Неизбежность (СИ) - Мила Гусева

10-35 — крупное преступление.

10-14 — взятие в заложники.] Повторяю, 10–14. Территория лакокрасочного завода, — четко и уверенно чеканит он. Волнение выдает лишь его рука, с преувеличенной силой сжимающая черную трубку. Завершив короткий сеанс связи, Галпин откладывает телефон и снимает с вешалки форменную куртку с блестящим значком шерифа. — Аддамс, ты останешься здесь и постараешься никуда больше не влезать.

— Нет, — Уэнсдэй тяжело дышит, сердце отчаянно бьётся в клетке из ребер, но взгляд угольных глаз, направленный на него, по обыкновению полон ледяной решимости. — Только я знаю, какой ангар вам нужен.

Шериф едва не скрипит зубами от раздражения — как и его ненормальная благоверная, он явно подсознательно винит Аддамс за случившееся с сыном. Но профессионализм полицейского перевешивает оскорбленные чувства отца. Крепче затянув кобуру на поясе, Галпин с плохо скрываемой издевкой кивает в сторону двери за её спиной.

— В таком случае окажите содействие полиции, мисс Аддамс.

Когда они усаживаются в машину, и шериф тянется к кнопке включения сирены, Уэнсдэй останавливает его предостерегающим жестом.

— Наше преимущество во внезапности. Ваша жена считает, что я далеко отсюда и не ожидает подвоха, — с нажимом произносит она.

— Вздумала поучить меня моей же работе? — огрызается Галпин и, включив сирену, решительно вжимает в пол педаль газа. Автомобиль резко срывается с места, и их обоих вжимает в сиденья от стремительного набора скорости. — Договоримся на берегу. Ты заткнешься и не будешь высовываться. Не будешь мешаться под ногами и лезть со своими советами.

Уэнсдэй почти благодарна ему за резкий тон — неуклонно нарастающее раздражение заполняет щемящую душевную пустоту.

Злость всегда придавала ей сил.

— Я — единственная, кто довел расследование до конца, — ядовито шипит Аддамс сквозь плотно стиснутые зубы. — А весь штат вашего полицейского участка в это время сидел сложа руки.

— Сомневаюсь, что заложники оказались на заводе просто так, — шериф чуть повышает голос, явно приближаясь к точке кипения. — Держу пари, они там из-за твоей очередной сраной выходки.

— Они там из-за вашего бездействия.

Но чертов Галпин прав.

Неутешительная мысль снова впивается в мозг — горит и жжет, словно ожог концентрированной серной кислотой.

Куда бы Уэнсдэй не пошла, смерть и разрушения неуклонно следуют по пятам. Будто вокруг неё всегда была и будет невидимая радиационная зона. Мертвая темная территория, уничтожающая все живое в радиусе нескольких метров.

Прежде она находила это изрядно увлекательным.

Но прежде никто не рисковал жизнью ради неё с такой поразительной слепой преданностью. Это не должно повториться. Она больше никогда не допустит подобного.

— В день, когда ты закончишь школу и свалишь отсюда нахрен, я открою бутылку лучшего виски, — Галпин неприятно скалится собственной псевдо-остроумной шутке.

По крайней мере, он держит себя в руках.

Или убедительно делает вид.

Она слишком истощена переживаниями, выходящими за узкие рамки ограниченного эмоционального диапазона, чтобы разбираться ещё и с чужими чувствами. Если у шерифа не хватит решимости выстрелить в свою обезумевшую жену, Уэнсдэй сделает это самостоятельно. И пусть она никого не убивала прежде, она точно знает, что в решающий момент рука не дрогнет.

Когда они выезжают на шоссе, за ними выстраивается целый кортеж из полицейских автомобилей и двух карет скорой помощи. Сирены оглушительно ревут, сине-красные проблесковые маячки тревожно мигают, вынуждая всех остальных водителей прижаться к обочине.

Аддамс то и дело бросает отрывистый взгляд на коричневую кобуру, откуда торчит матовая рукоять черного пистолета. Стрелка на спидометре жмется к максимальному значению, но ей все равно кажется, что дорога тянется невыносимо медленно. Она сжимает ладони в кулаки, впиваясь ногтями в кожу, и сильно прикусывает губу с внутренней стороны. Теплая кровь с привкусом металла заполняет рот, и Уэнсдэй нервно сглатывает.

Включив правый поворотник, шериф сворачивает на едва заметную проселочную дорогу, поросшую пожухлой прошлогодней травой. Он не сбавляет скорости, но все же выключает сирену. Остальные полицейские делают то же самое.

Когда между густыми засохшими кустарниками появляются уныло-серые очертания заброшенных ангаров, Аддамс вновь ощущает волну леденящего липкого страха.

Что, если они не успели?

Что, если Франсуаза уже кого-то убила?

Что, если Ксавье умер, так и не дождавшись помощи?

И ещё множество пугающих «если», заставляющих её сердце… болезненно сжиматься. Уэнсдэй неоднократно использовала эту фразу в своих романах, но никогда даже не могла предположить, что это отнюдь не фигура речи, а вполне реальное физическое ощущение. Её прошибает холодный пот.

Аддамс на секунду прикрывает глаза, пытаясь собрать воедино скудные остатки самообладания.

Шериф ведет машину уверенно, ловко объезжая огромные грязные лужи, в одной из которых всего несколько часов назад намертво застрял её несчастный Форд. Аддамс запоздало вспоминает, что срок аренды заканчивается сегодня вечером. Будет иронично, если она умрет и не сможет вернуть машину — эта мысль внезапно заставляет её слабо усмехнуться.

Похоже, это что-то истерическое.

Она не вполне уверена.

Она уже ни в чем не уверена.

— Показывай ангар, — Галпин не оборачивается к ней, напряженно озираясь по сторонам и переместив ногу на педаль тормоза.

Уэнсдэй обводит цепким немигающим взглядом ряды абсолютно одинаковых кирпичных ангаров. Они заехали совершенно с другой стороны, и теперь она чувствует себя немного дезориентированно. Уходит не меньше трех драгоценных минут, прежде чем она с присущей детективу внимательностью замечает слегка примятую траву у ворот четвертого склада справа. И едва различимый след бордовой краски на одной из ржавых створок — именно здесь был спрятан старый фургон, и именно это место Уэнсдэй случайно зацепила боковым зеркалом всего несколько часов назад.

— Туда, — она решительно указывает пальцем на ангар, расположенный по соседству с импровизированным гаражом.

— 10–17.{?}[Срочное сообщение.] Пятый по правую руку, — диктует шериф в рацию и снова нажимает на газ.

Автомобиль медленно трогается с места и уже спустя минуту останавливается боком напротив высоких ворот, покрытых толстым слоем ржавчины. Кареты скорой тормозят чуть позади.

Аддамс невольно задерживает дыхание и вся обращается в слух, надеясь уловить признаки чужого присутствия. Но вокруг стоит звенящая непроницаемая тишина, нарушаемая лишь тихим рокотом нескольких моторов.

— Она вооружена? — тихо спрашивает шериф, доставая пистолет.

— Я видела только нож, — с готовностью сообщает Уэнсдэй. — Был револьвер, но в нем нет патронов.

— Ясно. Сиди тут и не высовывайся.

Разумеется, она не намерена исполнять приказ. Как только Галпин-старший выходит из машины, придерживая рукой дверь, чтобы она не хлопнула, Аддамс решительно устремляется за ним. Обернувшись через плечо на звук её тихих шагов, он недовольно кривит губы, но на бессмысленные споры сейчас совершенно нет времени. Раздраженно