Том 2. Новая анатомия - Даниил Хармс

В.: Какое качество у меня?

О.: Вот. Работа начинается с отыскания своего качества. Так как этим качеством нам придется потом орудовать, то назовем его оружие.

В.: Но как найти мне своё оружие?

Если нет больше способовпобеждать нашествие смыслов,надо выходить из войны гордои делать своё мирное дело.Мирное дело постройка домаиз брёвен при помощи топора.Я вышел в мир глухой от грома.Домов раскинулась гора.Но сабля войны остатокмоя единственная плотьсо свистом рубит с крышь касатокбревна не в силах расколоть,Менять ли дело иль оружие?рубить врага иль строить дом?Иль с девы сдёрнуть с дуба кружевои саблю в грудь вонзить потом.Я плотник саблей вооружённый,встречаю дом как врага.Дом саблей в центр пораженныйстоит к ногам склонив рога.Вот моя сабля, мера моявера и пера, мегера моя!

Добавление.

Козьма Прутков регистрировал мир Пробирной Палаткой, и потому он был вооружён саблей.[3]

Сабли были у: Гёте, Блейка, Ломоносова, Гоголя, Пруткова и Хлебникова.

Получив саблю, можно приступать к делу и регистрировать мир.

Регистрация мира.

(Сабля — мера)[4]

всё.

19-20 ноября 1929 года

Одиннадцать утверждений Даниила Ивановича Хармса

I утверждение.

Предметы пропали.

II утверждение.

Было: Числовой ряд начинается с 2. Единица не число. Единица первое и единственное совершенство. Первое множество, первое число и первое от совершенства — это 2. (Пифагорова Единица).

III утверждение.

Вообразим, что единица — первое число.

IV утверждение.

Новая единица подчиняется закону общих чисел. Закон чисел — Закон масс. (Хармсова Единица).

V утверждение.

Закон единицы ложен — такого Закона нет. Есть только Закон масс.

VI утверждение.

Предмет обезоружен. Он стручок. Вооружена только куча.

VII утверждение.

Закон больших и малых чисел один. Разница только количественная.

VIII утверждение.

И человек и слово и число подчинены одному закону.

IX утверждение.

Новая человеческая мысль двинулась и потекла. Она стала текучей. Старая человеческая мысль говорит про новую, что она «тронулась». Вот почему для кого-то большевики сумасшедшие.

Х утверждение.

Один человек думает логически; много людей думают ТЕКУЧЕ.

ХI утверждение.

Я хоть и один, но думаю ТЕКУЧЕ.

всё.

Я пишу высокие стихи.

16 марта 1930

Предметы и фигуры, открытые Даниилом Ивановичем Хармсом

1. Значение всякого предмета многообразно. Уничтожая все значения, кроме одного, мы тем самым делаем данный предмет невозможным. Уничтожая и это последнее значение, мы уничтожаем и само существование предмета.

2. Всякий предмет (неодушевлённый и созданный человеком) обладает четырьмя рабочими значениями и пятым сущим значением. Первые четыре суть: 1) Начертательное значение (геометрическое), 2) целевое значение (утилитарное), 3) значение эмоционального воздействия на человека, 4) значение эстетического воздействия на человека. Пятое значение определяется самим фактом существования предмета: Оно вне связи предмета с человеком и служит самому предмету. Пятое значение — есть свободная воля предмета.

3. Человек, вступая в общение с предметом, исследует его четыре рабочих значения. При помощи их предмет укладывается в сознании человека, где и живёт. Если бы человек натолкнулся на совокупность предметов только с тремя из четырёх рабочих значений, то перестал бы быть человеком. Человек же, наблюдающий совокупность предметов, лишённых всех четырёх рабочих значений, перестаёт быть наблюдателем, превратясь в предмет, созданный им самим. Себе он приписывает пятое значение своего существования.

4. Пятым, сущим значением, предмет обладает только вне человека, т. е. теряя отца, дом и почву. Такой предмет «реет».

5. Решающими бывают не только предметы, но также: жесты и действия.

6. Пятое значение шкафа — есть шкаф. Пятое значение бега — есть бег.

7. Бесконечное множество прилагательных и более сложных словесных определений шкафа объединяются словом «шкаф».

