Тремориада (сборник) - Валерий Еремеев

– М-м-м, – промычал, тяжело качая головой, Андрей. – На фиг пиво, братка. Налей водки.

Саныч отставил «баклажку», открыл водку и плеснул полстопки.

– Не! – замотал головой Ведерников, так и лежащий на диване. – Полную.

– Не стошнит? – Саныч долил.

– Нормально. Закушу. Селёдкой.

Андрей взял протянутую стопку и махом выпил, тут же закусив.

– А-а-а, – издал он тяжело и, поставив пустую стопку на табуретку, уронил голову на подушку.

Управившийся с уборкой Митя присел на диван. Андрей откатился к стенке. Саныч, выпив полкружки пива, пошёл в ванну. Ему несколько полегчало, но всё равно чуть не вырвало от пенящейся зубной пасты во рту. Почему-то с бодуна от неё вечно подташнивает…

Когда Саныч вернулся к табуретке, Митя уже допил свою кружку и предложил:

– Н у, что, по водочке?

– Ага, по водочке, – подал голос Андрей из-за Митиной спины.

– По водке, так по водке! – кивнул Саныч. – А чего ещё у нас есть?

– Как Андрюха заказывал, – пожал плечами Полсотни. – Пива «полторашку», литр водки, две бутылки вина креплёного, закусь и сигареты. И деньги, Андрюха, все до копеечки ушли.

– Давай уж, наливай, – вымучено улыбнулся Ведерников.

Митя налил водки в три стопки. Протянул одну Андрею. Тот осторожно приподнялся на локте и замотал головой:

– Полную. Что вы всё по половине капаете?

Митя, глянув на Саныча, долил только Андрею.

– Ну, давайте, – проговорил Ведерников, и сотрапезнички чокнулись.

Закусили кто чем, а Андрей занюхал рукавом.

– Ой, парни, – сказал он, отдышавшись. – Я вырубаюсь спать.

– Давай иди, ложись на мою койку, – предложил Саныч.

– Спасибо, братка, – поблагодарил Ведерников. Он встал, и его тут же повело в сторону. Не схвати его Саныч, то и упал бы.

– Заносит, – пьяно улыбнулся Андрей.

Саныч провёл Ведерникова в спальню, а, вернувшись, сказал Мите:

– Наливай.

Сам же, присев у гробоподобного телевизора, взявшись за переключатель, стал туго щёлкать по каналам. Затем махнул рукой:

– Ни фига нет.

Митя, тем временем поднявший с пола газету, уткнулся в телепрограмму.

– Любовь одна, – прочитал он, хохотнув. – Через двадцать минут.

– О! «Любовь одна» – отличный сериал! – воскликнул Саныч. – Таджик-фильм. Следующий сезон называется «Любовь две».

– Пропустить нельзя, – засмеялся Митя, и они выпили за сериал.

Вдруг раздался звонок в дверь.

– Кого там ещё принесло? – проворчал, подымаясь Саныч.

Это оказалась соседка. Вместо ожидаемого Паши или Перегара.

– Сударыня! – воскликнул Саныч. – Ужели вижу снова вас я! Чему обязан праздник сей?

– Опять шумели прошлой ночью.

– Я принимал лихих гостей.

– И что ж теперь, не спать соседям?

– Настаивать я не могу.

– Да не смешно вот.

– Ну, а если я всё-таки, да рассмешу?

– Скорей в лесу чего-то сдохнет.

– Ну, так в лесу повальный мор –

Заяц скушал мухомор,

Перед волком отрубился,

Волк тем зайцем подавился,

Об волка́ медведь споткнулся,

Пузом на сучок наткнулся,

Завалил собой сосну,

Придавил сосной лису,

Брызнула та потрохами,

Покосило птиц зубами, —

Понаделала делов

Стая дохлых воробьёв —

Посекли шрапнелью лес,

Падая они с небес.

Ветер дует на сосну,

Нет зверей теперь в лесу.

Саныч был в ударе, пусть и околесица, но слова рифмовались сами собой. Талант не пропьешь. Сочинительский – в том числе. Кристину он не рассмешил, но та всё ж улыбнулась.

– Слу-ушай, – протянула она, переходя на «ты». – Это ты так с ходу придумал, иль стишок знакомый подвернулся?

– Хочешь проверить? – прищурился Саныч.

– В другой раз. А сейчас я ещё раз прошу тебя не шуметь ночью.

– Вот, чтоб мне провалиться! – перекрестился Саныч. – Может, зайдёшь? У меня бардак, но есть водка и душа нараспашку.

– Не, – усмехнулась Кристина. – Опять же, как-нибудь в другой раз.

Саныч закрыл дверь и вернулся к Мите и табуретке.

– Кто заходил? – спросил Полсотни.

– Соседка.

– Хорошая?

– Хорошая. Только ругается, что шумлю ночами.

– А мы больше не будем, – вздохнул Митя.

– Я так и сказал.

Прошёл час. Они попивали водку и посматривали телевизор, обсуждая происходящее. Началось кино «Баязет». Шла уж неизвестно какая серия. Русские солдаты защищали осаждаемую турками крепость. Наших мучила жажда. Трупы отчаянных солдат, допечённых жаждой, с фляжками, во множестве лежали за крепостными воротами на берегу реки.

