Забавы жестоких богов - Александр Петров

Чтец снова запищал и объявил: «Фрагмент 4».

— Неужели когда-то люди считали такое оружие пределом развития техники?

— Да, — ответила ему Ника. — Даже тогда оно было слишком мощным для глупых людей.

— Ты знаешь, — Эндфилд смущенно улыбнулся, — «Белый тигр» был моим позывным.

— Ну надо же… — произнесла девушка с изрядной долей ехидства, продолжая внимательно наблюдать за ним. — Какое совпадение. Ты хочешь сказать, что чем-то похож на Князя Князей?

«…Терморакета — жуткая штука, — продолжил чтение аппарат. — Для того чтобы двигатель пространственной тяги был по-настоящему эффективным и компактным, необходим очень мощный источник энергии. Может быть, когда-нибудь люди изобретут материалы, способные выдерживать сотни тысяч градусов, и будут летать, разгоняясь за мгновения до скоростей в сотни километров в секунду, но сейчас вещество ракеты моментально превращается в М-плазму… Несмотря на внешнюю эффектность, все сегодняшние технические решения — от беспросветной нужды и бедности, никто и не догадывается, какие возможности скрыты в реакции полного распада.

24 июля 2648 года. Мы так и не нашли сегодня злополучную „Победу“. Она скрыта где-то в складках местности, зоне сплошного вывала леса. Сканеры молчат, значит, ни одного живого человека на потерпевшей крушение лодье нет. Наверное, я один понимаю, чем грозит это. Технический уровень Штатов гораздо выше. Если в руки врагов попали реакторы, двигатели пространственной тяги, джаггернауты и массометы, примерно через год-полтора они смогут построить свои летательные аппараты, оснастить их убийственным оружием, повторенным на гораздо более высоком техническом уровне.

25 июля 2648 года. Куда мог исчезнуть огромный корабль? Его нет нигде. Лес под нами кишит солдатами. Пару раз мы обнаруживали „Суперстеллионы“, и стеклянная картечь сбивала стальные винтокрылые стрекозы, набитые оружием и людьми. Поиски продолжаются.

8 августа 2648 года. Слишком многое случилось за эти дни. Машины висят на воздушной стоянке где-то над Новой Англией. Красное светило едва просвечивает сквозь пелену тумана и дыма, окутавшую всю Америку. Мои вояки поглядывают на меня с суеверным ужасом. Этот же ужас светится даже в глазах моих самых близких друзей.

Начну по порядку. 26-го дозорные увидели вспышку далекого взрыва. Корабли повернули туда и наткнулись на очаг пожара. Внезапно на „Белом тигре“ пронзительно запищали счетчики радиоактивности, предупреждая о том, что превышен уровень гамма-фона в 60 микрорентген. Со времен чернобыльской аварии я не видел, как на дисплее РКСБ цифры выползали в четвертый разряд.

Черный дым долетел до лодей. К стрекотанию армейских РД и вою гражданских дозиметров добавился сигнал альфа счетчиков. На кораблях сыграли радиационную тревогу. Машины круто пошли вверх и в сторону. Среди языков пламени увидел обломки металла. Судя по их количеству и протяженности, здесь рухнуло нечто узкое, длинное, без крыльев.

Я вдруг понял… Это была межконтинентальная баллистическая ракета: „Титан“ или „MX“, а в клубах черного дыма явно присутствовала окись плутония от ее горящей ядерной начинки. Они все же смогли запустить древние ракеты, которые я не принял во внимание.

От сознания чудовищности просчета мне стало жарко. Может быть, боеголовки более удачно выпущенных ракет уже подлетают к Владимиру, неся мегатонные термоядерные заряды. Я вызвал дежурного в казармах Техкорпуса и объявил атомную тревогу. Целую ночь придворные, амазонки и солдаты просидели в древнем противоатомном убежище, народ разбежался по лесам и оврагам. Пара невооруженных транспортных лодей всю ночь летала на большой высоте, визуально контролируя и ощупывая датчиками пространство под ними. Навигационный спутник был перенацелен на обнаружение ядерных взрывов.

К утру стало ясно, что можно не бояться. Ракеты не долетели. Ни одного ядерного взрыва не было зафиксировано в Северном полушарии. Может быть, они упали в Атлантический океан или врезались в мерзлую землю Сибири.

В десять часов утра, по времени Владимира, со мной связалась Рогнеда. Удивительно было слышать ее звонкий ласкающий голос в темноте американской ночи, наполненной тревожными шорохами и резкими порывами холодного ветра, заставлявшими вздрагивать корабль. Она со смехом рассказала, какой переполох был в городе, как боярин Говоров со страху полез в погреб, раздавил задницей корзину с яйцами, опрокинул на голову кринку сметаны, потом с диким воплем выскочил во двор, до смерти напугав и без того перепуганных домочадцев, которые приняли его за выходца с того света. Были и не смешные происшествия с пожарами, грабежом и несчастными случаями. Хотя все это говорилось с иронией и смехом, я чувствовал вопрос: каких еще сюрпризов ждать от этой экспедиции?

