Не уверен – не умирай! Записки нейрохирурга - Павел Рудич

– У папы инсульт! Ночью вызывали «скорую». Сделали уколы и уехали. Сказали, чтобы вызывали их повторно, если не будет лучше. Или утром – врача из поликлиники.

Старых инсультников «скорая» старается в больницу не везти.

«Старый, чересчур толстый, некому нести в машину, не довезем, все равно не примут…» и т. д. Вот и этого больного оставили дома.

Осматриваю. Правая рука двигается плохо, речь нарушена, из правого угла рта – подтекает слюна.

Созвонился с кем надо и пристроил деда в стационар. И только потом пришла в голову мысль: «Сделай я блокаду вчера, и инсульт точно связали бы с этой манипуляцией! Не зря, значит, жена истерику закатила!»

Я потерял больного из виду и встретился с ним примерно через месяц: позвонила «итальянка» и попросила зайти. В квартире – как Мамай прошел! Исчезли почти все книги, сервант с хрустальками – опустел. Исчезла «стенка». В углу – груда баулов.

Дед мне понравился: парез регрессировал, речь восстановилась, лицо – симметричное. Не понравилось только то, что стал он совсем спокойным и тихим. Равнодушным. Боли в спине его почти не беспокоили. Я просмотрел выписку. На онкологию деда так и не обследовали! Надавал советов и ушел.

А через неделю та же соседка рассказала, что дед умер. Вскоре после выписки он ушел из дома и пропал! Нашли его через сутки в гараже: в парадном костюме, при галстуке и без признаков жизни он сидел на переднем сиденье своего автомобиля. Дочка его сказала соседке, что умер дед «от сердца». Сразу после похорон она улетела в Италию.

Anamnesis vitae

Мик Джеггер надрывно поет: «I can’t get no satisfaction». Вот и у молодых хирургов бывает такое часто – не удовлетворяет работа, и всё тут! Все кажется, что не дают им развернуться во всей красе. Делает аппендэктомию, а сам мечтает свершить, как минимум, – пересадку сердца.

Но нет! Мешают старые пердуны – заведующие, главные хирурги, организация медпомощи, отсутствие техники, отсутствие доноров, да и отсутствие желающих подвергнуться такой экстренности в нашем исполнении. И это – не беда! Счастье – не в исполнении желаний, а в наличии самих этих желаний.

Консультант С.

I

Больница – это совсем не то место, где следует находиться больным. Не для больных их строят, эти больницы.

Один из основных корпусов нашей областной больницы возводили еще при советской власти по проекту гостиницы с рестораном. По каким-то там пяти-семилетним коммунистическим планам денег на больницу положено не было. А вот гостиница в планах была. Ее и начали строить на территории больничного городка. Потом – превратили в долгострой; под шумок перебросили с одной статьи на другую и сдали через десять лет под фанфары уже как больничный корпус. Еще два года переделывали «внутренности», чтобы хоть как-то сделать этого урода пригодным для медицинских целей.

Больница состояла из разношерстных корпусов, соединенных между собою подземными и «воздушными» переходами. И только один корпус строился по специальному «медицинскому» проекту.

Зимой в этих стеклянно-бетонных коробках неуютно и холодно, летом – солнечно, душно и жарко. Пронизывающие сквозняки, сортирная вонь. Разделить медицинские и хозяйственные потоки – невозможно, и по одним и тем же коридорам и лифтам перемещаются больные, трупы и каталки с пищей и медикаментами.

А как вам эти многоместные палаты, где больной на судне чувствует себя гадящим в центральный круг футбольного поля в «Лужниках», при трибунах, заполненных враждебно настроенными болельщиками?! Хотя, если положить больного в одноместную палату, то кто за ним будет следить? Точно не медсестра. К палате-«одиночке» нужна еще сиделка, следящая аппаратура, санитарка, которая будет драить индивидуальный унитаз и ванну и т. д.

В общей же палате хоть иногда, но сунут сердобольные соседи судно болящему под зад, пить поднесут и даже накормят с ложечки.

II

Вот в такую одноместную душегубку мы и поместили своего коллегу. Его беспокоили сильнейшие головные боли и эпилептические припадки. Диагностировали мы у него большую и, по нашим представлениям, неизлечимую, опухоль головного мозга. Оставалась надежда на одного из наших постоянных консультантов, представлявшего солидную «фирму».

И вот этот консультант прибыл. Наш больной доктор увидел перед собой маленького сухого и белого старичка: белый халат, белая рубашка, фарфоровые зубы, серебряные волосы, белесые глаза. Черными были у него только галстук и проводок слухового аппарата. Когда он начинал говорить, наш больной отчетливо ощущал запах кариесной гнили.

