Эрос, сознание и Кундалини - Стюарт Соватски

Чувство тоски друг по другу обычно считается просто болью разлуки, когда в действительности это переживаемое ощущение единства с кем-то далеким от нас. Это непосредственно переживаемая нить эмоциональной связи, которая превосходит пространственную близость и эмпирические свидетельства. Как может свидетельствовать любой роман, вовсе не нужно возмущаться от того, что вам недостает друг друга.

В то же время, большинству из нас следует изучать и совершенствовать романтическое искусство «тоски друг по другу» как волнительного предвкушения, и не усугублять ее трудность, превращая ее в порицание и негодование. В вийоге, призывы, обращаемые к другому в разлуке, выражают тоску по нему, а не стремление положить ей конец. Как объяснял специалист в этих вопросах, Лис, у Сент-Экзюпери:

--Лучше приходи всегда в один и тот же час, -- попросил Лис. - Вот, например, если ты будешь приходить в четыре часа, я уже с трех почувствую себя счастливым. И чем ближе к назначенному часу, тем счастливей. В четыре часа я уже начну волноваться и тревожиться.

Я узнаю цену счастью!

# Перевод Норы Галь

Вийога становится целой совокупностью эротических чувств и сообщений, возможно, невидимо разделяемых друг с другом. К этому оккультному измерению отношений относятся синхронные переживания - телефонные звонки, общие ночные сновидения, и другие психические феномены. Вийога выражает безусловную связанность, выходящую за пределы времени, пространства, и, быть может, даже завесы смерти.

Разделение составляет неизбежную основу эротических отношений; поэтому, утрата чувства разделения - это основное лишение, переживаемое как тоска друг по другу. Короткий путь обратно к разделению состоит в том, чтобы непосредственно разделять эту тоску, которая, будучи видимой в глазах друг друга, преобразуется в страстное стремление к воссоединению, поскольку истина разделения уже имеет место. После этого можно вместе прорабатывать извинения, прощения, логистику и детали проблемы.

На длинном или незавершенном пути, каждый использует свидетельства и мнения о другом, о детстве другого или своем собственном, и пытается объяснить, почему произошел разрыв. Эти объяснения могут принимать форму мстительных обвинений и встречных обвинений, продуманных анализов, или какого-то сочетания того и другого. Возникает чувство понимания, возможно, следуют извинение, прощение, и примирение, но даже тогда не обязательно возрождается разделение. И если оно возрождается, то вдохновляющее чувство разделения «точно той же тоски» по одному отношению, в котором находятся они оба, скорее всего, остается скрытым. Духовное чувство Одного Отношения, известное возлюбленным аджны, остается еще более скрытым.

Знание об этих более тонких уровнях отношений важно для того, чтобы бы могли начать тосковать по ним, и, таким образом распространять глубины человеческого страстного стремления на весь диапазон нашего бытия. Медитация - это самозабвенная влюбленность в эти уровни, познаваемые сперва как «невозможные идеалы» или воспоминания о наилучших временах, а затем как косвенный намек на случающееся в этот самый момент. Тогда из замеченного нюанса какого-то жеста или дрожащей интонации рождается половодье чувств безусловного воссоединения. « Он так застеснялся, и я увидела, кто он на самом деле; мое прощение пришло само собой». «Ее голос стал таким нежным; я вдруг понял, как мне ее не хватало». Как могли бы случаться эти поворотные пункты без доступа к моментам подобного преданного внимания друг к другу? Отсюда особая действенность (и красота) тантрических медитативных практик любви в искусствах вийоги.

Когда происходит воссоединение, возникает парадокс: все, что мгновенье назад было «отрицательным», теперь стало положительным подтверждением прочности общности партнеров. То, что они только что пережили, теперь становится вдохновляющим воспоминанием - а не мрачным, как это чуть не случилось.

Мы всегда должны стараться постичь эротическое значение каждого признания вины, каждого акта прощения, каждого акта давания или получения, и каждого момента боли, стыда, или гнева. Лари, Джил, и Рут открыли близость в вийоге.

Ларри устраивал вечеринку по поводу дня рождения Джил - двенадцатилетней дочери своей подруги Рут. Ларри обещал Джил, что она может пригласить на вечеринку восемь человек по своему выбору. Но затем произошла ссора между Джил и ее мамой, и Джил сказала Ларри, что не хочет, чтобы ее мама была на вечеринке - «ты же говорил, что я могу пригласить, кого сама захочу. » Тогда Рут рассердилась и на Ларри, за то что он «позволяет Джил манипулировать собой», и за то, что ее не приглашают. Ларри согласился, и оказался меж двух огней.

