Люди и учреждения Петровской эпохи. Сборник статей, приуроченный к 350-летнему юбилею со дня рождения Петра I - Дмитрий Олегович Серов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Что бы там ни было, именно под руководством Павла Ягужинского произошло становление прокуратуры России, превращение ее во влиятельное ведомство. И совсем не случайно в ноябре 1724 г., на самом исходе жизни, Петр I вписал упоминание о прокурорах начальной строкой в свой распорядок занятий государственными делами: «Дни прокурором: поутру пред назначенным днем езды в Сенат зимою, а летом воскресные утра о делах, которые время терпят. А которые не терпят, всегда время»[550].
Часть III. Преступления и наказания
БЕЗОПАСНОСТЬ РУССКОГО ЧЕЛОВЕКА В НАЧАЛЕ XVIII В.[551]
…Забыв страх Божий и государев указ, пытал у себя в доме… в ночи всякими жестокими пытками.
Исковая челобитная. 1703 г.Ходят воры и разбойники великим собранием и многие села и деревни разбили и пожгли.
Доношение в Сенат. 1711 г.На всем протяжении истории Российского государства не было периода, когда русский человек мог бы ощущать себя в полной безопасности. Из века в век повседневная явь таила для личной неприкосновенности россиянина немало угроз. Разумеется, по мере развития правовой системы, государственного и социального устройства как набор самих угроз, так и степень опасности каждой из них многократно варьировались. Иными словами, в 2013 г. житель нашей страны находится в перекрестье не совсем тех же угроз, в каких находился его предок в 1713 г. Вместе с тем вполне очевидно, что применительно ко всем временам угрозы для безопасности личности в нашей стране могут быть сведены к трем разновидностям: угрозы, исходящие от криминального мира; угрозы, исходящие от особо влиятельных в социуме лиц («сильных персон», как их именовали в XVIII в.), и угрозы, исходящие от государства[552].
Что касается первой разновидности угроз, то общеизвестно, что в любую эпоху в любом обществе неизбежно складывается круг лиц, для которых преступная деятельность становится постоянным источником дохода. Вопрос лишь в том, каким уровнем могущества обладает криминальный мир, насколько велика вероятность столкновения с его представителями для рядового обывателя в том или ином пространстве в определенный момент истории. В свою очередь, степень повседневной защищенности человека от угроз со стороны преступного мира зависит главным образом от трех факторов: во-первых, от меры совершенства системы правовых норм (или системы судебных прецедентов), предусматривающих ответственность за преступные посягательства на безопасность личности; во-вторых, от эффективности правоохранительной деятельности государства; в-третьих, от поведения самой личности, которая теми или иными своими действиями способна спровоцировать направленное против себя преступление (криминологи называют это «виктимным поведением»)[553].
Кроме того, здесь необходимо иметь в виду еще одно обстоятельство. Несложно понять, что преступная среда особенно укрепляется в кризисные периоды развития общества, когда происходят масштабные социальные потрясения — затяжные войны, революции, экономические катаклизмы. В такие периоды, с одной стороны, усиливается приток в преступный мир обездоленных людей, утративших прежние социальные связи и возможность добыть средства к существованию привычной трудовой деятельностью, а с другой — снижается эффективность правоохранительной деятельности государственного аппарата[554].
Степень угроз безопасности личности, исходящих от «сильных персон», зависит в первую очередь от двух факторов: от закрепления в национальной системе законодательства положения о равенстве всех граждан (или подданных) перед законом и судом и от наличия в стране нормально функционирующих судебной и правоохранительной систем. Пока в законодательстве не будет прописан отмеченный принцип равенства, представители привилегированных социальных групп будут иметь немало возможностей избегать ответственности за противоправные действия — особенно направленные против лиц из менее привилегированных слоев общества. Однако и нормативное закрепление принципа равенства может остаться в большей мере декларативным, если безопасность личности не будет ограждаться независимым судом, а также прокуратурой и следственными органами, одинаково устойчивыми как к коррупционным соблазнам, так и к воздействию «административного ресурса».
Наконец, государство способно угрожать безопасности человека с двух сторон. Во-первых, в национальном законодательстве могут быть недостаточно прописаны (или до поры до времени не прописаны вовсе) процессуальные гарантии прав личности — совокупность правовых норм, ограждающих права личности в судопроизводстве (прежде всего в уголовном). Недостаточное закрепление в законодательстве процессуальных гарантий неизбежно открывает путь легальному произволу со стороны правоохранительных и судебных органов (в первую очередь со стороны политической полиции). Например, важнейшую нормативную предпосылку Большого террора 1937–1938 гг. образовало печально известное Постановление Президиума ЦИК СССР от 1 декабря 1934 г. «О порядке ведения дел о подготовке или совершении террористических актов», которое по существу аннулировало процессуальные гарантии прав лиц, обвиняемых в государственных преступлениях (и которое было отменено лишь в 1956 г.).
Во-вторых, безопасности личности могут угрожать многообразные незаконные действия представителей власти — в первую очередь в формах злоупотребления должностными полномочиями и вымогательства взяток. В этом случае единственным сценарием ограждения человека от подобных угроз следует признать (как и в ситуации с «сильными персонами») надлежащее функционирование правоохранительной и судебной систем. Кроме того, здесь особую роль приобретает также нормальная постановка внутриведомственного контроля, а в силовых ведомствах — еще и эффективная деятельность подразделений собственной безопасности.
Переходя к обозрению угроз для безопасности русского человека в начале XVIII в., прежде всего необходимо вспомнить, что в ту пору Россия вела изнурительную войну со Швецией. Одновременно в стране создавалась невиданно многочисленная «регулярная» армия, реализовывалась колоссальная судостроительная программа, «в чистом поле» ударными темпами велось строительство Санкт-Петербурга и Таганрога. В итоге массы трудового люда оказались придавленными разорительным гнетом все новых и новых налоговых платежей и казенных отработок.
Наряду с этим год за годом десятки тысяч людей принудительно и бесповоротно отрывали от обжитых мест, от привычного круга занятий, чтобы отправить кого в солдатчину, кого — в чернорабочие «великих строек» на окраинах державы. Не случайно в судебных делах 1700‐х гг. были зафиксированы весьма критические суждения рядовых россиян о тогдашней внутренней политике Петра I: «Какой де это царь, мироедец, выел свое царство все»; «Какой де он государь, всех вытаскал в службу, а царство запустошил»[555]. Понятно, что в подобной обстановке
