Холостяк - Карли Филлипс

Женщина с темными, с проседью, волосами и яркими глазами кивнула:

— Значит, Роман. Вы знаете, что вы очень похожи на своего отца?

Роман усмехнулся:

— Да, мне об этом говорили.

— Она знает твоих родителей? — удивилась Шарлотта.

— Мама с папой провели здесь медовый месяц.

Роман сообщил это будничным тоном, но Шарлотте показалось, что это не просто сухая информация. Он привез ее в то самое место, где его родители провели первую брачную ночь!

— Да, это точно. Меня зовут Мэриан Иннсбрук, а это мой муж Гарри.

Шарлотта улыбнулась:

— Так вот почему вы так назвали это место!

— Легко запомнить, если кто-то захочет приехать снова, — сказал Гарри.

Шарлотта кивнула.

Роман встал рядом с ней и положил руку ей на талию. Казалось, он пометил, заклеймил ее своим прикосновением. Когда они вошли в дом, возбуждение, которое Шарлотта чувствована, переросло в откровенное желание. Ее затопило тепло, груди отяжелели, она ощутила отчетливую пульсацию между ног. Пока все это было не ко времени и не к месту, но скоро они должны были остаться наедине, и тогда она собиралась сбросить не только одежду, но и всякую сдержанность.

Словно не понимая, что с ней творится от его близости, Роман улыбнулся Иннсбрукам:

— Это Шарлотта Бронсон.

Пока они обменивались рукопожатиями с хозяевами, Шарлотта ухитрилась улыбнуться. Более того, она даже заставила себя оглядеться и оценить атмосферу старины, созданную в «Инн». Стены, обшитые панелями, выступающие балки потолка — при виде всего этого на ум приходили слова «удобно и по-домашнему».

В голове у Шарлотты мелькнуло и еще одно слово: «пусто». Вокруг никого больше не было.

— Вы содержите эту гостиницу вдвоем? — спросила она. Мэриан кивнула:

— Да, но в это время года у нас тихо. Хотя мы находимся всего в часе езды от Саратоги, между зимними каникулами и сезоном скачек у нас бывает затишье.

— И мы это очень ценим, — сказал Роман.

— Мы рады. А теперь пойдемте, я помогу вам устроиться.

Они поднялись по короткой лестнице, прошли по узкому коридору, и Мэриан Иннсбрук открыла перед ними дверь в тускло освещенную комнату.

— Здесь гостиная, а спальня — вверх по лестнице, в мансарде. В номере есть кабельное телевидение, регулятор температуры воздуха вот тут. — Она подошла к дальней от двери стене и объяснила, как регулируется температура в комнате. — Завтрак мы подаем в восемь, вы можете заказать, чтобы вас разбудили телефонным звонком в любое удобное для вас время.

Она повернулась, чтобы уйти.

— Спасибо, миссис Иннсбрук, — сказала Шарлотта.

— Пожалуйста. И зовите меня Мэриан.

Роман проводил хозяйку, и через секунду дверь закрылась за ней с гулким щелчком. Они остались одни.

Роман повернулся и прислонился спиной к дверному косяку.

— Я уж думал, она никогда не уйдет.

— И не перестанет разговаривать. — Шарлотта улыбнулась. — Но они оба мне понравились.

— Все эти годы они поддерживают контакт с моей матерью, даже были на похоронах отца.

— Они такие милые.

— Они хорошие люди. — Роман пожал плечами. — А папа с мамой каждый год приезжали сюда на годовщину свадьбы.

Роман посмотрел Шарлотте в глаза и не отводил настойчивого взгляда до тех пор, пока она не задрожала.

— Не знаю, что говорить дальше, — призналась она.

Роман двинулся к ней.

— Я могу предложить занятия поинтереснее, чем разговоры.

Он подошел к ней и остановился. Ее окутал терпкий, слегка мускусный аромат его одеколона, и у нее ослабели колени. Она с трудом сглотнула.

— Так, может, покажешь мне?

Из горла Романа вырвался низкий рокочущий звук, напоминающий рычание, — это было признание в желании. Шарлотта не успела опомниться, как он подхватил ее на руки, понес вверх по лестнице в мансарду и уложил на широкую кровать. И крепко поцеловал ее.

Шарлотта сама до сих пор не сознавала, что ждала именно этого — крепкого, требовательного поцелуя, который все не кончался и не кончался. От его настойчивых горячих губ все ее ощущения ожили. Желание накатывало на нее волна за волной, стремительно нарастая.

Она обхватила его голову руками и погрузила пальцы в волосы, наслаждаясь их шелковистой мягкостью, так противоречившей твердости мужского тела. Роман проложил дорожку из поцелуев вниз по ее шее и нежно прикусил чувствительную кожу.

— Когда я за тобой заехал и увидел тебя в этом свитере с глубоким вырезом, я только о том и думал, как бы попробовать тебя на вкус, — хрипло прошептал он ей на ухо.

Его желание придало Шарлотте храбрости. Она вытянулась на матрасе, прогнулась и прижалась грудью к его груди, открывая ему полный доступ к ее шее.

— Ну и как? Я правда такая приятная на вкус, как ты думал?

Роман снова застонал, повернул ее и крепче прижался ртом к ее шее. Жаркое прикосновение его губ отозвалось жаром у нее между ног. Она почувствовала пустоту внутри, которую мог наполнить только он.

Он лег на нее так, что его бедра оказались между ее бедер. Их разделяла одежда, но Шарлотта даже через слои ткани остро ощущала его близость. Он двигался толчками, ища вход. Ей захотелось большего, нежели эти дразнящие движения одетых тел. Она бы никогда не призналась в этом Роману, но ее тело напомнило ей о том, о чем она пыталась забыть, — что именно этого мужчину она ждала всю жизнь. И теперь — на какое-то время — он принадлежит ей.

А она — ему. Его крупные руки, казалось, завладели ею целиком. Он провел ладонями по ее телу, задержавшись, чтобы обхватить груди, ощутить их вес и приласкать соски. Шарлотта застонала — и сама удивилась этому.

Роман приподнялся и перенес вес на ноги.

— Ты не представляешь, что ты со мной делаешь.

Она рассмеялась дрожащим смехом:

— Поверь мне, я догадываюсь.

Роман протянул руку к эластичному поясу ее брюк, она замерла, затаив дыхание, и стала ждать, когда он снимет их с ее тела. Но он помедлил.

— Насчет предохранения…

В большинстве случаев разговор на эту тему мгновенно уничтожал романтическое настроение. Но с Романом это была только досадная задержка, которой Шарлотта не хотела.

— Я принимаю противозачаточные таблетки, — призналась она.

В глазах Романа промелькнуло удивление, но быстро сменилось огнем желания. Шарлотта могла только гадать, думает ли он то же, что она, — а она могла только представлять, как он вошел в нее и они слились воедино, плоть к плоти, безо всяких барьеров. Но все-таки реальность напомнила о себе.

— Но…

На щеке Романа дернулся мускул, выдавая, каких усилий стоит ему сдержанность.