Они провели уже несколько часов в ожесточенной перепалке, когда Джил попросила у Лари прощения за то, что манипулировала им, чтобы отомстить своей маме. Рут попросила прощения за то, что пыталась обвинить Ларри. Ларри согласился с Джил, что ему не следовало позволять ей им манипулировать. Все они почувствовали большую близость, разделив друг с другом свои гнев, стыд, обвинения, извинения, и прощения.

Другими неявными вийогическими соединениями бывают не выраженные благодарность, восхищение, и уважение, неоднократно оттесняемые на задний план привычными разговорами повседневной жизни. Иногда люди воздерживаются от комплиментов в адрес друг друга, чтобы избавить своего партнера от трудностей их выслушивания. Или тот, кому адресован комплимент, не реагирует на него, говоря: «О, это пустяки». Как ни парадоксально, в этих небрежных словах заключены застенчивые волны благодарности за признание, возбуждения сублимационного типа.

Когда происходят такие коммуникации, они вызывают непредсказуемо страстные реакции, ибо робкие благодарности и смущенные восхищения - это самые сильные из возбуждающих средств целибата. Это проблески души и кратковременное более глубокое наполнение тела их сияющей жизненной силой. Нередко, все что для этого нужно - это начинать фразу словами: «Я действительно восхищался (-лась) тобой, когда.», на что следует простой ответ «Спасибо». Или, более полно: «Горячая краска смущения, которую ты сейчас видишь на моем лице, вызвана твоей благодарностью. Вот как много для меня значит твое восхищение». Тогда другой тоже начинает смущаться и отводить взгляд. Слишком часто кажется легче злиться на что-то отсутствующее, чем идти навстречу друг другу по этим колеблющимся водам вийоги.

Если бы мы слушали друг друга (и самих себя) с вийогическим умением, то могли бы прослеживать зависть и ревность к восхищению и поклонению; печаль и жалость -- к состраданию; страх, сомнение, и подозрение -- к благоговению перед великими силами в нас и в других; страстное стремление, томление, желание, и тоску - к вийогическим соединениям во время разлуки; гнев, возмущение, огорчение, разочарование, и ненависть - к страданию разрушенной надежды; в то время, как замешательство и смущение можно понимать как внезапное осознание собственной видимости, и еще большее ощущение собственного существования.

Эротическая свобода принадлежности

В нашей психологически изощренной культуре, мы наблюдаем чрезмерную дифференциацию и демистификацию эротических феноменов, превратившуюся в ксенофобию: значение эротических различий делается таким большим, что вызывает боязливое, приводящее в замешательство, или даже враждебное чувство чужеродности. Даже наши сексуальные символы преувеличивают тайну желания до дисгармоничной грубости, заставляющей содрогаться даже самых эмансипированных. Возможно, здесь может помочь то, как я определил термины эротического словаря - «эрос» как тайна, «преданность» как очарованная реакция на глубоко ощущаемую тайну, «пол» как непосредственно разделяемый, «страстное стремление» как сущность соединения, «пожизненный брак» и «моногамия» как внутренне присущие одной жизни. Упрощающее сведение помогает объединять нас в смиряющей неопределенности, к которой принадлежим мы все, будучи людьми.

Это эротическое смирение собирает воедино все формы «инаковости» -- полы, группы эротического предпочтения, этносы и расы, сексо-политические фракции. Оно показывает, что более глубоким, чем наши отличительные определенности, является то, что нас сближает - робко или соблазнительно - поскольку, в конечном счете, эрос столь таинственен. Это смирение предполагает, что более глубокой, чем неограниченная свобода желания, является, казалось бы, более ограниченная, но, в действительности, более освобождающая экологическая свобода принадлежности к чему-то обширному.

Свобода принадлежности, во многих отношениях, представляет собой наивысшую и самую трудную социальную или глобальную реализацию эротической тайны. Любовь становится воплощенной в единстве; это всепрощающее, стойкое, и, временами, мучительное восприятие мира как одной огромной семьи, к которой принадлежат все и вся, лишь в силу того факта, что все мы здесь пребываем в одной и той же тайне, перед лицом одного и того же неизвестного.