Осколки четырех миров - Елена Кондаурова

Он явился на этот ужин немного раньше намеченного срока, не выдержав пытки ожиданием. Его бывшие родственники Заргоны любезно предоставили ему возможность портироваться прямо во дворец, минуя все принятые в таких случаях формальности. Кинари еще не спустилась, и Крийону все равно пришлось ждать. К счастью, недолго.

Она неторопливо (вероятно, потому, что хотела подольше его помучить) спустилась по широкой лестнице, ослепительная в своей неповторимой красоте, в чем-то летяще-голубом, цвета летнего неба и глаз Крийона, нежно обволакивающем ее фигуру и почти полностью скрывающем ее от посторонних и не посторонних глаз. Все представители дома Заргон, находящиеся в зале, а их было немало, склонились перед ней в низком придворном поклоне. Все, кроме Крийона. Он не склонился. Просто забыл.

Он не хотел показать ей, кто в доме хозяин, не хотел дать понять Заргонам, что мало уважает свою невесту, он никак не хотел унизить ее таким образом. Это было смешно, но он правда забыл. Он просто стоял и смотрел, как она спускается по ступенькам и платье легко покачивается в такт ее шагам. А из ее глаз дышит бесконечность и сияют звезды. Только для него.

Он сделал шаг ей навстречу и протянул руку.

– Ну здравствуй, Маленькая Задавака!

Она чуть вздрогнула, услышав прозвище, которым он наградил ее в детстве, и на секунду замялась. Но все-таки подала ему руку. Как бы там ни было, а это было предложение перемирия, и Кинари его приняла.

– Здравствуй, Верзила! – Она даже слегка улыбнулась, вспомнив, как злилась на него за «маленькую», да еще и «задаваку». Ей было лет двенадцать, и маленькой себя она уже не считала, равно как и задавакой.

Крийон смотрел на нее и без всякой магии понимал, о чем она сейчас думает. Все ее чувства всегда были написаны на ее прелестной мордашке, во всяком случае, для него никогда не составляло никакого труда их прочитать. Что в детстве, что сейчас.

В зале за их спинами неожиданно возникло некоторое шевеление, и Крийон обернулся.

– А вот и наши венценосные родственники! – негромко сказал он ей со всем возможным сарказмом. – Интересно, наша царственная сестра опустошила все закрома покойной Намини или кое-что там еще осталось?

Кинари глянула ему через плечо и подавила невольный смешок. На новоиспеченной королеве Ранити действительно было слишком много драгоценностей, коих она всегда была большой любительницей, несмотря на то, что батюшкой ее был один из воинов Турэнов. Впрочем, любовь к драгоценностям не исключала у Ранити ни любви к оружию, ни весьма воинственного характера. Вообще, она и ее муж, Дайор Заргон-Дешэ, были весьма любопытной парой с очень своеобразными отношениями. Между ними всегда шли боевые действия, сопровождающиеся довольно значительными потерями то с одной, то с другой стороны. Сама Ранити, как дочь воина, чаще всего применяла наступательную тактику, что иногда заканчивалось для нее плачевно. И, если бы ее матушка не была из дома Тенгов, неизвестно, сколько бы она продержалась с таким-то напором. А ее супруг, как сын Заргонов, не слишком обременял себя рассуждениями на тему этичности использования некоторых приемов при ведении домашних войн. Его, в свою очередь, спасала кровь и умения матери Дешэ, и если бы не она, то... Тем не менее в перерывах между военными действиями они ухитрились произвести на свет двоих наследников, которым предстояло теперь продолжить династию.

Крийон невозмутимо подвел Кинари к царственной чете, дабы поприветствовать их подобающим образом. Насмешливо посмотрел на королеву Ранити, и она ответила ему откровенно ненавидящим взглядом. Когда-то давно, когда она еще не успела выйти замуж и ей не с кем было воевать, она была к нему очень неравнодушна, а так как характер не позволял ей сидеть и ждать у моря погоды, то она проявила чудеса настойчивости в достижении своей цели. Крийону даже сейчас было смешно вспоминать, на какие ухищрения она пускалась. В любое другое время он бы не позволил даме так долго томиться в ожидании, но тогда был неподходящий момент. Он только что встретил Кинари, и эта встреча была единственным светлым пятном в его тогдашней жизни.

Его жизнь в то время была практически адом. При одном воспоминании об этом его снова скрутило привычной злобой на весь свет. Отец упорно пытался женить его, выставляя на посмешище и себя и своего сына, открывая широкий простор для грязных сплетен и слухов, тем более что поводов для этого было более чем достаточно. Наверное, ему надо было признать свою неудачу и смириться с тем, что Крийона никогда не примут среди гайров как равного, но он не сделал этого. В принципе, Крийон не мог винить его, он слишком хорошо знал, как отец любил его мать, но ему было от этого не легче.

Гордость не позволяла ему выставлять напоказ свои чувства, когда в очередной раз проваливалась попытка отца сосватать его и по этому поводу поднималась новая волна слухов. Он, смеясь и издеваясь над собой и над всеми остальными, переживал это унижение, чтобы через некоторое время все повторилось вновь. Тогда он наделал много всяких глупостей, но ни капли не сожалел об этом. Крийон покосился на Кинари. Вряд ли она что-то знает о его тогдашних безумных выходках. Хотя... могла и раскопать кое-что.

Он сильно сжал ее руку, зная, что делает ей больно, и ощущая эту боль как свою. Он чувствовал, как кольца впиваются ей в пальцы, а камни этих колец впиваются в его собственную ладонь, и эта общая боль служила как бы ниточкой между ними. Кинари была рядом, и он только сейчас окончательно поверил в это. Он поднес ее руку к губам, как бы пытаясь стереть с нее следы причиненной им боли и прося прощения за это. Внешне она никак не отреагировала на это, но он понял, о чем она вспомнила, и поклялся себе впредь быть осторожнее. С ней вообще всегда следовало быть осторожным, Крийон уже давно понял это. Еще тогда, сто лет назад, когда получил ее записку, где она писала, что больше не хочет его видеть.

Его воспоминания прервало приглашение к столу. Ужин был уже накрыт, и гости посматривали на Крийона и королевскую чету, ожидая, когда они проследуют на предназначенные им места.

Крийон пристально посмотрел на Кинари. Чувства, разбуженные неожиданным воспоминанием о событиях столетней давности, никак не желали отправляться обратно в закрома его памяти и бурлили в нем, как ядовитое зелье в котле его прелестной предательницы-жены. Она подняла на него свои прекрасные глаза, и Крийон увидел, что она каким-то чудом поняла, о чем он думает, и полыхнула ему в ответ такой яростью, что ему неожиданно стало немного не по себе. Его ненависть сразу же дала задний ход, но никуда не делась и пожелала выплеснуться на более безобидный объект, а именно на всех окружающих. Ибо кто, как не они все, были виноваты в том, что Кинари не осталась с ним тогда, сто лет назад? Это они всю жизнь перешептывались у него за спиной, не прогоняя его, но и не принимая как равного. Кто знает, как бы все сложилось, если бы они не отравляли каждую секунду его жизни своими грязными намеками!