Чудо и чудовище - Наталья Резанова

В Бет-Ардон они опоздали всего на день. Может, и меньше. Селение было захвачено хатральцами, которые явно не собирались уходить до утра.

Обговорили, что делать. Проще всего было бы напасть ночью, как поступили бы – и поступали – те же хатральцы. Но под покровом темноты враги могли бы скрыться в пустыне. А задачей пограничной стражи было не прогонять захватчиков, а уничтожать их.

Потому Сови предлагал дождаться, когда хатральцы выйдут из селения. Они будут на виду, отягощены добычей, и перебить всех не составит труда. Дарда не согласилась. Вполне могло быть, что хатральцы перед уходом вырежут мужчин и стариков (сейчас они, как сообщил Бегун, были еще живы). Кроме того, бывало, что налетчики, не имея возможности уйти от погони, расправлялись с теми, кого угоняли на продажу.

Решено было напасть на рассвете, предварительно окружив селение. Часть людей Паучихи должны были занять позицию на горе. Сомневаться в том, что они сумеют это сделать, не приходилось. Не все в отряде были прирожденными горожанами, иные в детстве пасли овец и коз, и привыкли карабкаться по горным тропам, как сама Паучиха. Возглавил их, однако, Тамрук. Он-то как раз и был горожанином, и всегда, если предоставлялась возможность, предпочитал сражаться пешим. При его силе так бывало и эффективнее.

Они ворвались в селение в бледный предутренний час, когда сон особенно крепок, нередко тяжел и полон кошмаров. Для кого-то они и были воплощенным кошмаром, а для кого-то – дивной мечтой. Хатральцы не любили ночевать в домах, которые представлялись им ловушками. Но на открытом пространстве их было удобнее перестрелять. При том атака на Бет-Ардон не была столь удачна, как недавнее столкновение с людьми из Фейята. Из-за того, что селение было расположено террасами, его не получилось окружить плотно, и кое-кому из хатральцев удалось прорваться сквозь кольцо стрелков. Другие все же пытались укрыться в домах, взяв в заложники хозяев. Особой пользы это им не принесло – Тамрук и его команда вваливались туда, высаживая двери или прямо сквозь ветхие плоские крыши. Дверь одной из халуп, стоявшей у обрыва, почему-то была закрыта снаружи, да еще приперта обломками жернова. Разгорячившийся Тамрук, не помышляя о том, зачем воздвигнута преграда, подхватил этот жернов и ахнул им об дверь. Удар был так силен, что ветхая хижина осела набок, а вместе с дверью осела часть глинобитной стены. Тамрук просунулся в проем, но вместо злобных хатральцев увидел какого-то старика, сидевшего на полу. Тамрук выругался, плюнул и полез назад. От местных жителей ждать помощи не приходится, в этом он давно убедился.

На окраинах Бет-Ардона еще шел бой. Людям Паучихи первоначально удалось отсечь хатральцев от коновязи, но потом некоторым особо удачливым налетчикам все же удалось вскочить на коней. И тут они могли бы считать, что спаслись. Ибо люди Каафа вряд ли сумели бы догнать их верхом. Но люди Каафа могли сделать то, чего никогда не сделал бы ни один из воинов пустыни, считая это подлым и недостойным. Не имея возможности попасть во всадников, они стреляли в лошадей.

Лаши следил, как уходит, ныряя среди песчаных гребней, один из хатральцев. Но конь его хромал – возможно, сам Лаши его и ранил. Дарда догоняла его на своем буром. Хатралец развернулся и спешился. Наверняка он лелеял надежду отбить лошадь. Для этого он преодолел бы отвращение к езде на меринах. Но прежде, чем он успел приблизиться, Дарда выпрыгнула из седла, высвобождаясь от плаща. Лаши знал это движение, много раз видел, как она его отрабатывала, и каждый раз это его восхищало – явление Паучихи во всей красе, невероятного существа, цепкого, ловкого и прыгучего.

Солнце стояло уже высоко, и Лаши прикрывал глаза козырьком ладони. Обе фигуры на фоне песка были светлые – хатралец в грязно-белом длинном плаще и Паучиха в выцветшей рубахе и штанах. Посох против меча. Так бывало часто, если поединок происходил один на один. Первоначально Дарда дарила противнику иллюзию силы. И после первого полученного удара тот терялся, приходя при том в ярость. Так было и сейчас. Во дворе Хаддада ничего подобного бы не случилось. Там бойцы часто дерутся на палках, они привычные. Но этот хатралец был не из тех, кто сражается во дворе Хаддада. Для него посох Дарды был не оружием, а палкой, которой бьют нерадивых рабов. И удар палкой, даже не очень болезненный, равнял его с рабами, ставил ниже пастухов и землепашцев, которых он так презирал. Бешенство застлало ему глаза кровавым туманом, мир вздыбился и восстал против него. Собственный плащ превратился в сеть, опутывающую руки и ноги, меч стал предателем и упорно рубил воздух. А ярость вкупе с растерянностью – плохие соратники.

