Другая женщина - Евгения Перова

Дон как-то криво улыбнулся и махнул рукой:

– Да все нормально, не переживай.

– Может, расскажешь? Ты ж знаешь, я всегда была на твоей стороне!

– Прости, нет. Это мои проблемы. Мне и решать.

Димка уехал, а Варвара еще долго стояла на полутемной улице, печально глядя вслед удаляющимся красным огонькам его машины.

Глава 3

Варькино счастье

Глеб закрыл телефон и чертыхнулся: опять эта зараза не забрала детей из садика! Только вчера они поругались из-за этого, и вот опять. Можно же предупреждать заранее, чтобы он не мчался в райцентр сломя голову и не выслушивал вполне справедливые попреки воспитательницы! Вот и сейчас Глеб долго извинялся, а потом подхватил пацанов и поехал к Галкиной парикмахерской.

У входа курила одна из мастериц – рыженькая, и Глеб порадовался, что им с пацанами не придется лезть на третий этаж по крутой лестнице – оставлять их в машине было категорически невозможно, а то и машину потом не соберешь по кусочкам!

– Привет! – сказал Глеб курившей девушке. – Слушай, скажи моей, что мы здесь, ладно? Ждать ее, не ждать? Долго еще?

– Твоей? – удивилась рыженькая. – А ее нет! По-моему, и не было сегодня.

– Как не было?! – Глеб сам подвез Галку к парикмахерской. Конечно, он не обратил внимания, вошла ли она внутрь здания, да и с какой стати?

– Подожди, я спрошу! Я сама-то с обеда, может, Галка утром приходила…

Но оказалось, что не приходила. В полном недоумении Глеб позвонил ей на мобильник – недоступна, к домашнему тоже никто не подошел. Подъезжая к дому, он вдруг страшно занервничал и открыл дверь с опаской, сам хорошенько не зная, что ожидает увидеть. Увидел он привычный повседневный бардак: незаправленные кровати, разбросанные игрушки, куча неглаженого белья, грязная посуда в мойке. И никакой Гали! Глеб накормил пацанов, размышляя, куда ж она могла подеваться.

Вымыв посуду и кое-как прибравшись, он позвонил матери. Естественно, Галки там не было – она и носа не показывала у Зои Васильевны после того, как сбагрила той Люшку. Шараповы тоже ничего не знали – Галка иногда общалась с Ирой, младшей дочерью Николая. Собственно говоря, больше и звонить было некому, только теще. Глеб выслушал очередную порцию причитаний на тему: «Ах, моя бедная девочка! Всю жизнь ты ей поломал! Она могла выйти замуж за генерала!» – и понял, что «бедной девочки» нет и там. Мобильник ее по-прежнему не отвечал. Глеб сходил к соседям, но безрезультатно: никто ничего не видел и не слышал. Наконец догадался осмотреть ее вещи: вроде бы все на месте, да и какие там особенные вещи! Так, барахло. Ни бриллиантов, ни шубок давно не было и в помине. Он стал вспоминать, в чем Галка вышла из дому – ветровка, брюки… Или не брюки? Сумка! Ни куртки, ни сумки с документами не оказалось. Да что ж все это значит, черт побери?!

Ночь он почти не спал, а утром, завезя пацанов в садик, опять поехал в парикмахерскую – там возились с клиентками две блондинки, удивительно похожие друг на друга, а вчерашней рыженькой не было. Девицы как-то жались и мялись, в глаза не смотрели – Глебу казалось, что они что-то знают, но говорить не хотят. Галка не откликалась, хотя он накидал ей кучу сообщений. И Глеб отправился в полицию. Но никакого заявления у него не приняли, да еще и обсмеяли:

– Да она тебя бросила! С любовником сбежала!

– С каким любовником?! У нас же трое детей!

Глеб просто не знал, что и делать. Теще он решил пока ничего не говорить, но матери пришлось рассказать.

– И ты туда же! – кричал он, с возмущением глядя на расстроенную мать. – Как она могла меня бросить?! Ладно меня, но детей?! А вдруг с ней что случилось?!

Но на следующий же день Глебу пришлось поверить, что Галя его бросила – от нее пришло смс: «Не ищи меня, я ушла навсегда!» Глеб успел только спросить: «А как же дети?!», но в ответ получил: «Не звони больше».

Как они напились с Шараповым! А когда проспались, Шарапов решил провести собственное расследование. Он отправил в Галкину парикмахерскую свою Черепаху – Наталья была хоть флегматичная и медлительная, но соображала очень даже хорошо, к тому же парикмахерские девицы ее никогда раньше не видели. Наталье пришлось ходить туда целых три раза: постриглась, потом выщипала и покрасила брови и, наконец, сделала маникюр. Маникюрша и оказалась самой словоохотливой. Выслушав рассказ жены, Шарапов только крякнул и почесал затылок – как преподнести все это Глебу, он решительно не знал.

А через месяц Глеба взяли прямо на центральной площади. Они с Шараповым только собрались зайти перекусить в итальянский ресторанчик, открывшийся в новом торговом центре, как из подъехавшей машины с мигалкой вылез знакомый им обоим полицейский Федотов и увез потрясенного Глеба в морг на опознание. Шарапов поехал за ними – из морга Глеба вывели в наручниках, хотя тот и кричал: «Вы что, мужики?! Это ж не она!» Шарапов выругался и злобно сплюнул: «Ну и дела! Посадят как пить дать! Она не она, им же по фигу!»

