Мемуары мертвого незнакомца - Ольга Володарская

Стук повторился. И теперь Маша увидела, что стукнул камешек, пущенный в стекло.

Дети балуются!

Она бросилась к окну, чтобы отругать мелюзгу. Распахнула раму, выглянула во двор и…

Увидела Дато.

Нет, не так… Увидела Дато на Казбеке-2. Том самом. Она не спутала бы его ни с одним другим мотоциклом. Ведь седло мехом она обшивала самолично, а языки пламени на бензобаке рисовал Зураб.

— Привет! — сказал Дато, увидев Машу в окне. — Веришь? Все детство и юность мечтал кинуть в твое окошко камешек, чтобы вызвать тебя. Но боялся разбить стекло.

— А если бы разбил сейчас?

— Заказал бы тебе новое! — Он повернул ручку газа, и мотор взревел. — Узнаешь?

— Казбек.

— Представляешь, он все эти годы стоял в сарае! Его никто не украл, не изуродовал. Знаешь ведь, бывают обычные вандалы, что поганят вещи. А мой Казбек всего лишь покрылся пылью и паутиной. Он даже завелся с первого раза.

— Так уж и с первого? — не поверила Маша.

— После того, как я прочистил карбюратор и бензонасос.

— Племенной скакун, что и говорить!

— Покатаемся?

Она колебалась секунду.

— Сейчас выйду! — крикнула, приняв решение.

Если бы у нее был телефон Ираклия, она бы ему позвонила. Но он его не оставил. Поэтому…

Прости, Ираклий.

Она натянула джинсы с рваными коленками, майку с черепом и куртку-косуху. На ноги — высокие кроссовки с длинными «языками». Все эти вещи она купила в магазине молодежной одежды, повинуясь какому-то странному порыву. Ничего подобного она никогда не носила, отдавая предпочтение классике. Даже когда была тинейджером. Но увидела в витрине сформированный стилистом комплект, и так он ей приглянулся, что она его приобрела. Причем не меряя. Видела, он будет впору.

Придя домой, она отругала себя за потраченные впустую деньги. Ведь не наденет она эти вещи! Не по возрасту. Решив сдать покупки в ближайшие дни, Маша убрала их в шкаф… И благополучно о них забыла. И вот настал час, когда они пригодились!

Облачившись в молодежные шмотки, Маша глянула на себя в зеркало.

— Теперь точно больше двадцати семи не дашь, — задорно проговорила она и подмигнула своему отражению.

По ступенькам она бежала, как когда-то в юности, спеша на свидание с Дато.

— Ничего себе, — присвистнул он, увидев ее. — Вот это смена имиджа.

— И как тебе?

— Ты выглядишь потрясающе. И так юно, что мне даже неловко с тобой рядом находиться. Примут меня за старого развратника.

— Только не говори, что не любишь молоденьких девушек.

— Глаз мой они радуют. Но встречаюсь я с ровесницами. Плюс-минус пять лет.

— Даже плюс?

— Почему нет? Зрелые женщины прекрасны. — Он хлопнул по седлу. — Прыгай.

— А сколько сейчас времени?

— Без пяти восемь, — сообщил Дато, кинув взгляд на часы.

— Давай подождем пять минут? — Она прочла в его взгляде вопрос и ответила: — В восемь ко мне человек должен прийти. Я скажу, что не смогу с ним встретиться.

— Если я нарушаю твои планы, скажи, и я уеду…

— Если бы я хотела, чтобы ты уехал, я бы тебе так и сказала, — запальчиво возразила Маша.

— Человек мужского пола?

— Да.

— Стыдно опаздывать на свидание.

— Пока он не опаздывает. И почему ты решил, что это свидание?

— Нет?

Она промолчала. А про себя решила: если Ираклий появится, она поедет с ним. Дато на самом деле нарушил ее планы. А она, как дура, позволила ему это. Их история давно прожита. Ничего уже не вернешь. А с Ираклием может что-то получиться…

— Восемь! — сказал Давид и продемонстрировал Маше циферблат своих часов.

— Поехали! — скомандовала она, запрыгнув на Казбека.

Давид газанул, и мотоцикл с рычанием сорвался с места.

Глава 4

Мцхета. Слияние Арагвы и Куры. Закат солнца. Он розовый. Опустившиеся к горизонту облака напоминают сахарную вату.

— Самое удивительное место на Земле, — сказал Дато. — Прекрасно во все времена года и при любой погоде.

— Согласна…

— Хочешь поесть?

— Нет.

— Даже знаменитого мцхетского лобио?

— А его бы съела.

— Тогда поехали, поедим?

До ресторана они добрались за десять минут, заняли столик.

