Тебе не жить, братик! (СИ) - Ситайло Вероника

— Ничего, — не стирая с лица улыбки, каким-то самодовольным голосом отвечает.

— Ты идиот? Я серьёзные вещи говорю!

— Я понял, мелкая, — усмехается, — Ты аправда переживаешь за меня?

Это единственное, что он услышал? Как будто со стеной говорю.

— Да! — выкрикиваю, чувствуя, как розовеют щёки. — Потомучто ты осёл и мне не пофиг, что с тобой будет и ещё потомучто ты…осёл.

— Просто скажи, что я тебе нравлюсь.

— А чегог я ожидала от него? Признаний в любви? Обещаний, которых ждала? Он такой же придурок, какимс и был до этого.

— Ты идиот, Полянский, — заключаю от чистого сердца, отпихивая тушу брата в сторону, борясь с волной подступивших слёз.

Не успеваю сделать и пары шагов, как меня останавливают за руку и осторожно разворачивают. Мужские пальцы медленно и неторопливо прочерчивают дорожку по моей руке вверх и останавливаются у основания шеи.

Я не двигаюсь. Просто не могу сделать лишнее движение в каком-то немом ожидании. Вот парень опускает голову и наши дыхания смешиваются. Так близко…

— Я вот не стесняюсь в этом признаться, — выдыхает мне в губы, чтобы в ту же секунду накрыть их своими.

Легко… Осторожно… Нежно… Медленно… Этот поцелуй не идёт ни в какое сравнение со всеми предыдущими. В этом столько чувств, недосказанности, боли, сожаления, признания, нежности, отчаяния, заботы. Всё это смешалось воедино, оставляя где-то далеко всё несказанное, плохое, оставляя лишь чувство окрыления, заставляя забыть всё на свете.

Он правда это сказал?

— Не думай, — шепчет мне в губы, лаская их своим горячим дыханием. — Тебе сейчас вредно. Мы поговорим завтра, как я и обещал, а сейчас тебе нужно поспать.

И как после этого заснуть?

Глава 41

Я уже была морально готова, что на утро я буду похожа на испорченный овощ, даже приготовила на прикроватной тумбочке градусник, воду и кучу таблеток. И одному Богу известно как я проснулась с совершенно нормальной температурой и без малейшего намека на ненавистную простуду. Обычно я могу заболеть от открытой на пару минут форточки, чтобы проветрить комнату, а тут… Приятная неожиданность, скажем так.

— В больницу пое…дем? — дверь в комнату открывается, и на пороге появляется Ярослав с аптечкой в руках. Похоже, не одна я думала, что проснусь полуживая.

— Мир перевернулся, как видишь, — развожу руками и пожимаю плечами, показывая, что я в самом что ни есть нормальном состоянии.

— Повезло тебе, мелкая, — усмехается, оставляя аптечку на тумбочке возле двери. — Я еще ночью хотел тебе скорую вызывать, думал, на утро будет совсем хреново.

— А что было ночью? — не совсем поняла я. Последнее, что я помнила со вчерашнего дня — это тот поцелуй. Черт, я начинаю краснеть. Ирациональные уравнения, Мария Андреевна, косинус триста шестидесяти, нули функции. Вроде полегчало.

— Не помнишь? — щурится парень, застряв в дверном проеме.

Ни-че-го.

— Ну ты кричала во сне, дергалась, я тебя будить начал, так ты резко затихла и спокойно спать начала.

— Ну значит мне просто приснился кошмар, — хмыкаю, не понимая повода вызывать скорую.

— Мелкая, у тебя температура под сорок была, — смотрит, нет, прожигает меня каким-то задумчивым взглядом.

— Ты вообще спал? — только сейчас замечаю какие красные у него глаза. Из этого можно сделать вывод, что ночь он провел не в своей комнате. Да и вряд ли я бы вообще проснулась с такой температурой.

— Чуть-чуть, — вымученно усмехается, усевшись на пол у стены и вытянув ноги. — Так все-таки волнуешься за меня?

— Дурак, — фыркаю, чувствуя, как начинают гореть кончики ушей(перекидываю волосы на плечи). — Даже после своих вечных пьянок ты не такой помятый. Иди выспись.

— Это "да"? Можешь не отвечать, я знаю, что "да", — довольно скалится с закрытыми глазами.

— Клоун, — бурчу себе под нос, не сумев скрыть улыбку. — И вообще… Это вода льется?

— Твою ж налево! — резко распахивает глаза и срывается с места.