Покончив с хатральцем, Дарда свистнула, подзывая Бурого. Он был у нее вышколен не хуже хорошего пса. По пути подобрала с песка плащ, отряхнула, но пока не стала надевать, а бросила поперек седла.

Лаши уже не было видно. Досмотрев представление, он вернулся в деревню. Там, похоже, тоже все заканчивалось. И Дарда знала, что сейчас будет. Жители селения, отойдя от пережитого ужаса и сообразив, что убивать их не будут, выберутся из убежищ и набросятся на стражей с жалобами, из которых главная будет: "Почему вы не пришли вчера?" По счастью, Лаши обладал даром успокаивать толпу. Дарда не сомневалась – сейчас он вещает, что пострадавшим не только будет возвращено награбленное – они получат также все имущество налетчиков. Он может позволить себе расщедриться – отряд Паучихи неплохо обогатился на сделке с купцом из Паралаты. А вот зачем здешним в хозяйстве боевые кони – это пусть у них самих головы болят. Правда, заболят они тогда, когда отряд уже уйдет из Бет-Ардона.

Дарда вступила на улицу. Живых людей в поле зрения не было. Между домами валялись трупы и бродили, мекая, разбежавшиеся из загонов козы. Потом внимание Дарды привлек еще какой-то звук. Шорох и треск. Первая мысль была – какой-то недобиток выползает из укрытия. Она изготовилась отразить нападение, но предположение ее было ошибочно.

Действительно, из полуразрушенной хижины, умостившейся рядом с обрывом, выбирался человек. Однако он был безоружен. И вообще не был похож на хатральца. Белые волосы, ветхий долгополый кафтан. Он выпрямился, немного постоял на месте, шагнул вперед. Что-то странное было в его походке…

Потом Дарда сообразила, что. Он шел прямиком к обрыву.

Должно быть, его ударили по голове, и он потерял способность соображать. Или вообще был безумен. В любом случае не стоило орать: "Стой!". Это лишь напугает несчастного, он кинется бежать – и разобьется.

Подняться по тропе Дарда бы не успела. Не раздумывая дальше, она оттолкнулась посохом и мгновенно взбежала по крутому склону. Когда-то она так же поднялась по скале, чтобы остановить Закира. Но теперь у нее была иная цель. Оказавшись рядом с неизвестным, она схватила его за руку и произнесла:

– Эй, старик! Тебе так хочется упасть с обрыва?

Удивительно, он даже не вздрогнул. Обернулся. И будь Дарда душой понежнее, то вздрогнула бы она.

На нее уставились пустые глазницы. Человек не был безумен. Он был слеп.

Склонив голову к плечу – из-за этого сложилось обманчивое впечатление, будто старик на нее смотрит – он сказал:

– Спасибо. Я был слишком самонадеян. Что здесь произошло?

У него был приятный голос – звучный, глубокий. И стариком, пожалуй, она тоже сочла его преждевременно. Хотя он был намного старше ее. Волосы его казались белыми из-за того, что на них осыпалась пыль от рухнувшей хижины. Их в самом деле пробила седина, но все же его все еще можно было назвать темноволосым и темнобородым.

Однако следовало ответить.

– Пограничная стража, – сказала Дарда. Ей не хотелось вдаваться в подробности.

Следующий вопрос удивил ее.

– А кто ты? Говоришь ты, как мужчина, а голос похож на женский…

– Я – Паучиха из Каафа.

– Слышал о тебе.

– Отлично. Пошли, я помогу тебе спуститься.

Они двинулись к тропе. По пути Дарда все же поинтересовалась:

– Ты-то как здесь оказался?

– Меня заперли хатральцы. Их предводитель – Бухлул, никак не мог решить, что со мной сделать. То ли сжечь в доме – чтоб меня убил огонь, то ли привязать к коню и погнать в пустыню, чтоб меня убила веревка. Оставил до утра.

Колебания вождя хатральцев можно было понять. У многих племен было запрещено убивать калек – этим можно было навлечь немилость богов.

– Чем же ты ему так досадил?

– Прости, надо было сразу объяснить. Меня зовут Хариф, я брожу по дорогам. Бухлул велел, чтобы я предсказал ему будущее. И я сказал, что он умрет не от меча, а напорется на острый шип. И он оскорбился.

Дарда засмеялась.

– Что в этом смешного? – спросил слепой.

– Да ничего… Люди называют меня Паучихой. Но зовут меня Дарда. Ты хоть и слеп, видишь правду.

– Я слеп потому, что вижу правду. Мне выкололи глаза за предсказание.

– Вот как?