Им точно было по фигу: есть труп, есть подозреваемый с пропавшей женой, все одно к одному. В морге Глеб на подгибающихся ногах подошел к столу, где лежало прикрытое простынкой тело, простынку отвернули, и он зажмурился от увиденного. Потом с трудом разлепил веки, еще раз взглянул и выдохнул: это была не Галя! Слава богу! Тоже черненькая, голубоглазая, но не Галя. Бедная женщина, кто ж ее так… Оказалось, что выдохнул он напрасно. Его забрали в отделение, а потом посадили в предварилку. Следователь – немолодой мужик в очках – прилежно шил ему дело, несмотря на все уверения Глеба, что его жена жива-здорова:

– Смс? Да кто угодно мог послать с ее телефона. Вы сами и послали.

– Послушайте, но та женщина в морге – не Галя! Я же знаю свою жену! У моей должен быть шрам от кесарева – у этой разве есть?! А отпечатки пальцев? Можно же сравнить! Или генетическую экспертизу сделать! И зачем мне ее убивать-то?! У нас же трое детей!

– Трое! И с пятерыми убивают. А уж грамотные-то все стали! Насмотрелись детективов. Экспертизу ему подавай! Ты лучше признайся по-хорошему. Вон все соседи в один голос твердят, что жили вы как кошка с собакой, каждый день скандалили!

– Послушайте, если б я и правда убил, зачем бы я к вам поперся заявление подавать о пропаже?! Только внимание к себе привлекать!

– Значит, признаешь, что убил? Добровольное признание, сам знаешь, облегчает понимание. А то смотри, еще парочку трупов тебе подкинем! Сядешь по полной.

Словесными уговорами следователь не ограничился – признание выбивали в буквальном смысле слова, и Глеб совершенно отчаялся, а вспоминая мать с Люшей и пацанов, которых пока пригрели Шараповы, просто сходил с ума: что с ними будет, если его и правда посадят! И тогда Шарапов взялся за дело сам. Подумал, подумал да и отправился в ближний коттеджный поселок. Охранник у ворот оглядел его с ног до головы и кивнул – проходи. Шарапов прошел по длинной дорожке к дому, прячущемуся за деревьями, – участок был огромный, справа виднелся еще дом, поменьше, а слева в кустах пряталась беседка, из которой доносились звонкие детские голоса. Хозяин, предупрежденный охранником, сам вышел ему навстречу – толстый, вальяжный, густо заросший черным кудрявым волосом. Раскланялись, и хозяин провел гостя в гостиную – сначала поговорили ни о чем: погода, виды на урожай, то-се. Потом, выпив коньячка, хозяин спросил:

– Так что за дело привело ко мне уважаемого господина Шарапова? У нас какие-то проблемы?

– Нет, дорогой Анвар, никаких проблем! У тебя свой бизнес, у меня – свой. Слава богу, мы друг другу не мешаем. Но проблема есть. – Шарапов вздохнул: – Прости за то, что скажу, но проблема в твоем сыне.

– А-а, опять он во что-то вляпался, мерзавец! – Детей у Анвара было много, а внуков – еще больше, но проблемы создавал только младший, Мурад. – Что на сей раз?

– Ты моего напарника знаешь? Глеба Пономарева?

– Жеглова-то? Конечно, знаю.

– Его менты повязали, дело шьют. Якобы он жену свою убил.

– А Мурад при чем?!

– Так она с Мурадом сбежала, жена Глебова. Послушай, поговори с сыном – надо ее предъявить ментам. А то ведь засудят мужика! А у него мать больная, детей трое, дочка-инвалидка! Прошу тебя, помоги!

– Так она что, троих детей бросила?! Вот тварь! И мой-то хорош, дурак: девок ему мало, с замужней связался! Да к нему любая прибежала бы, только свистни!

Анвар тяжело поднялся с низкого кресла, взял мобильник, набрал номер Мурада и вышел за дверь, кивнув Шарапову на коньяк: угощайся, мол, не стесняйся! Шарапов угостился – коньяк был хороший. Из-за двери доносился раздраженный голос Анвара, кричавшего в телефон, потом добавился голос его жены. Наконец Анвар, совершенно красный и злой, вернулся. Сел, допил залпом коньяк и сказал, мрачно глядя на Шарапова налитыми кровью глазами:

– Завтра. Завтра приедут. Они в Москве, к счастью. Любовь у них, ты ж понимаешь! – и выругался.

А Мурад действительно был хорош: высокий черноволосый красавец со жгучими глазами, осененными длиннейшими ресницами. Мужественный и в то же время изящный – Галя, увидев такого сказочного принца, просто обомлела. Она, трепеща, стригла его жесткие вьющиеся волосы, а Мурад неотрывно смотрел на нее в зеркало – когда их взгляды встречались, у Гали подгибались ноги. Он постригся у нее еще раз, а через пару дней остановил прямо на улице: Галя закончила смену и шла за детьми в садик. Распахнул дверцу шикарной красной машины – садись, дорогая, подвезу. Она села. До садика в этот день Галя так и не добралась. Хотя у Мурада хватало девушек и без Галочки, он как-то сразу прикипел к ней, а ведь сначала собирался просто развлечься: делать в этой дыре больше было нечего, а денег на московские забавы отец не давал, наказывая провинившегося оболтуса. Но больше никто из девушек не смотрел на Мурада с таким неподдельным восхищением, не доверялся так безоговорочно и настолько ничего не требовал!