Маскарад любви - Люси Рэдкомб

8

На следующее утро Дорис проснулась с тяжелой головой и в подавленном настроении. Взглянув на часы, она отметила, что уже довольно поздно, и огорчилась. У нее даже не будет возможности осмыслить события вчерашнего дня. Она обещала своей подруге Кетлин посидеть с ее маленькой дочкой, пока та сбегает в парикмахерскую.

Бедная Кетлин сейчас, как никогда, нуждалась в поддержке и помощи. Материнство, уверяла она, лучшее средство для старения, а постоянный дефицит сна неминуемо ведет к одряхлению.

Вспоминая комментарии подруги, Дорис решила, что с удовольствием поменяла бы на все невзгоды Кетлин причины собственной бессонницы.

Когда появилась подруга, Дорис уже успела привести себя в порядок и приготовить кофе. Малютка спокойно спала в коляске, не подозревая о том, что мама скоро покинет ее.

– Послушай, ты уверена, что справишься?

В ответ Дорис красноречиво вздохнула и подтолкнула Кетлин к дверям, напомнив той о быстротечности времени.

– Не думаю, что у Джулии произойдет нервный срыв, если ее мама немного времени посвятит себе. Обещаю не забыть, с какого конца кормить ребенка, – торжественно заверила она Кетлин. Уходя та порывисто обняла подругу:

– Буду не позднее одиннадцати.

– Попробуй расслабиться и отдохнуть, – крикнула ей вслед Дорис, улыбаясь собственной наивности.

Зная любовь Кетлин к вечеринкам, нельзя было не удивляться переменам, произошедшим с ней за не такое уж долгое время.

Она только собралась выпить чашечку кофе, как зазвенел дверной звонок. И Дорис направилась к двери, вслух поругивая безалаберную приятельницу:

– Кетлин, Кетлин, что ты ухитрилась забыть такое нужное, что даже возвращаешься. Или ты все же не доверяешь…

Закончить фразу она не смогла, остолбенев от изумления: в дверном проеме стоял Брюс.

– Это точно, не доверяю, – подхватил он ее тираду, адресованную Кетлин. – Что ваш приятель тоже, наверное, с норовом? Отношения между партнерами, при условии, что у одного сексуальный аппетит сильнее, чем у другого, простыми быть не могут.

– Уходите! – Ее попытка захлопнуть дверь вызвала у Брюса недовольство. Тогда она повернулась и пошла в гостиную, оставив его в прихожей. – Вы не имеете права вламываться сюда, – бросила она через плечо.

– Неужели вы думаете, что я позволю ситуации застыть на достигнутой вчера точке? – Эти слова он сказал хрипло, скрипнув зубами. Через секунду он уже оказался в комнате и с искренним любопытством разглядывал окружающую обстановку. – Не знаю, о чем вы думали вчера, скрываясь с места событий, как в скверной мелодраме. Временами вы ведете себя до противности инфантильно!

– Не надо на меня орать, я не глухая, – дала она ему отпор. – Меня не интересуете вы и все, что с вами связано. Я покинула ваш дом, потому что у вас не было желания до конца выслушать меня… Вы меня вообще никогда не слушаете, – добавила Дорис, встревоженная тем, что, несмотря на обвинительный тон ее выступления, голос стал предательски дрожать.

Вдруг ей показалось, что ее комната выглядит очень примитивно – этот человек с его неуемной жизненной энергией подавлял, делал банальным все, что находилось рядом с ним.

– Так вы все еще намерены добиваться большего, чем то, что было предложено мной? Имейте в виду, я могу всерьез увлечься шкуркой прелестной лисички, – Брюс выразительно посмотрел на копну ее огненных волос, – но это вовсе не означает, что я намерен представить ей место у семейного очага. Мне надоели ваши игры, я утомился от них. Я предложил вам вполне определенные условия, и чем быстрее вы их примете, тем быстрее каждый из нас получит то, что он хочет.

То, что хочет? Да разве в голову ему может прийти то, чего хочется ей. Нет, то, о чем она страстно мечтает!

– Я буквально опустошена и очень устала. Уж очень нудное это занятие – служить раздражителем для последнего из величайших деспотов нашего времени. – А потом добавила уже значительно злее: – Вы так толстокожи и невежественны, Брюс Кейпшоу, что до вас не может дойти такая простая истина: я просыпаюсь по утрам вовсе не с вашим именем на устах и мысли мои тоже не о вас. И засыпая, я думаю о чем угодно, только не о вас.

Дорис не могла не отдавать себе отчета, что ведет себя как истеричный подросток… или как влюбленная женщина. Последнее сравнение ей услужливо подбросил ее внутренний голос.

Брюс сжал кулаки, и женщина физически ощутила флюиды, идущие от его мощного тела.

– Вам что, доставляет какое-то извращенное удовольствие издеваться надо мной? – В голосе Брюса было столько искреннего осуждения, что Дорис просто растерялась. О чем он вообще говорит? – спрашивала она себя. А он между тем продолжил: – Признаюсь, я говорил сам себе: что ты удивляешься? Разве ты не представлял с кем имеешь дело? С обыкновенной маленькой сучкой. Единственное, в чем я хотел бы убедиться, так это в том, что сердце у вас не на месте так же, как и у меня. Я хочу знать, больно ли вам так же, как и мне! – Брюс заметил на ее щеках румянец и замолчал.

– Зачем вам знать, что у меня на сердце? Уверена, что вчера вы решили все ваши проблемы в обществе очаровательной Милдред… – Слова вырвались у нее в запале. И в глазах Брюса она увидела удовлетворение.

– Вас это так глубоко задело, – поинтересовался он, напустив на себя безразличие.

– Совершенно нет! Просто пришлось к слову. Прошу вас, уйдите. Сейчас должен возвратиться Лэм.

– Лэм! Лэм? Лэм… – Это простое имя он повторял с разными интонациями, но все они не сулили его обладателю ничего хорошего.

Когда он сделал шаг в направлении Дорис, она даже не успела испугаться, потому что в этот момент из спальни донесся детский плач.

– Что это? – с неподдельным изумлением спросил Брюс. Гнев и злость в его глазах уступили место растерянности.

– Вот видите, что вы наделали! – вскричала Дорис, глядя на него в упор. – Вы разбудили малышку.

– Малышку? – спросил он в полном недоумении.

– Это такое маленькое создание, мистер Кейпшоу, которое требует огромной любви и терпения. Мне жаль, что вам не довелось испытать все муки и радости, связанные со становлением человечка, и эти ощущения вам неведомы. – Дорис одарила Брюса всепрощающей улыбкой и направилась к коляске, установленной в спальне перед камином. Она извлекла оттуда орущий комочек и, глядя в раскрасневшееся от напряжения личико, проговорила:

– Ну что, этот ужасный дядя разбудил тебя?

Брюс не оставался в долгу.

– Между прочим, вы орали гораздо громче, чем я! – При этом он подозрительно уставился на женщину.

– Чей это ребенок?

Дорис не глядя на него принялась успокаивать Джулию.