Самое Тихое Время Города - Екатерина Кинн

Не самые приятные мысли, но другие Андрею в голову не шли. Он вытащил из шкафа книжку в потускневшем коричневом переплете и завалился в кресло. Булгаков – самое подходящее чтение для сумрачного и тревожного настроения.

Когда полураздетый Иванушка Бездомный ввалился в ресторан у Грибоедова, раздался трезвон в дверь. Андрей заложил страницу пальцем и пошел открывать.

– Кто там?

Остроумные приятели обычно отвечали, что почтальон Печкин, медведь к сове в гости или еще что-нибудь в стиле старшей группы детского сада. Однако сей клиент был неподражаем – он рявкнул во всю глотку:

– Дурак!

– Очень приятно, – сказал Андрей и посмотрел в глазок. На площадке стоял мужик, прилично одетый и неприлично злой.

– Ты, мля, своей тарахтелкой меня запер! А ну давай уводи свою инвалидку, пока я ее не разбил к чертовой матери.

Андреи мысленно перевел на русский эту странную тираду и открыл дверь.

– У меня нет тачки, братан, – ответил он на понятном вторженцу языке.

– Да не гони! Давай уводи, на хрен, освободи дорогу. Мне в аэропорт надо!

Понятно. Андрей вздохнул, понимая, что с кармой бороться бесполезно. Значит, суждено пройтись под занудным дождем к неведомой «Оке» с непонятливым гостем на пару. Андрей обулся, накинул куртку.

– Ну пойдем.

В торце дома, за недавно поставленной решетчатой оградой, стоял «опель». Выезд к воротам перекрывала заляпанная грязью раздолбанная «Ока».

– Н-да. Давайте-ка ее откатим, что ли.

Владелец «опеля» удивленно воззрился на Андрея:

– Так что, не твоя?

– Я же говорил – нет у меня тачки. Да и вообще она не из этого дома, – сказал Андрей. – Вы ведь тоже из нового, не из нашего?

– Ну да. – Мужик поскреб намечавшуюся лысину. – И что делать-то, а?

– Откатывать, что ж еще.

Совместными усилиями «Оку» откатили в сторону. Мужик пожал Андрею руку, извинился: «Понимаешь, жена с сыном прилетают, встречать еду… Ты уж не обижайся, а?» – бросил мокрый плащ на заднее сиденье и вырулил со двора Андрей посмотрел ему вслед и подошел к «Оке». У той на переднем номере значилось непонятное «УК БП», заднего вообще не было. Под передним стеклом на панели лежала картонная табличка с цифрами «78». Видимо, из-за нее-то и ломился в квартиру осатаневший автовладелец.

Не успел он вернуться в комнату и устроиться в кресле, как в дверь снова затрезвонили, на этот раз как-то деликатно – мол, с визитом. Андрей чертыхнулся, отложил Булгакова и пошел открывать, на сей раз предварительно посмотрев в глазок. За дверью стоял приятный такой мужичок лет сорока, весьма цивильно одетый и даже в шляпе.

– Кто там? – гнусавым старческим голосом спросил Андрей. – Ходют тут всякие, а потом ложки серебряные пропадают…

– Откройте, пожалуйста, Андрей Дмитриевич, – невозмутимо сказал визитер.

– А зачем? Говорите так.

Визитер вздохнул, порылся во внутреннем кармане и приложил к глазку так, чтобы видно было, удостоверение. ФСБ, значит? Андрей разозлился.

– Без официальной повестки никуда не пойду. Гуд-бай.

Замков в двери было штуки четыре – наследство тети Поли, которая страшно боялась воров, и дверь монументальная, без гранаты не своротишь. Так что Андрей стал демонстративно все эти замки закрывать, а под конец еще и заложил дверную цепочку, которая вполне могла удержать здоровенного кобеля.

Выглянул в глазок. На площадке никого не было.

Андрей вернулся в кресло, но за окном стало совсем темно от сливовеющих туч, пришлось вставать и включать свет. В желтоватом теплом свете тепло замерцал кубок в зеркальной горке. Андрею нравилось смотреть на него. Натюрморт с кубком и розой висел на стене, прямо напротив, как сказочное отражение.