Слава богу, я не сказал Рогнеде о потерянной лодье, а командиры подразделений амазонок были лишены доступа к дальней связи. Когда я закончил разговор, ночь стала еще темнее. В кромешной темноте безлунной и беззвездной ночи на „Князе Иване“ услышали странный шум внизу. Они сообщили мне. „Белый тигр“ круто пошел на снижение, зажег прожектор. На проселочной дороге ползла колонна из „М-113“, „Бредли“ и зенитных самоходок, в центре которой двигался тягач с прицепом наподобие нашего советского „Урагана“, который вез нечто длинное, похожее на ракету, тщательно накрытое брезентом. Пушки ударили самой мелкой картечью. Десантный отряд кинулся в атаку. Сражаться было не с кем — экипажи машин были мгновенно уничтожены. Под изрешеченным брезентом прицепа находилось то, что заставило меня вспотеть, несмотря на ночную прохладу. Я ожидал увидеть тактическую ядерную ракету, лазер противосамолетной системы или еще что-либо в этом роде, но там был искореженный двигатель подъемной тяги со злополучной „Победы“. Пока мои доблестные вояки обшаривали лес, у нас под носом демонтировали и вывозили части разбитого воздушного крейсера. С этой минуты я действовал как автомат. Лодьи пошли над самыми верхушками по четкому следу гусениц на грунте, не таясь, освещая лес дуговыми прожекторами. Вскоре мы наткнулись на огромную маскировочную сеть, натянутую над деревьями.

Воздушные крейсеры сходу открыли огонь. С земли нам ответили сорокамиллиметровые скорострельные пушки замаскированных „Сержантов Йорков“, башенные пулеметы „А2“ „Абрамсов“, четырехствольные зенитные установки. Корабли эскадры снарядов не жалели и просто смели противника. В пламени пожаров, среди покореженных танков, зенитных самоходок и БМП солдаты и амазонки яростно схлестнулись с остатками рейнджеров из американского спецназа. И тут абсолютное огневое превосходство неуклюжих, но чрезвычайно скорострельных массометных ручниц сделало свое дело. Меня вызвали вниз, десантники нашли нечто интересное. Немного в стороне, в автофургоне, располагался передвижной командный пункт, оснащенный средствами дальней связи и компьютерами. Экран одного из них мерцал старым, добрым, стандартным „Интернет Эксплорером“. Это навело меня на мысль, и вскоре я, пользуясь хакерскими программками, рассчитанными еще на незабвенный ДОС, вошел в систему компьютерных сетей Пентагона. Через 32 минуты я знал все. Правда меня совсем не обрадовала. Трофеи были распределены для изучения среди исследовательских центров по всей стране. Судя по рапортам, ученые быстро поняли назначение и принцип действия находок. Секрета нереактивной тяги и полного распада больше не существовало. Мы проиграли, едва начав сражение. Потом мне говорили, — что я, глупо улыбаясь, сказал: „Никогда так дети дома не играйте“, наверное, вспомнив один из дурацких американских боевиков конца двадцатого века, а потом, видимо, для солидности добавил: „Гнев божий падет на их головы“.

Я медленно снял с себя амуницию — датчики, детекторы, подлокотную ручницу, автомат, пистолет, меч, куртку, бронежилет, плащ-накидку и остался голым по пояс. Повязал белую повязку на лоб. Потом приказал кораблям подняться на тысячу метров, встать на воздушный якорь к северу от этого места и ждать моей команды, активировав кроссполяризационные шлемы и ставни на иллюминаторах. На меня смотрели как на ненормального, но команды пока выполняли беспрекословно. Напоследок, повинуясь безотчетному импульсу, я все же взял темные очки-консервы и фонарь для подачи сигналов.

Лодьи взлетели. Я остался один на один с ночью с ее неуютом холода, ветра и мелкого дождика. Пахло горелой соляркой и газолином, нагретым металлом и ржавчиной. В неверном свете догорающих машин противника плясали замысловатые тени, напоминая, что вокруг еще недавно были сотни врагов, тела которых, разорванные картечью и рассеченные мечами, сейчас остывают под затянутым тучами мутным небом. Временами ветер доносил сладковатый запах разложения от трупов, распятых на крестах людей с крейсера „Победа“. По меньшей мере 14 человек остались живы при ударе лодьи о землю, и никто не нашел в себе смелости взорвать корабль. Они могли это сделать хотя бы для того, чтобы избежать плена и жестоких мучений, но… Что теперь жалеть об этом.