Потерянный мир - Виталий Вавикин

– Хочешь на обратном пути навестить Джамила? – спросил Фишборн. Джессика встретилась с ним взглядом и согласно кивнула.

– Здесь все равно недалеко, если ты не против.

– Не против пойти с тобой? – Фишборн улыбнулся.

– Нет. Одна я не пойду. – Джессика нахмурилась. – Если честно, то он меня сегодня напугал. Я бы вообще не пошла, только страшно за Пилар. Кто знает, что ему там еще скажет его бог?!

– Так ты веришь в это?

– Неважно, верю я в это или нет. Главное, что в это верит он. – Она выпила еще, но от следующей порции отказалась, нетерпеливо дожидаясь закрытия бара.

– Не боишься оставлять Делию с сиделкой? – спросил Фишборн, когда они шли к дому Джамила.

– Нет. Она знает все что нужно, а я только мешаюсь. Хочу помочь, злюсь, что не могу ничего сделать, и только все порчу.

– Я не знал, что все так плохо.

– Не вини себя. Это я убедила всех, включая себя, что все хорошо, – Джессика грустно улыбнулась, увидела внедорожник Джамила, мотоцикл Пилар, остановилась, вглядываясь в скрытое темнотой крыльцо. – Когда я уходила, его мать спала в кресле, – тихо сказала она. Вместо ответа Фишборн потянул ее вперед. На крыльце никого не было. Свет в доме не горел. – Думаешь, они спят?

– Думаю, что будет лучше уйти. Если бы что-то было не так, то мы услышали бы.

– Наверное, да. – Джесс неуверенно пожала плечами, попыталась заглянуть через окна в дом, но так ничего и не увидела. – Переночуешь сегодня у меня? А то, знаешь, в одиночестве всегда всякие мысли в голову лезут и все такое…

– Можешь не объяснять. Я все понимаю.

– Да. Ты всегда все понимаешь. – Джессика взяла его под руку. Они прошли мимо старого громоздкого внедорожника…

Джамил отошел от окна, перестав следить за ними. В его правой руке была зажата рукоять древнего ножа, выточенного из клыка какого-то животного. Джамил нашел его на океанском дне, когда был еще мальчишкой, и верил в легенды о стране великанов и что на его острове где-то спрятан вход в эту страну. Теперь легенды ожили. Больше. Они открылись ему, доверили свою тайну. Сначала в колодце, а затем на вершине Нана-Луад. Они сказали ему, что тайна должна остаться тайной. Они назвали его хранителем. Но он не верил. Не хотел верить. По крайней мере, тогда.

Мысль об этом представлялась ему чудовищной. Мозг, казалось, вот-вот взорвется. Поэтому он бежал. Бежал от того, что пришло в его голову. Но бежать больше было некуда. Истина была здесь, в его груди, в его сердце. Он знал ее, чувствовал каждой порой своей древней кожи, которая сохранила так много воспоминаний. Что могли понять чужаки? Ничего. Даже Джессика ничего не могла понять. Она прожила здесь всего пару лет, а он всю жизнь, как и его отец, и отец его отца. Поэтому Бог и отозвался на его мольбы, там, на горе. Отозвался, потому что он, Джамил, был чист. В нем текла древняя кровь. Такая же древняя, как, возможно и сам архипелаг, где они нашли колодец. Бог услышал его, и Бог избрал его своим орудием.

Джамил сильнее сжал рукоять древнего ножа. С белой поверхности лезвия капала кровь. Густая, еще теплая кровь. Кровь Пилар. Полукровка пыталась остановить его. Сначала пыталась понять, затем остановить. Джамил знал, что ее отец был туристом, знал, что он уехал раньше, чем ее мать узнала о том, что ждет ребенка. Но это было неважно. Раньше было неважно. Пока Бог не указал ему новый путь спасения, о котором он рассказал Пилар, надеясь, что она сможет понять его и помочь, но она отвернулась от него, предала его. Она хотела задержать его, хотела предупредить других. Поэтому ее пришлось остановить.