В зале было много посетителей, впрочем, как всегда. Он пользовался популярностью и среди местных, и среди туристов. За одним из столиков большая мужская компания тихо пела народные песни. Получалось у них очень красиво. Машу не переставала удивлять музыкальность грузин. Когда она летела в Тбилиси, задремав, проснулась от того, что слышит прекрасное многоголосие. Это три пассажира, сидящие впереди, выпив по стаканчику вина, что разносили во время обеда, решили спеть. И ведь не профессиональные музыканты, обычные торгаши (она слышала их разговор, когда проходила регистрацию), а пели так, будто этому учились, этим зарабатывают.

Дато заказал лобио, шашлык, жареные баклажаны, лаваш и хачапури. Плюс красное домашнее вино и местный лимонад. От хинкали Маша его отговорила. Обычно в обязательный набор и они входят. Все это, естественно, не съедалось. И с собой уносить было не принято. Но грузин не может за пустым столом сидеть. Особенно с женщиной! Уж если привел ее в ресторан, то закажет столько, чтоб все было тарелками уставлено. Маша как-то в Тбилиси со своей подругой полетела, той самой предательницей. И та умудрилась с местным роман закрутить за те три дня, что они в Тбилиси находились. Когда вернулась в Москву, она все вздыхала: «И как после этих генацвале с нашими в рестораны ходить? Закажешь «Цезарь» да фрэш, а они на тебя так смотрят, будто ты их по миру пустить собралась!»

Принесли вино, лаваш и баклажаны. Дато наполнил стаканы. Маша взяла свой, но тут затрезвонил мобильный. Определился номер дяди Або.

— Добрый вечер, Машенька.

— Добрый.

— Как твои дела?

— Хорошо.

— Ты, случайно, не с Ираклием?

— Нет.

— Но он говорил, что у вас намечен ужин на сегодня…

— Да, но… — Она прошептала Дато «извини», встала из-за стола и отошла к окну. — Он не приехал вовремя. И я ушла.

— Сейчас ты тоже не дома?

— Нет, в Мцхете.

— Он не звонил?

— Я не давала ему номера сотового.

— Я давал.

— Нет, не звонил. А что случилось?

— Пропал он куда-то. Телефон выключен весь день. Я беспокоюсь…

— Если вдруг Ираклий объявится, я вам сообщу.

— Спасибо. И до свидания.

Она вернулась за столик.

— Проблемы? — поинтересовался Дато.

Маша покачала головой.

— Тогда давай выпьем? Вон уже лобио несут.

Они чокнулись и сделали по глотку. В каждом ресторане подавали свое вино. Оно вроде похоже, но все же чем-то отличается. И конечно же, каждый ресторатор уверяет, что его вино — самое лучшее.

Официантка поставила перед ними горшочки с лобио. Они были накрыты кукурузными лепешками. Дато свою сразу отложил, он после творений Балу другие есть не мог, а Маша покрошила их в фасоль.

— Как там Зура? — поинтересовалась Маша, зачерпнув ложкой лобио.

— Ты знаешь, хорошо. Застал его сегодня абсолютно трезвым. И он рисовал.

— Что?

— Пейзаж.

— Пейзажи всегда у него хорошо получались. На мой взгляд, лучше портретов.

— Если он рисовал тебя, то они выходили изумительными. Но с другими людьми дело обстояло хуже. На написанном им портрете я едва себя узнал.

— Он не смог передать твою индивидуальность. Просто скопировал черты. Мою же, по всей видимости, уловил.

— Потому что любил.

— Тебя тоже. Вы ведь братья.

— Это совсем иное чувство.

В кармане куртки Дато затренькал телефон.

— Не дают нам спокойно поесть, — проворчал он. Вынув мобильный и взглянув на экран, сообщил Маше: — Зура. — И ответил на звонок.

Старший брат что-то говорил, средний слушал. Бросив несколько междометий, отсоединился. Убрав телефон в карман, Дато задумчиво зачерпнул лобио и отправил в рот.

— Что-то случилось? — забеспокоилась Маша.

— Он нашел дневник Одуванчика, — не выходя из задумчивости, ответил Дато.

— Вашего пропавшего брата?

— Да. Только он нашелся.

И Дато рассказал Маше такое, что она долго не могла принять. Не верилось, что Одуванчик, этот ласковый котенок с пухом на макушке, стал наемным убийцей.

— А я думала, он будет ветеринаром, — сказала она.

— Зураб видел его журналистом, путешественником. Думал, Гио будет писать для журнала «Вокруг света» или снимать передачи о живой природе.

— Но он выбрал другой путь.

— Или путь выбрал его. Ведь мы не знаем, что произошло за эти двадцать лет.

— Дневник вам в помощь.

— Зура хочет подождать меня и читать его вместе. Хочешь к нам присоединиться?

— Очень.

— Тогда давай доедать. И поедем.