Эверест-82 - Юрий Рост

— Я вижу кого-то возле облаков. Это ты или нет, Володя?

Так они стояли у самой почти вершины и переговаривались. Потом Балыбердин с Мысловским установили палатку и забрались в нее. Это приятное событие было омрачено тем, что Эдик упустил в пропасть полный баллон с кислородом. Потеря существенная в их ситуации.

К этому моменту они уже очень устали — наступала третья ночь на высоте выше 8000, первая на 8500 и последняя перед штурмом. Они замерзли, долго не могли разжечь примус, хотя старались. Все движения были замедленными, и каждая мелочь требовала огромных усилий. Разжечь примус, растопить воду, расшнуровать ботинки… Правда, Мысловский влез в спальник не снимая ботинок. Опыт прошлых восхождений подсказывал, что так лучше сохранить тепло, кроме того, на надевание ботинок уходит слишком много дорогого утреннего времени. Балыбердин, вопреки рекомендациям, ботинки снял, потому что у него стали неметь пальцы. Сняв ботинки, он забыл от усталости положить их в спальный мешок… У Эдика болели подмороженные руки, он постанывал, но не жаловался и ничего не говорил.

Улеглись они часам к двум ночи. Оба спали с кислородом. Накануне Иванов по радиосвязи пытался выяснить у Балыбердина, куда двойка будет спускаться после восхождения — в пятый лагерь или сразу в четвертый. Откуда мог знать Балыбердин, что их ждет? Нет, они не знают, где будут ночевать после вершины, если дойдут до нее…

Иванов с товарищами в этот вечер, расположившись в четвертом лагере, готовили вкусную еду — рис с ветчиной и луком, открыли банку маринованных огурчиков, компот варили, беседовали. По их рассказам, обстановка была в команде вполне симпатичная, хотя все четверо люди острые. Они избрали такую манеру поведения в своем кругу: говорить правду, открыто обсуждать все проблемы и стараться выяснить все взаимные претензии до конца, чтобы они не мучали потом, когда ложишься спать и вспоминаешь по десять раз ситуацию, где тебе достаточно было сказать одно слово, чтобы избавиться от необходимости внутренне осуждать себя за то, что не проявил твердости, или оправдываться, ласково называя свой конформизм терпимостью. («Завидую», — написал в этом месте на полях рукописи Балыбердин).

В этой самой атмосфере они приняли решение всем четверым подниматься в лагерь V, как только Балыбердин с Мысловским уйдут к вершине.

В чем тут была сложность? В палатке на 8500 могли с горем пополам разместиться четыре человека. Если штурмовая двойка вернется с вершины в пятый лагерь и не пойдет вниз сразу, то двум альпинистам ивановской четверки места для ночлега не останется и им придется уйти на 8250. Конечно, лучше быть ближе к вершине и ближе к двойке. Правда, при этом плане Бершову с Туркеви-чем, возможно, придется сделать лишнюю ходку вниз-вверх, но они согласны. И у них не возникал вопрос, почему именно они. Потому что они молоды, сильны, великолепно чувствуют себя на скалах. Они большую часть времени работали лидирующей двойкой. Решение было обсуждено квартетом и принято четырьмя голосами.

Утром следующего дня они выйдут на связь с Овчинниковым, который посоветует им подняться в лагерь V, и они ответят, что сами так решили и выйдут с согласия Тамма в предвершинный лагерь, покинутый Балыбердиным и Мысловским. Таким образом, говорим мы, как обычно говорят подводя итоги, группа Иванова, проявив инициативу, поддержанную руководством экспедиции, в день восхождения окажется в лагере V, хотя по плану должна была сидеть ниже. Этот переход в предвершинный лагерь заметно приблизил четверку к цели, сократив им время пребывания на высоте, и сыграл важную роль во всей героической нашей эпопее.

…Итак, ночь перед штурмом, перед первым штурмом советскими альпинистами высочайшей точки планеты. Столько усилий было предпринято ради грядущего дня! Два человека в крохотной палатке на высоте 8500 метров пережидают ночь.

Балыбердин боялся проспать. Заснул в два, проснулся в три. Он понимал, что беспокоиться о том, чтобы не пропустить время выхода должен он. Мысловский спал и спал крепко. Володя начал его будить сразу же, как только проснулся сам. Сначала спокойно расталкивал, уговаривал, но к пяти часам дошел до крика. Эдик поднялся и начал готовиться к выходу. Балыбердин починил примус, приготовил чай и стал надевать задубевшие за ночь ботинки с утеплителями.

Они вышли из палатки в шесть часов пятнадцать минут утра. Балыбердин — без кислорода, с рюкзаком, в котором были крючья, карабины, кошки, камера; сразу за ним — Мысловский с двумя баллонами кислорода.

Никто пока не знал когда они вышли и в каком состоянии. Шли они довольно Медленно. Мысловскому, экономя кислород, поставили расход один литр в минуту, и шел он тяжело.

Было очень холодно. Солнце, скрытое облаками, не грело, спасибо, что светило. Пока они шли две веревки (метров, значит, девяносто) по «нашему» гребню к Западному, ведущему к вершине, ветер не особенно мучал, но когда бышли на Западный гребень, на северную его сторону, страшный холод пронял их. Видимо, они были слишком сосредоточены на самом процессе ходьбы, потому что не оставили отметку, в каком месте сворачивать при возвращении с Западного гребня на «наш», где палатка, чтобы не проскочить ее. Впрочем, возможно, они считали, что найдут дорогу домой и так, поскольку предполагали вернуться в пятый лагерь засветло.

С первых шагов оказалось, что путь к вершине сложнее, чем предполагалось. Тогда, вечность назад, все считали, что путь от лагеря V до вершины много легче того, что преодолели до лагеря V, чуть не пешая ходьба, а оказалось, что надо лазать, и лазанье это не везде простое.

Скорость движения двойки была невысока. С таким темпом они могли оказаться у цели слишком поздно. Балыбердин, шедший первым в связке, увеличил расход кислорода Мысловскому до двух литров в минуту, и Эдик сразу ожил. Теперь они пошли быстрее.

В восемь утра экспедиция узнала, что двойка на пути к вершине. С этой минуты рация базового лагеря была постоянно на приеме. Они шли и шли, и с каждым шагом идти становилось труднее.

Перед началом экспедиции всех интересовало, каков рельеф и сколь сложен финальный участок пути к вершине по Западному гребню. Эти триста последних метров были впервые пройдены югославскими альпинистами в 1979 году, когда они совершали восхождение по Западному гребню. По описаниям конечная часть маршрута была лишь в двух местах осложнена скалами третьей и пятой категорий трудности. Но описание-описанием, а живая Гора — это живая Гора, и на всякий случай Володя до самой почти вершины тащил молоток и крючья и прокладывал маршрут скрупулезно (насколько это ему позволяло состояние), отсекая сомнительные варианты, а надо было быстрей, быстрей…