Яд Минувшего. Часть 1 - Вера Камша

— Он признался?

— В шутках — да, в том, что хотел тебя убить, — нет.

— Он не хотел. — Потолок опустился и теперь медленно кружился над самой головой. — Салиган врет!

— Ты знаешь про Салигана? — переспросил сюзерен. — Откуда?

— У меня был Карваль. — И выставленный из столицы теньент Грейндж, но про него промолчим. — А разве это тайна?

— От тебя — нет. Постой…

Закатные гимнеты в алых туниках внесли вино. Разве анаксам прислуживали воины? Хотя не все ли равно.

— Пей, — Альдо подал своему маршалу дымящийся кубок, — а шадди подождешь, его в буфетной не держат. Я эту отраву в рот не беру, не мориск.

— Я тоже, — в первый раз после Сакаци Робер с Альдо был полностью откровенен, — но от него голова меньше болит.

— Понятно. Из Салигана мы вытрясем все, что он знает, если знает. Он не эорий, если что, отправится к палачу… С Удо сложней, его кто-то вынудил сыграть в Сузу-Музу. Чем, не знаю, но заставил, и бедняга играл…

— Что он говорил? — Это вино, обычное вино, а кажется, в темном стекле горит свеча. — Прости, голова кружится.

— Сейчас вызову гимнетов и отправлю тебя домой.

— Не нужно. В чем признался Борн?

— В том, что розыгрыши — его рук дело. Дескать, он хотел меня остановить, а так я бы слушать не стал…

— Он прав. — Робер отставил наполовину заполненный огнем кубок. — Ты слушаешь только себя.

— И потому мы сейчас в Ракане, а не в Сакаци. — Альдо весело подмигнул и вновь нахмурился. — Хотя в чем-то ты прав. С Борном я наделал дел, но уж больно он меня взбесил, а тут еще Матильда с Левием явились. Короче, прогнал я Сузу-Музу с глаз долой, а Дику за какими-то кошками велел взять солдат и проводить его до Барсины. Потом представил, какую рожу скорчит Матильда, и решил дать им попрощаться, тут все и началось…

Сюзерен замолчал. Он ждал вопроса, и Робер спросил:

— Что началось?

— Если б я знал. — Альдо взял вино и тотчас поставил на стол, словно обжегся. — Похоже, я становлюсь трусом, всюду отрава чудится.

— Дай мне, — протянул руку Робер, — я попробую.

— Обойдешься, — отрезал Альдо. — Ты мне нужен, и ты мой друг. Отравишься, с кем я останусь? С Диконом? Так он щенок щенком, только ушами не трясет.

— А зачем было его цивильным комендантом ставить?

— На всех должностях, — голос Альдо зазвенел, — слышишь, на всех важнейших должностях у меня будут эории. Дикон вырастет, а пока пускай Нокс отдувается. Кстати, давно хотел сказать. Запиши мне песню, которую пел на коронации.

— Попробую, — вопрос застал Робера врасплох, — но… Сам не пойму, как вспомнилось, день такой был, особенный…

— Да, — просветлел лицом Его Величество, — день был великий. Придет время, и новую эпоху, Вторую эпоху Раканов, станут отсчитывать с 24-го дня Осенних Молний 399 года Круга Скал. Мне очень нужна эта песня, Робер. В ней могли спрятать ключ к Силе…

— Может, ее знает Придд? — попытался спихнуть высочайшую просьбу Робер. — У него есть этот, как его, Павсаний.

— Спрута я спрошу, — кивнул сюзерен, — но после того, как ты напишешь все, что помнишь.

— Ты отвлекся, — напомнил Эпинэ. — Мы говорили про Удо.

— Говорили… Ты меня устыдил, была не была! — Альдо подвинул к себе кубок и сделал два больших глотка. — Помру, значит, судьба. Так вот, кто-то, кто знает меня лучше меня самого, догадался, что я отпущу Борна к Матильде, и сыпанул ей отравы.