Скажите, что это не то о чем я сейчас думаю.

Класс, мое предчувствие меня не подвело.

— Кухарка ты криворукая! — с ужасом оглядываю то плачевное состояние, в котором оказалась наша бедная кухня.

Слава Богу, что мы живем на первом этаже и топить нам по сути некого, кроме что крыс и мышей.

Что ни день, то сюрприз.

— Принеси тряпки какие-нибудь, — неожиданно ржет парень, ползая по полу с полотенцем. У нас потоп, а ему смешно, блин.

— Тебе повезло, что под нами не живет наша придурочная кошатница, — притаскиваю из ванной таз и кучу полотенец.

— Не бурчи, мелкая, — продолжает веселитиься идиот, — а то морщины появятся.

— Лучше б у тебя мозги появились, — бросаю в него пару полотенец, а сама начинаю вытирать воду, щедро залившую всю немалую кухню.

— Ты всегда с утра такая злая или дело во мне, а? — он специально это делает: провоцирует меня. И я ведусь на эти провокации. И почему мне тоже хочется улыбаться?

— Ну и самомнение, Полянский. Я злая, потомучто не могу тебя утопить в этой же раковине.

— Мелкая, тут такое дело, — в мгновение его выражение лица меняется на удивленное и в тоже время какое-то предвкушающее. — Что у тебя с биологией?

Хлоркой надышался что ли?

— Ты только не двигайся. Видимо Хома принял твое плечо за ветку, тарантулы же воды боятся.

Медленно поворачиваю голову влево и втречаюсь лицом к морде с четырьмя парами красных глаз.

— Аааааааааааааааааа!

Мне кажется, мой визг слышали даже на восьмом этаже. А парень, еле сдерживающий ржач, уж точно не ожидал, что я использую его в качестве дерева для спасения. Как говрят, у страха глаза велики. Ну и мокрый пол только усугубил и без того никчемное положение. Вообщем мы оба хорошенько приложились головой, в большем случае я, котоая упала первой, а сверху еще этот медведь.

— Выпрыгни из окна, гоблин тупой, — стону я, избивая ржущего идиота ногами, — и чудовище это с собой забери.

— Так первый этаж, мелкая, — шуточно отбивается парень, не слезая с меня. То ветка, то коврик. Задолбали!

— Сожри своего Хому, подавись и сдохни! — не прекращаю попыток вылезти из-под этой туши, который начал ржать на всю квартиру.

- Я знал, что у тебя извращенная фантазия, но чтоб настолько. И вообще я уверен, что Хома тебя боится намного больше, чем ты его.

— Посади только его в клетку, отдам на ужин соседским котам. Да слезь ты с меня уже!

— Помни про морщины, мелкая.

— Да ты бесишь меня!

— А я тебя люблю.

Если б мне позвонили и сказали. что я приемный ребенок, реакция была бы такая же. Хотя, нет, вру. ейчас хуже. Клянусь, у меня пропал весь словарный запас.

— А ты меня все равно бесишь! — прячу свой офигенный шок за колкими фразами, потомучто это все не похоже на правду. Мой придурошный брат. которого я две недели бесила как только можно, доводила чуть ли не до самоубийства признается мне в любви. Варианта два. Либо он ударился головой при падении и не соображает, что говорит, либо я ударилась головой и мне это снится.

— Врунья, — шуточно дует мне в шею, заставив улыбнуться от легкой щекотки. — Вообще разговор плпнировался совершенно другой и в другой обстановке. Сначала я хотел попросит прощения за все съеденные из-за меня нервы.

— Опять валерьянку с сиропом от кашля перепутал? — трогаю мокрый лоб, спрашивая голосом врача психушки.

— Мелкая, лучше заткнись, 0 прикусываю губу, чтобы не расхохотаться. Он сейчас такой милый и смешной, когда так волнуется.

— Вообщем, когда я чуть не потерял тебя вчера…

Господи, такому парню точно не в чувствах признаваться. Я сейчас взорвусь от смеха и испорчу всю романтику. Заткните его.

— У тебя нифига не получается говорить красивыми словами.

— Бля, — обреченно закатывает глаза и в ту же секунду впивается в мои губы. Импульсивно, дерзко, немножко грубо, как бы наказывая за то, что не могу держать язык за зубами. А я не могу сдержать смеха, потомучто первый раз за долгое время чувствую себя по-настоящему счастливой. Сейчас, лежащей на полу затопленной кухни в мокрых шмотках, обнимая и целуя любимого олуха.