Заварив чай, Андрей снова уселся в кресло и положил книгу на колени. Но чтение не шло, голова была занята другим. Странные были сегодня визиты. Непонятные. И еще противное ощущение какой-то слежки. Да кому и зачем за ним следить? А Вика боится преследования… Может, это не его преследуют, а ее ищут? Проследили досюда? Гость вроде был не призрачный. На звонок жал. Но ведь Вика тоже позвонила! Или нет? Андрей не помнил.

Он смотрел в пространство, размышляя о странных людях и странных событиях. Под пальцами шелестели страницы книги.

– Начну-ка я сначала, – сказал он, обращаясь к неувядающей темной розе, что стояла на подзеркальнике в узкой бутылке густо-синего стекла. И стал собираться.

Когда Андрей справился со всеми замками и открыл дверь, под ноги ему спланировал сложенный вчетверо листок. Видимо, фээсбэшник оставил. Андрей развернул бумажку и достал визитку. На простой белой глянцевой карточке значились имя, фамилия и два телефона. Та-ак, подумал он и выкинул визитку в урну у подъезда.

Было довольно холодно, небо облегли по-осеннему плотные тучи, в воздухе стояла промозглая сырость. Андрей сунул руки в карманы и пошел по Остоженке от моста через кольцо к центру. Вот ведь черт знает что такое этот храм Христа Спасителя. Символ национального духа уж точно. Приземистый, тяжеловесный, раззолоченный. Эх, вот имел бы он пропорции киевской Софии! Так нет, он кубический. Раньше Андрея всегда раздражала дырка в панораме, которая здесь зияла. И дурацкий бассейн. И теперь ему было не очень понятно – с одной стороны, дырка закрыта, пустота заполнена, а с другой – не нравился этот самовар. Ну да бог с ним.

Андрей свернул к памятнику. Это был обманный памятник. Андрей много раз видел его и так, и в изображениях – бородатый мужик в сюртуке стоит на низком гранитном постаменте, но в памяти почему-то виделся высокий красный гранитный валун, над которым, как над кафедрой, нависает некто мощный, с бородищей по пояс. Кропоткин, наверное, – ну кому еще может быть памятник на Кропоткинской площади, возле метро «Кропоткинская»? Ан нет, на самом деле стоит там Фридрих Энгельс. И логика этого непостижима простому уму. Андрей привычно удостоверился, что Фридрих со своего места никуда не делся, и перешел через улицу. Именно этим путем он шел тогда за Черным Принцем. Вот и та церковь. Запустение и одичание. Дверь на запоре. И никого. А кого он думал тут найти?

Андрей походил вокруг и заглянул из любопытства в запущенный дворик, заваленный всяким мусором, на который выходил полуобрушившийся угол дома. Совершенно постмодернистское зрелище, как в «Сталкере». Здесь бы снимать фильмы о мире после катастрофы.

И только он об этом подумал, как послышался нехороший шум. Что-то ворочалось за слепыми окнами, нечто ждавшее до поры там во тьме. Андрей метнулся обратно к калитке, через которую вошел, но она оказалась туго затянута толстенной паутиной. Двор должен быть проходным, рассудил он и бросился в другую сторону. Точно – там была арка в обветшалом кирпичном заборе, но арку затягивала какая-то мерцающая пленка. Она густела, наливалась фактурой, затем вздулась пузырем, и из пузыря вышел персонаж фантастического фильма. Здоровенный мужик, запакованный в матово-черные латы, гибрид тех, в которых разгуливали персонажи «Звездных войн» и «Экскалибура». Из-под шлема виднелась физиономия, достойная «Терминатора». Руки у этого чудища были толщины невообразимой – явно под пластинами лат прятались какие-нибудь многозарядные многоствольные гранатометы или, того хуже, бластеры. Точно такая же пленка вздулась на проемах дверей и в провале стены, и в заброшенный дворик шагнуло штук шесть таких же «терминаторов», различающихся в деталях. По какой-то дикой и несуразной непонятно чьей прихоти все были при мечах.