезно поврежден и спасался в фиорде, а небольшой военный корабль сопровождения то ли случайно сел, то ли командир выбросил его на прибрежную мель у острова Вайгач[40].

— И вы не доконали его? — блеснули глаза у командира горных стрелков обер-лейтенанта Энриха.

— Могли бы добить, но возникла опасность появления советских истребителей, поэтому решено было не увлекаться.

— Жаль, я бы не отказал себе в таком удовольствии.

— Если я верно понимаю, вы тяготитесь пребыванием на этой базе, Энрих? — явно попытался поставить его на место барон.

— Думаю о том, с каким стыдом стану вспоминать в Германии, в кругу фронтовых офицеров, прибывших из-под Москвы или Ленинграда, как вместе со своими солдатами устанавливал яранги на ненецких, тунгусских или еще каких-то там стойбищах сибирских аборигенов.

— К чему подробности, обер-лейтенант? — попробовал усмирить его Кротов. — Будете рассказывать, как действовали в глубоком тылу русских в составе разведывательно-диверсионной группы.

— Издеваетесь, гауптман?! — готов был вспылить этот чахоточного вида рыжеволосый саксонец.

За то время, которое Энрих провел на базе, он уже успел трижды поссориться с разными офицерами и с фельдфебелем Дятловым, причем дважды хватался за пистолет. Обер-лейтенанта явно тяготило безделье, к тому же он совершенно не умел уживаться в замкнутом коллективе, поэтому комендант всерьез опасался, что надолго этого «норвежца» не хватит. А еще он опасался угроз Мясника-Дятлова, который уже дважды срывался, угрожая удушить зарвавшегося немчуру.

— Наоборот, даю дельный совет.

— Если возникнет необходимость зимовать здесь… — начал было барон, нарушая субординацию, Энрих перебил его:

— Не сомневайтесь, оберштурмбаннфюрер, она возникнет.

— На то время, когда база по существу окажется замороженной, численность гарнизона будет сокращена. Примерно вполовину.

— Причем вы, обер-лейтенант, обязательно окажетесь в той его половине, которая прямо отсюда будет переброшена на фронт, — пообещал вместо барона Кротов.

— Только этого я и добиваюсь, — нервно задергалась левая щека саксонца. — Я только для того и надел эту форму, чтобы истреблять русских, Как можно больше истреблять их, этих русских, — воинственно осклабился Эирих.

И штабс-капитан не сомневался: обер-лейтенант прекрасно помнил, что швыряет эти слова в лицо русскому и наслаждался своей мнимой безнаказанностью. Когда в следующий раз Мясник разразится угрозами но адресу этого «тевтонца», он, Кротов, не станет усмирять его. И не станет усердствовать с расследованием, если однажды обер-лейтенант исчезнет в водах Эвены.

Не догадываясь, какие тучи сгущаются над его не очень-то умной головой, обер-лейтенант все еще упивался возможностью таким вот образом хамить коменданту. Вот только обострять отношения с ним Кротов не хотел, и, чтобы как-то сменить тему, поинтересовался у фон Готтенберга:

— Как долго собираетесь пробыть здесь, господин оберштурм-бакнфюрер?

— Не более трех дней, — оба офицера делали вид, что не замечают присутствия Энриха, и что ничего особого только что не произошло.

По взглядам, которые обер-лейтенант метал в их стороны, оба догадывались, что его это по-настоящему бесит. Как всегда, бесило осознание того, что ему, германцу, арийцу, приходится подчиняться коменданту из русских.

— Станете поджидать появления в районе пролива Югорский Шар очередного конвоя русских или американцев?

— Квадрат нападения, возможно, будет изменен. Например, назначим им встречу в районе полуострова Ямал, точнее, у северной оконечности острова Белого.

Фон Готтенберг развернул лежавшую на столе карту и, почти не всматриваясь в нее, наугад, как показалось штабс-капитану, ткнул в нее затянутым в перчатку пальцем. Присмотревшись, Кротов убедился, что барон действительно уткнулся в пространство между заползавшим в глубины Ледовитого океана полуостровом Ямал и небольшим заполярным островком Белым.

— Для русских это и в самом деле оказалось бы немыслимым сюрпризом, — согласился штабс-капитан, понимая, что показной «географической небрежности» фон Готтенберга предшествовали длительные бдения над картой русского Заполярья, всего Северного морского пути.

— И так следует поступать каждый раз. Пусть русские моряки и пилоты считают, что мы появляемся с секретных баз, расположенных на Таймыре, Северной Земле, Новой Земле или на Земле Франца-Иосифа. Мы должны окончательно сбить с толку морское командование русских относительно того, где нас следует подстерегать, а главное, откуда мы появляемся и куда исчезаем. Когда мы перебросим на базы «Северный призрак» и «Норд-рейх» звенья пикирующих бомбардировщиков и торпедоносцев, огромные участки Севморпути окажутся парализованными.

— Понимаю, — пробормотал штабс-капитан, — в этом как раз и заключается суть операции «Полярный бастион».

— К тому же наша разведка в Британии утверждает, что русские ведут переговоры о переброске под Мурманск большого соединения английской авиации. Теперь они уже требуют от англичан не только машин, но и опытных, испытанных в «битве за Британию» пилотов[41].

Взгляды офицеров молча уперлись в ту часть карты евразийского Заполярья, на которой просматривалась северная оконечность Шотландии и россыпь Оркнейских островов, а затем медленно поползли к фьордам северо-восточной Норвегии и к береговой линии Кольского полуострова. Со стороны они походили на двух слегка подрастерявшихся маршалов, которым предстояло решать судьбы своих войск на огромном театре военных действий — от Британских островов до берегов Карского моря и хребтов Полярного Урала.

— Уверен, что англичане не откажутся от базирования на советской территории. Будь их воля, а главное, будь на то согласие фюрера русских коммунистов, они вместе с американцами усеяли бы своими базами все побережье Севморпути.

— Вот только Кремлевский Коба на это не решится, — заметил Кротов.

На сей раз они начали свое мечтательное путешествие от Аляски и молча дошли до той точки на карте, которая отныне значилась под кодовым названием «База «Норд-рейх».

— Мы должны рассматривать ее не только в качестве авиабазы, — проговорил оберштурмбаннфюрер фон Готтенберг. — Не исключено, что очень скоро сюда перебросят подразделение парашютных войск, которое будет затем использовано во время воздушно-морских атак на Салехард, Диксон и Тикси.