8. Разбив шкаф на четыре дисциплины, соответствующие четырём рабочим значениям шкафа, мы получили бы четыре предмета, представляющих в совокупности шкаф. Но шкафа как такового не было бы и такому синтетическому шкафу нельзя бы было приписать пятое значение единого шкафа. Он, смещённый во едино лишь в нашем сознании, обладал бы четырьмя сущими значениями и четырьмя рабочими. В самый же момент смещения вне нас жили бы четыре предмета, обладающие по одному сущему и по одному рабочему значению. Натолкнись на них наблюдатель — он был бы не человеком.

9. Предмет в сознании человека имеет четыре рабочих значения и значение как слово (шкаф). Слово шкаф и шкаф — конкретный предмет существуют в системе конкретного мира наравне с другими предметами, камнями и светилами. Слово — шкаф существует в системе понятий наравне со словами: человек, бесплодность, густота, переправа и т. д.

10. Пятое сущее значение предмета в конкретной системе и в системе понятий различно. В первом случае оно свободная воля предмета, а во втором — свободная воля слова (или мысли, не выраженной словом, но мы будем говорить лишь о выраженных в слово понятиях).

11. Любой ряд предметов, нарушающий связь их рабочих значений, сохраняет связь значений сущих и по счёту пятых. Такого рода есть ряд нечеловеческий и есть мысль предметного мира. Рассматривая такой ряд, как целую величину и как вновь образовавшийся синтетический предмет, мы можем приписать ему новые значения, счётом три: 1) начертательное, 2) эстетическое и 3) сущее.

12. Переводя этот ряд в другую систему, мы получим словесный ряд, человечески БЕССМЫСЛЕННЫЙ.

8 августа 1927 года

Мыр

Я говорил себе, что я вижу мир. Но весь мир недоступен моему взгляду, и я видел только части мира. И все, что я видел, я называл частями мира. И я наблюдал свойства этих частей, и, наблюдая свойства частей, я делал науку. Я понимал, что есть умные свойства частей и есть не умные свойства в тех же частях. Я делил их и давал им имена. И в зависимости от их свойств, части мира были умные и не умные.

И были такие части мира, которые могли думать. И эти части смотрели на другие части и на меня. И все части были похожи друг на друга, и я был похож на них.

Я говорил: части гром.

Части говорили: пук времени.

Я говорил: Я тоже часть трех поворотов.

Части отвечали: Мы же маленькие точки.

И вдруг я перестал видеть их, а потом и другие части. И я испугался, что рухнет мир.

Но тут я понял, что я не вижу частей по отдельности, а вижу все зараз.

Сначала я думал, что это НИЧТО. Но потом понял, что это мир, а то, что я видел раньше, был не мир.

И я всегда знал, что такое мир, но, что я видел раньше, я не знаю и сейчас.

И когда части пропали, то их умные свойства перестали быть умными, и их неумные свойства перестали быть неумными. И весь мир перестал быть умным и неумным.

Но только я понял, что я вижу мир, как я перестал его видеть. Я испугался, думая, что мир рухнул. Но пока я так думал, я понял, что если бы рухнул мир, то я бы так уже не думал. И я смотрел, ища мир, но не находил его.

А потом и смотреть стало некуда.

Тогда я понял, что, покуда было куда смотреть, — вокруг меня был мир. А теперь его нет. Есть только я.

А потом я понял, что я и есть мир.

Но мир — это не я.

Хотя в то же время я мир.

А мир не я.

А я мир.

А мир не я.

А я мир.

А мир не я.

А я мир.

И больше я ничего не думал.

30 мая 1930

Cisfinitum. Письмо к Леониду Савельевичу Липавскому. Падение ствола

Леонид Савельевич,

1) Будем считать всякую дисциплину творческой, если она не опирается на постулаты категории E.

2) Всякую дисциплину, опирающуюся на постулаты категории E, будем считать нетворческой.

3) Логическая наука («формальная логика», «законы мысли») опирается на постулаты категории E, следовательно она нетворческая.

4) Искусство не может опираться на постулаты категории E, следовательно оно есть творческая дисциплина.

5) Говорю о творческой науке, не могущей опираться на постулаты категории E.