Вдруг в спальне послышалось движение. Затем дверь отворилась и через порог в зал на карачках вполз Андрей.

– Налейте, – сказал он, пьяно улыбаясь.

– Н у, Баязет! – засмеялся Митя.

– Блин, от жажды не дадим пропасть! – захохотал и Саныч. Он налил полстопки, и добравшийся на четвереньках до табуретки Ведерников отчаянно замотал головой.

– По-о-олную! – смеялся уже и Андрей.

– Понял. – Саныч долил водки до краёв.

Ведерников залпом выпил, и Митя тут же сунул ему на вилке дольку селёдки.

– Гы-гы-гы, – закусив, гоготал Андрей, сидя на полу. – Водка уже не вставляет, хлороформу бы! Гы-гы-гы! Так я провожу свой досуг. Дайте сигарету. Чего смотрите?

– Кино, – ответил Саныч. – Наши умирают, но не сдаются. Кругом кровь и турки.

– У нас с Турцией было десять войн, – блеснул эрудицией полуживой Андрей. – Во всех вы победили. Не ездейте туда отдыхать, турки нас не любят на генетическом уровне.

Митя протянул Ведерникову сигарету. Тот взял с табуретки зажигалку, прикурил. Но, скурив лишь до половины, затушил окурок в пепельнице. Взгляд его резко помутнел. Он проговорил:

– Наливай ещё.

– Блин, – сказал Саныч. – Куда ты спешишь?

– А чё цедить-то, братка? Наливай, и пойду-ка я спать.

Саныч налил стопку. Андрей выпил, закусил и пополз на четвереньках обратно в спальню, невнятно напевая:

– Где-то на белом свете, там, где всегда мороз…

А через час сотрапезнички услышали, как его рвёт.

– Блин! – схватился Саныч за голову, представляя свою постель в блевотине. Матрас навсегда впитает дух желудочного сока Андрея.

Они с Митей зашли в спальню. На кровати сидел Ведерников и, скривив лицо, боролся с тошнотой. По его подбородку была размазана красная блевотина. И вся белая постель была перемазана кровью – теперь сомнений в этом не было.

– Ё-о! – только и вырвалось у Саныча. Он подскочил к Ведерникову. – Больно?

Тот отрицательно покачал головой.

– Тошнит? – вновь спросил Саныч.

Теперь Андрей кивнул утвердительно. Тогда сотрапезнички вдвоём потащили Ведерникова под руки в туалет. Тот на ногах не стоял. Но до унитаза дотерпел. Там его вновь вырвало. Желчью с кровью. Между позывами Андрей попросил оставить его. И сотрапезнички вышли.

Умывшись, Ведерников вышел на своих ногах. Впрочем, его один чёрт заносило.

– Ну, ты действительно Баязет в спальне устроил, – сказал Митя. – Кровищи-то!

– Надо «скорую» вызвать, – заключил Саныч.

– Не… – замотал головой Андрей, присаживаясь на диван. – Что вы гоните? Всё нормально. Наливай.

– Ты совсем не аллё? – спросил Саныч. – Какой тебе наливай?

– Да брось ты! – махнул рукой Ведерников. – Говорю ж, всё нормально. Наливай.

– Может, у тебя язва открылась? – предположил Митя.

– Сами вы язвы! – хохотнул Андрей. – Где там водка? Я ж могу и уйти, да купить. У меня отпуск. Хочу бухать!

Саныч пожал плечами и налил полную стопку. Ведерников выпил. После ещё. Затем его утащили в спальню-баязет. Сняв окровавленный пододеяльник и простыню.

Около двенадцати ночи в дверь позвонили.

– Кого это ещё? – проворчал Саныч.

На пороге стояли мама и сестра Андрея. Увидев их тревожные и в тоже время холодные лица, Санычу захотелось куда-нибудь провалиться. Он был довольно пьян, но всё ж ему стало так стыдно… Вспомнилась теплота, с которой его встречали, и ощущалось дерьмо, с которым он теперь встречает их. Саныч увидел себя со стороны. Пьяный. С выхлопом перегара, разящим через световые годы на многие парсеки. По пояс голый, с распущенными волосами. Дома жутко прокурено. Бардак ужасный. И Андрей, блюющий кровью.

– Здравствуй. Нам Антон сказал, что Андрей у тебя, – проговорила Светлана Сергеевна и поджала губы.

– Здравствуйте. Он у меня, – кивнул Саныч, отступая назад и пропуская пришедших. Антон работал с Ведерниковым, а в прошлом – и с Санычем. Жил в соседнем доме.

Наверное, он видел Андрея с ним вместе, топающих затаренными выпивкой.

Они прошли в спальню. На полу валялось скомканное окровавленное бельё. Светлана Сергеевна покосилась на Саныча. Тот уставился в пол. Сестра и мама растолкали Андрея. Затем Ирка стала по телефону вызывать такси. А Саныч, доведя не стоящего на ногах Ведерникова до коридора, принялся его одевать. Андрей тупо улыбался и что-то балакал на пьяном языке. Саныч помог Ведерникову выйти на улицу, мама не хотела ждать такси в квартире-баязете. К облегчению Саныча такси через пару минут подъехало, избавив его от мук совести.