Они все пили, Робер, все! Матильда, Удо, Дуглас… Еще б немного, и я напился бы с ними, да злость помешала. Потом Дикон увез Борна, но недалеко. Наш юный комендант решил, что ехать лучше ночью, и затащил Сузу-Музу к себе. Тот засыпал на ходу, но Ричард ничего не понял, да и кто бы понял? Дикон запер гостя и отправился к себе.

Вернулся за ним, когда стемнело. Удо спал, Дикон попытался его растолкать, и тот, по утверждению Ричарда, умер. Я не могу ему не верить, Дикон, конечно, не ума палата, но мертвых он повидал.

— А Матильда? — почти заорал Эпинэ. — Матильда и Дуглас?!

— Обошлось. — Альдо посмотрел на кубок в своей руке и снова отпил. — И я очень хотел бы знать почему… Этот яд… Тот самый, от которого сдохла Мупа. Помнишь, я тебе рассказывал?

— Не очень. То есть я помню, что ее отравили… Вернее, что она отравилась вместо вас…

— Я бы тоже забыл, если б только слышал, — на скулах Альдо заходили желваки, — но я видел! Видел… Я тебе говорил, что выписал щенков?

— Да.

— Их как раз привезли, так что я Мупу целый день вспоминал. Зашел к Матильде, а она у меня на глазах заснула. Я… Нет, не испугался, но мыслишка закралась. Я бабку запер, бросился за Дугласом, а тот уехал, куда, не сказал. Я послал гимнета за Борном, только кто ж знал, что они к Дикону свернут?! Дуглас, впрочем, утром объявился, ничего с ним не случилось, спал и спал. Я ему поверил и решил, что взбесился со страху, а тут — Дикон… Смотреть на дурня и то страшно было… Представляешь, вместо того чтоб людей позвать, он целую комедию разыграл. Камердинера впутал, заставил изображать Борна. Если этого Джереми поймают, нас с Окделлом точно в убийцы запишут, разве что Удо объявится.

— Альдо, — выдохнул Робер, — так Удо жив?

— Не знаю, — огрызнулся сюзерен. — Дикон клянется, что запер дверь и ключ все время был у него. Вчера он решил… подготовить тело к похоронам, зашел, а там — пусто! Да не смотри ты на меня так, не знаю я ничего, клянусь всеми богами и Матильдой в придачу… Хотя, когда Дикон мне про Борна выложил, у меня морда не лучше твоей была.

Глава 3. НАДОР

400 год К. С. Утро 8-го дня Зимних Скал

1

Хуже всего в Надоре был утренний холод, даже хуже Мирабеллы: святая вдова, по крайней мере, не лезла за шиворот и считала ниже своего достоинства шляться по чужим спальням.

Вечером покорившиеся судьбе и юной герцогине слуги сжигали в чудовищных каминах целые рощи, превращая комнаты Айрис и ее свиты в преддверие Заката, за ночь древний камень выстывал напрочь. Будущей Повелительнице Молний и ее дамам приходилось влезать в холодные, отсыревшие платья и плескаться в ледяной воде.

Маменька утверждала, что последнее полезно для увядающей кожи, но Аглая Кредон не зимовала в Надоре, а жаль. Луиза не отказалась бы взглянуть на схватку двух змей — серой и голубенькой в кружевах и бантиках. Почтительная дочь поставила бы на родительницу, не только обвившую, но и удержавшую настоящего графа… Увы, необходимости вставать сия уверенность не отменяла. Госпожа Арамона зевнула и выбралась из-под груды предусмотрительно захваченных в Олларии одеял, еще не павших жертвой местной моли. Холод не замедлил вцепиться в плечи и спину, Луиза торопливо сбросила спальное одеянье и вытащила взятое на ночь в постель белье. Сырые юбки она еще могла вытерпеть, но рубашку и чулки — извините!