Долина страха - Артур Конан Дойл

Предложение тотчас же было принято и комитет избран. Помимо председателя и Болдуина, в него вошел крючконосый секретарь Харрауэй, свирепый молодой киллер Тигр Кормак, казначей Картер и два брата Уиллоуби, бесстрашные и отчаянные головорезы, из таких, что не останавливаются ни перед чем.

Попойка, по обычаю следовавшая за общей сходкой, была на этот раз недолгой и прошла тихо, ибо пирующим было не до веселья, многие впервые ощутили над своей головой тень карающего Закона - в чистом небе, под которым они так долго беззаботно обитали, собирались черные тучи. Эти люди так сжились с ужасами, которые учиняли над другими, что мысль о расплате даже не приходила им в голову, и теперь, вдруг явившаяся, она была как гром среди ясного неба. Так что вскоре все разошлись и оставили командиров держать совет.

- Итак, слушаем тебя, Макмердо, - провозгласил мастер ложи.

Все семеро застыли за столом как каменные изваяния.

- Я давеча сказал, что знаю Берди Эдвардса, - приступил к объяснениям Макмердо. - Вы сами понимаете, конечно, что он живет здесь не под этим именем. Человек он храбрый, но не сумасшедший. Он именуется здесь Стивом Уилсоном и проживает на Хобсон-Пэтче.

- Откуда тебе это известно?

- Я с ним однажды разговаривал. Тогда я не придал этому значения, да и сейчас бы не вспомнил, если бы не письмо. Но теперь могу точно сказать: это он. Мы ехали в одном вагоне, дело было в прошлую среду. По виду парень крутой. Сказался репортером нью-йоркской газеты. Я тогда ему поверил. Расспрашивал про «метельщиков» и их злодеяния, как он выразился. Я, понятно, ничего ему не выдал. «Я бы заплатил, и немало, - сказал он мне, - за сведения, которые интересуют моего редактора». Я наболтал ему так, кое-чего, чтобы ему угодить, и он дал мне за это двадцатку. «Получишь в десять раз больше, - посулил он, - если разузнаешь то, что мне нужно».

- И что же ты ему наболтал?

- Всякую ерунду, что в голову взбрело.

- А как ты узнал, что он на самом деле не газетчик?

- Сейчас расскажу. Он вышел из поезда в Хобсон-Пэтче, я тоже. Позже заглядываю в телеграфную контору, а он выходит мне навстречу. Телеграфист мне говорит: «Ты только взгляни! За такую муть, по-моему, надо брать двойную плату». «Верно», - отвечаю. У него там на бланке была какая-то китайская грамота. «Представляешь, каждый божий день отправляет по странице эдакой чертовщины», - жалуется телеграфист. А я ему объясняю, это, мол, специальные сообщения для его газеты, он боится, чтобы другие не перехватили. Телеграфист и сам так думал, да и я тоже. Но теперь думаю иначе.

- Вот черт! - забеспокоился Макгинти. - Похоже, ты прав. Но что, на твой взгляд, нам следует по этому поводу предпринять?

- Почему бы не отправиться прямо сейчас и не разделаться с ним? - предложил кто-то.

- Да, да! Чем скорее с ним покончим, тем лучше.

- Я бы сию же минуту пустился за ним, если бы только знать, где его найти, - отозвался Макмердо. - В Хобсон-Пэтче, это точно; но в каком доме, не знаю. Однако у меня есть план, если только вы к нему прислушаетесь.

- Ну, что за план?

- Завтра же утром я поеду в Хобсон-Пэтч и найду его через телеграфиста. У него ведь остается точный адрес. А ему я скажу, что сам состою в ложе Свободных Работников, и предложу выдать ее секреты за определенную цену. Он клюнет, можете не сомневаться. Скажу, что бумаги у меня дома, но если он явится ко мне открыто, среди бела дня, это будет стоить мне жизни. Это у него подозрений не вызовет, тут все очевидно. Пусть, скажу, придет по мне в десять вечера и ознакомится на месте со всеми материалами. И он явится, можете не сомневаться.

- Ну и?..

- А дальше вы сами решайте, как вам быть. Дом вдовы Макнамары стоит на отшибе. Старуха она верная, как сталь, и глухая, как бревно. В доме, кроме Сканлана и меня, никого. Как получу от него согласие, сразу же сообщу, и к девяти вы все семеро соберетесь у меня. Тут вы его и возьмете тепленького.

- Клянусь, в конторе Пинкертона появится вакансия! Довольно разговоров, Макмердо! Завтра в девять часов встречаемся у тебя. Ты только закроешь за ним дверь, а остальное предоставь нам.

Как сказал Макмердо, дом Макнамары, где он жил, стоял на отшибе и вполне подходил для задуманного дела. Если бы речь шла не о сыщике, заговорщики бы просто вызвали его из дому, как делали уже множество раз, и разрядили бы в него свои револьверы. Но в данном случае важно было выяснить, как много он сумел узнать, какими путями и что успел передать своим хозяевам.

Не исключено, что они поздно спохватились и о них уже известно где надо. Если так, то, по крайней мере, можно будет рассчитаться с человеком, который это сделал. Впрочем, они надеялись, что ничего существенного детектив еще не разведал, иначе бы он не стал потеть над бумагой и слать в свою контору ту чепуху, которую наговорил ему Макмердо. Это все, однако, они точно узнают от него самого. Когда он будет у них в руках, уж как-нибудь да сумеют заставить его говорить. Не впервой им.

Макмердо, как условились, поехал в Хобсон-Пэтч. Полицейские в то утро проявляли к нему какой-то повышенный интерес, а капитан Марвин - тот самый, что знал его еще по Чикаго, - даже заговорил с ним, когда он ждал поезда на станции. Макмердо отвернулся и не стал отвечать.

Вернулся в Вермиссу он днем и явился к Макгинти в Дом Союза.

- Он согласился. Будет, - доложил Макмердо.

- Отлично! - обрадовался Макгинти. Косматый великан был в шелковой рубахе, поперек жилета на мощной груди висели цепи и печати, сквозь бороду поблескивал бриллиант. Салун и политика сделали из босса не только могущественного хозяина города, но и богача. Тем ужаснее показался ему представший перед ним накануне призрак тюрьмы, а то и виселицы.

- Как, на твой взгляд, он много знает? - с тревогой спросил он у Макмердо.

Макмердо мрачно пожал плечами.

- Он здесь уже давно, недель шесть по крайней мере. И приехал в здешние края не бизнес заводить. Если все это время он работал среди нас и получал финансовую поддержку от железнодорожной компании, надо полагать, кое-какие сведения он раздобыл и успел отправить по инстанции.

- Но в нашей ложе нет малодушных людей! - заспорил Макгинти. - Наши все тверды как сталь. Вот разве только - клянусь Господом! - этот жалкий трус Моррис... Может быть, он? Если нас кто-то выдает, то он, больше некому. Я думаю, не послать ли прямо сейчас к нему пару-тройку ребят, чтобы дали ему взбучку и попробовали у него что-нибудь выяснить?

- Что ж, худа от этого не произойдет, - ответил Макмердо. - Вообще-то, честно сказать, я к старому Моррису отношусь хорошо, и если он пострадает, мне будет его жаль. Он раза два обращался ко мне с разговором о делах нашего общества, и хоть смотрит он на них, может, не так, как ты или я, но на доносчика, я бы сказал, совсем не похож. Однако же не мне становиться между тобой и им.