– Что вы ждете от моей консультации? – спросил консультант.

– Я хотел бы стать здоровым.

– Здоровым… Предположим, что мы вылечим опухоль. Но ведь ваш атеросклероз, ишемическая болезнь сердца, тучность и диабет – останутся с вами. Какое же это здоровье?

– Я стану лечиться…

– Лечиться в шестьдесят лет?! Это просто легкомысленно. «Чайку» давно смотрели?

– Не смотрел и не читал.

– От этого, вероятно, и заболели… Родственники вас часто навещают?

– Жена – каждый день. Дети – реже и как бы по обязанности… Я все-таки им жизнь дал, воспитал…

– Великая заслуга «дал жизнь»! Примитивный возвратно-поступательной процесс… Удовольствия – масса, но ни о чем созидательном не думается… А «воспитал»… так вы сами знаете, что вы там навоспитывали! Да что там родственники! Жена от вас устала, пилит небось ежесекундно…

Вы скольких больных спасли?

– Не знаю. Не считал.

– Спасли вы 1364 больных. Не вылечили, а именно спасли от смерти. Многие ли из них позвонили вам, когда вы заболели и предложили помощь?

– ??!!

– Совершенно верно – ни один не позвонил.

Таким образом, мы установили, что здоровым вы уже никогда не будете, жена от вас устала, дети – сволочи, больные о вас забыли.

Радужная перспектива в случае выздоровления, нечего сказать!

– Так что, ложиться и помирать?!

– Иногда – это совсем неплохой выход.

– Хотя бы боли прошли!

– Боли… Вот это – конкретное желание! По моей методике вполне возможно избавить вас от болей. Более того, можно сделать так, чтобы ваши родственники стали к вам предельно внимательны и даже полюбили вас.

– Я согласен, доктор, на любые вмешательства, лечение и процедуры! Только помогите!

– Вы знаете, я сам этот вопрос не решаю. Я доложу о вашем случае своему начальству, и, если он будет признан заслуживающим внимания, мы применим мою методику. Тогда сегодня не позднее двадцати часов тридцати восьми минут боли у вас пройдут, показатели стабилизируются. Вы будете окружены вниманием и любовью.

Консультант ушел. Больной остался ждать, посматривая на часы.

Наш старый и самый надежный консультант С., он же Сет, Тиамат, Миктлансиуталь, Танатос никогда не подводит! Ровно в 20 часов 38 минут у больного прошли все боли, он стал покоен и невозмутим.

Все три последующих дня он был окружен толпой любящих родных и близких. Так же было и на девятый, сороковой день и ровно через год. Многие больные узнали о нем из газет и взгрустнули.

Если я заболею, пригласите ко мне консультанта С.!

Anamnesis vitae

В нашем отделении больной с черепно-мозговой травмой и алкогольной интоксикацией повел себя неправильно. Заподозрив начало психоза, мы больного фиксировали, поставили капельницу, ввели реланиум и вызвали для консультации психиатра.

Психиатр, осмотрев больного, устроил мне выволочку:

– Какая капельница, изверг?! Налей ему граммов сто водки, а то ведь дуба даст.

Наши психиатры у себя в наркологии так и делают: в холодильнике процедурного кабинета всегда стоят початые бутылки с водкой. По рекомендации докторов водку для своих предпсихозных мужей приносят жены и по назначению врача сестры дают ее больному дробно, уменьшающимися дозами.

Периодически на этой почве возникают скандалы: жены утверждают, что эту водку попивают и сами психиатры. Что, естественно, – клевета.

Света и Валентин

Все у анестезиологов наоборот, вопреки и назло! Когда нам надо быстро – они не чешутся и тянут кота за хвост. А когда нам бывает не к спеху – сразу «ахтунг!» и истерики по громкой связи! Вот и сейчас: только присели выпить чаю, как в ухо заверещали из оперблока: «У нас все готово. Сколько вас можно ждать?!»

Иногда ультиматум предъявляют: «Пока вы в операционную не придете, мы наркоз не начинаем!» А сколько иногда нам приходится ждать, пока они протрут глаза и возьмут больного в операционную! Особенно ночью – спать хочется, уже утро на носу и рабочий день, а у них лампочки в ларингоскопах разом перегорели или столик с медикаментами в операционной не открывается…

Деятели! У них теперь и дрегеры, и следящая аппаратура от Criticon, и «микроаструпы» в лаборатории. Всё теперь у них под контролем: и пульс, и давление, и насыщенность крови газами, и электролиты крови, и еще сотня показателей.