Доказательство человечности - Николай Басов

— Много ещё осталось? — спросил Рубос, пытаясь поудобнее устроиться на россыпи камней, на которой даже его дублёный зад чувствовал себя не очень удобно.

— Мы не прошли и трети дневного перехода, господин.

— И много у тебя в запасе таких дневных переходов?

— Четыре. Рубос вздохнул.

— Придётся ещё попотеть сегодня. Двенадцать дней мы здесь не продержимся.

— Да, не очень-то мы легки на ногу в этом лабиринте.

— Это всё из-за моей слепоты, — проворчал Рубос. Чувствовалось, он уже давно собирается это сказать. — Вот если бы Сухмет снова дал мне эту повязку на лоб, я бы прибавил…

— Нет, господин, это невозможно. Ты только-только стал поправляться, а повязка будет тянуть из тебя силы. Ты можешь оказаться не готовым, когда её действительно придётся повязать.

— Что ты имеешь в виду? В этой темноте никого и ничего быть не может.

— Это как раз неизвестно, — чуть слышно ответил Сухмет.

— Просто Сухмет понял, что я думаю об этом уже несколько часов, — произнёс Лотар, хотя ему вовсе не хотелось раскрывать рот.

— И ты тоже? И чего же ты ждёшь, продолжения? Лотар провёл рукой по горлу. Хотелось пить. Кроме того, он стал очень плохо ощущать мир, залитый солнцем радующийся жизни высоко вверху, за бесконечным сводом земли над головой. Вероятно, он устал от того приёма, который Сухмет показал им для восстановления энергии и который Лотар пытался практиковать всё время, пока они ели.

— Я буду рад, если всё действительно окажется завершённым.

Рубос покрутил головой, то ли не соглашаясь, то ли стряхивая пыль с волос.

— А мне кажется, уже ничего просто быть не может.

Они посидели ещё немного. Лотар поправил ремни на груди и встал, покачиваясь, горбясь под низким и угрожающим потолком. Это было сигналом. Рубос тоже стал подниматься и сделал это довольно легко — его мысли приняли новое направление. Теперь он почти не ощущал ни темноты вокруг, ни неверной дороги под ногами, ни усталости от чрезмерных и ненужных напряжений в своём большом теле.

— Нет, всё-таки, что там ни напишут ашмилонские борзописцы, а дело было славным, — сказал он шёпотом, который пролетел по коридору, как острый удар копья.

Лотар, неожиданно для себя, тоже усмехнулся. После этого оба наёмника с удовольствием расхохотались.

— Только мне не всё понятно. Вот ты, Сухмет, могучий волшебник, но и притворщик, каких поискать. Почему ты сразу не положил всю рать Конада, если это стоило тебе только взмаха руки?

— Это стоило мне не взмаха руки, господин. И в этом не было нужды, пока в башню вползала лишь пара дюжин не очень обученных гурхорцев. Вот когда они отрезали путь наверх, а господин мой решил, куда следует отступать, тогда это было к месту.

— А что, собственно, “это”? — включился и Лотар. — Я вот тоже не понял, что ты сделал там, в зале. Ты всё что угодно можешь вот так взорвать, как вулкан?

Сухмет издал странный звук, в котором слились и известная толика самодовольства, и досада мастера на зрителей, которые так и не оценили истинного совершенства.

— Нет, конечно. Я долго прослужил у одного из забытых ныне волшебников, у которого была только одна страсть — он изучал всевозможные способы возжигания огня и достиг в этом совершенства. Я тоже кое-чему у него научился.

— Ничего себе “кое-чему”, — пробурчал Рубос.

— Уверяю тебя, господин, я владею лишь малой частью подлинного мастерства. Когда стало ясно, что мы долго в том зале не продержимся, я вдруг вспомнил, что эти шары на подставках являются магическими лампами, содержащими остатки зелёной пирогранной земли, открытой ещё…

— Ты попонятнее говори, — напомнил Рубос.

— Ну, в общем, это такой состав, который может испаряться несколько сот лет и гореть холодным, но исключительно ярким пламенем. Вы видели его сами, так что можете судить.

— Надо признаться, огонь этих ламп не очень красив, — подал голос Лотар.

— Это просто потому, что земли в сосудах осталось немного.

— Нет, погоди. Ты хочешь сказать, что вот эти медные шарики в два моих кулака могут гореть день и ночь семьсот лет или даже больше?

— Почему семьсот? — удивился Сухмет.

— Блех сказал, что башню замуровали семьсот лет назад, — пояснил Лотар. — А когда мы вошли, все лампы до единой горели.

— Вот в чём дело… Нет, конечно. Семьсот лет они не горели. Принцесса зажгла их пять лет назад, когда искала убежище для Нуримана.

— Стоп, — сказал Лотар и тут же воткнулся носом в спину Рубоса, замершего как скала. — Я имел в виду, что теперь уже мне не всё стало понятно…

— А-а, я-то подумал, ты что-то услышал. Они пошли снова.

— Чего ты не понимаешь, господин мой?

— Ты что же, с самого начала знал, что главную опасность во дворце представляет принцесса?

— Конечно.

Несколько шагов они прошли в молчании.

— Так ты и про Нуримана всё время знал?

— Меня купили вместе с ним, как же я мог не знать про него?

— Так, значит, это ты готовил его для набегов на город? — пророкотал Рубос.

— Я раб, я поддерживал его жизнеспособность. Такие демоны на самом деле очень уязвимы. Лишившись надлежащего ухода, они обычно оставляют наш мир и уходят в свои измерения…

— Я не о том. На тебе есть частица вины за всех погибших.

— Не будешь же ты, господин, винить слугу на псарне за то, что его сворой король травит непослушных подданных? Выбор дичи — не моё дело. Я лишь держу псов и забочусь о том, чтобы они были к определённому времени в хорошей форме.

— Вообще-то, псы и такое исчадие ада — не одно и то же. Псы годны и на что-то хорошее. А это…

— Нет, господин. С помощью демонов, подобных Нуриману, Харисмус много веков назад за считанные месяцы очистил леса Северного континента и сделал их пригодными для людей.

— Но потом-то он, наверное, вернул их обратно, туда, где они постоянно жили? — спросил Рубос.

Сухмет не отвечал. Лотар почти физически почувствовал, что внимание старика теперь направлено на него.

— Ладно, с этим понятно, — сказал он. — Знаешь, Сухмет, у тебя очень непростое понятие о морали. Похоже, ты разделяешь предмет и его действие. Или даже злодея и его возможности.

Сухмет повернулся, поклонился и снова зашагал вперёд, как ни в чём не бывало. Он знал, что Лотар видит его.

— Иначе я не смог бы заниматься магией.

— Пожалуй, — согласился Лотар. — Вот тебя купили с Нуриманом вместе. Наверное, твой прежний господин был мало приятным типом?

— Я очень устал от него, — просто сказал старый раб.

— И всего-то?

— Это главное, что я могу про него сказать.

— Как его звали?

— Почему “звали”. Его зовут среди людей, как и всегда — Нахабом.