Древний, острый, как бритва, нож, рассек ее горло. Джамил видел, как тонкий порез начинает заполняться кровью, и вместе с этой кровью его глаза заполнялись слезами. Затем вошла мать. Старая женщина, которая ни разу не дала Джамилу повода усомниться в своей чистоте и праведности. Мать, которая так и не поняла, что случилось. Сердце сжалось в ее груди. Она охнула и осела на пол. Перед ней не было ничего, кроме крови. Кровь и Джамил. Кровь и ее сын, похожий на оживший кошмар о забытых временах, когда жизнь стоила так мало. Да и был ли это сын? Скорее, дух с белым лицом и пепельными волосами. Призрак. Но призрак этот говорил. Она чувствовала его прикосновения, слышала его плачь.

Джамил поднял ее на руки и отнес на кровать. Глаза ее были открыты, но ему нравилось смотреть в них. Он знал, что это не конец. Знал, что сейчас она уже в лучшем мире, где нет этих несовершенных тел. И, конечно, она поймет его, потому что Бог объяснит ей, почему он это сделал. И Пилар тоже поймет. Бог примет их всех. Его древний, мудрый Бог.

Джамил вспомнил лицо Джессики, которая заглядывала в окно. Она была так близко от него. Он мог ее убить. Но он не хотел делать это на глазах у мертвой матери, все еще лежащей на пороге дома. И Пилар. Он отнес мать в ее комнату, затем вернулся за Пилар. Он не сомневался, что она не обижается на него. Она все поймет. Он уложил ее в свою кровать и накрыл одеялом.

Ночь только начиналась, и Джамил чувствовал себя хищником, вышедшим на охоту. Он крался по улицам, прячась в тени деревьев и прислушиваясь к звуку ветра, который разговаривал с ним, воспевал его храбрость. Ветер знал о нем все. И барабаны. Джамил слышал их воинственный бой. Они били в его голове, в его сердце. Они придавали ему сил, решимости. Они заставляли его подпрыгивать, нырять в колючие кусты, взбираться на деревья, перепрыгивать с ветки на ветку, словно животное. И костры. Костры в его глазах. Они горели, поджаривая брюхо неба. Джамил чувствовал их жар, который подгонял его вперед, к цели, к действию.

Мир раскручивался в безумном хороводе. Мелькали улицы, дома, машины, деревья. Джамил чувствовал, что если захочет, то сможет полететь, сможет все что угодно. Но он хотел лишь одного – исполнить волю Бога. У отеля «Южный парк» он остановился, вздрогнул, оглядываясь по сторонам. Пара одиноких дождевых капель упала на его плечи. Холодные. Джамил чувствовал, как они стекают по его коже, чувствовал оцепенение, которое они рождают в нем. Но оцепенение прошло.

Черное, затянутое тучами небо заставляло двигаться быстрее, обещая к утру разразиться дождем. Джамил не знал, почему это так важно, но чувствовал, что обязан спешить, обязан двигаться так быстро, как еще никогда не двигался. Бежать быстрее ветра, принимать решение со скоростью света далеких звезд. Это было новое сознание. Новый мир, где все стало другим. Единственным недостатком был поиск старых мыслей, воспоминаний. Это было огромное голубое море без берегов, на дно которого приходилось нырять, чтобы добраться до воспоминаний, спрятанных внутри раковин моллюсков. Это были крохотные жемчужины. Джамил извлекал их, сжимал в своей ладони и всплывал на поверхность моря, чтобы в лунном свете изучить свою находку. Жемчуг на ладони вспыхивал, ослеплял глаза. Жемчуг воспоминаний. И море оставляло Джамила. Он видел себя на поляне у отеля, видел залитые светом окна. Снова нырял в море, в поисках жемчуга воспоминаний, а затем понимал, что находится уже в коридоре отеля. Босые ноги плавно ступают по мягкому ковру. Он чувствует ступнями его ворс, вдыхает запахи отеля, слышит редкие голоса, мысли.