Ты мое дыхание (СИ) - Яфор Анна

— Он мой друг, — это было совсем не то определение, которое подходило для Амура, но другого я не нашла. — И да, он мне действительно дорог, но у тебя нет повода ревновать.

— Почему же? — было непохоже, что мои уверения хоть сколько-нибудь успокоили Матвея: он по-прежнему был сосредоточен и напряжен.

— Потому что с тобой все иначе.

— Что значит иначе? — требовательно уточнил он.

— То и значит, — я посмотрела прямо в его глаза, — он друг, а ты… — и, прислушавшись к собственному сердцу, выпалила быстрее, чем успела осознать то, что произношу: — а в тебя я, кажется, влюбилась.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Сказала — и испугалась и слов своих, и возможной реакции Матвея на них. Что он произнесет в ответ? Ведь одно дело — защищать меня перед Рогачевым, а совсем другое — слышать подобное признание, на которое он точно не рассчитывал. А что, если подумает, что я навязываю свои чувства? Или — еще хуже — рассчитываю услышать ответное признание?

Я не рассчитывала. Вообще сейчас не думала о том, как он относится ко мне. То есть, конечно, это имело значение и было безумно важным, но я не собиралась как-то манипулировать тем, что испытывала сама. Потому и смотрела на него со страхом, не зная, что случится в следующее мгновенье.

Он молчал так долго, не сводя с меня пристального, какого-то ошеломленного взгляда, что я испугалась еще больше. Протянула руку через стол, касаясь его ладони.

— Матвей, ты только не думай, что мои слова тебя обязывают к чему-то. Совсем нет. Я вовсе не для этого сказала… Это вообще вырвалось случайно.

— Случайно? — уточнил он, приподнимая бровь. Его пальцы сплелись с моими, и от ощущения этого тепла у меня защемило сердце. Стало жаль, что мы в ресторане находимся, где вокруг люди, а не в квартире наедине, где можно, не опасаясь, обнять, демонстрируя все то, что не выразить в словах.

— Я не собиралась ничего такого говорить…

— То есть это неправда? — уголки его губ дернулись, словно он хотел улыбнуться, но на лице осталось серьезное выражение.

Я, кажется, опять начала краснеть. Наверно, если бы эти слова вырвались в момент страсти, они прозвучали бы куда более естественно. И не вызвали бы никаких вопросов. Но зато сейчас мной не управлял какой-то кратковременный эмоциональный порыв. Это было именно то, что я чувствовала, хоть признаваться оказалось так неловко.

— Это правда… — я сжала его пальцы, будто ища поддержки, и затаила дыхание, пытаясь успокоиться и собраться с мыслями. Надо было что-то объяснить, сказать вразумительное и ясное, а потом сменить тему и как-то постараться отвлечься.

Он неожиданно потянул мою руку к своему лицу, прижимаясь губами к запястью. Теплое дыхание согрело кожу, и от места его касания по всему телу растеклись горячие волны. Но это было не просто желание, он словно часть себя в меня вдохнул, заставляя замереть, наслаждаясь мгновеньем. Не открывая от него взгляда и почти молясь о том, чтобы это время продлилось подольше.

Матвей тоже застыл, не сводя с меня глаз, по-прежнему прижимаясь губами к моей руке. Я хотела что-то сказать, но слова застыли на языке, а глаза внезапно заволокло пеленой слез. Мужчина протянул другую руку, касаясь моей щеки.

— Не вздумай плакать. И если ты доела, давай уедем отсюда. Сегодня еще кучу всего надо успеть сделать, но сначала я хочу побыть с тобой. Без свидетелей. И ты…

Что именно он собирался сказать про меня, я понять не успела, потому что совсем рядом раздался уже знакомый и совершенно неуместный голос:

— Дорогой! Какая приятная встреча!

Я дернулась, вырывая руку, и обернулась, увидев перед собой ту самую женщину, которая на днях заявлялась в квартиру Матвея. Ту, что представилась его невестой.

Ничего более неуместного случиться не могло. Я понимала, что она снова решила играть, демонстрируя отношения, которых не было и в помине, но от этого было совсем не легче. Почему именно сейчас? Именно в тот момент, когда я призналась ему в любви? Когда мы хотели уехать и остаться вдвоем? Откуда она взялась здесь и почему продолжает преследовать Ольшанского?

Весь этот град вопросов обрушился на меня, лишая шатких остатков душевного равновесия. Я смотрела на женщину, пытаясь понять, что делать дальше. Позволить убраться самой или вцепиться ей в волосы прямо сейчас?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Глава 32

Я специально пытался ее поддразнить, чтобы скрыть за шутками шок от того, что сказала Ника. От ее признания. Не рассчитывал услышать ничего подобного. Чем угодно готов был объяснить отношение девушки ко мне: любопытством, желанием, просто стремлением хорошо провести время. Но не любовью.

Мне было незнакомо это чувство. Вернее, не приходилось никогда видеть и понимать, что кто-то испытывает его ко мне. Дешевые уверения Вики совсем не шли в расчет, я не верил в любовь, которая может быть построена на несчастье кого-то другого. Она, хоть и говорила о своих чувствах, но при этом оставалась замужней женщиной, а значит, все теряло смысл. А больше… больше я с таким не сталкивался.

И сам не говорил никому подобных слов. Со времен юности, когда откровение потребовало очень высокой цены и когда я понял, что куда лучше жить с холодным сердцем. Насыщать плоть, даря ей наслаждение, даже позволять какую-то заботу и участие, но не более того. Быть может, поэтому мне и было так хорошо общаться с Психé? Допускать безумие страсти, ждать и скучать, делиться важным и сокровенным… но на расстоянии? Потому что я подспудно боялся того, что в реальной жизни ничего подобного со мной не может случиться?

Об этом было тяжело думать и еще тяжелее признаться кому бы то ни было. Признаться в своих слабостях. Ведь я был олицетворением успеха почти для всех, кто меня знал. Для тех, кто работал под моим началом. Для женщин, которые оказывались в моей постели. Даже для некоторых друзей. Самим собой я оставался только с Психеей, позволяя говорить с ней о том, что действительно волновало и страшило меня. И вот теперь — с Никой. Ей я доверял. Почему-то уверен был, что мои слова о том, что на самом деле происходит в душе и о страхах, терзающих меня, она сумеет понять. И что ей действительно нужен я, а не мое положение и не престиж, который могут сулить отношения со мной. Иначе бы она не позволила себе признаться, не рассказала бы о своих чувствах первой.

Ведь это был риск, причем такой, на который не всякий мужчина решился бы. Рассказать о том, что переполняет тебя, не зная, что услышишь в ответ. Примут ли твои слова и поймут ли или оттолкнут, разрывая душу в клочья. Я хорошо знал, что это такое, и никому бы подобного не пожелал.

Она растрогала меня и зацепила так сильно, что нужно было время прийти в себя. Собраться с мыслями, прежде чем делать что-то дальше. А вот времени-то как раз у меня и не было, благодаря появлению Вики.

В первое мгновенье захотелось ее прибить. Вот откуда она взялась, выбрав из сотен кафе в городе именно то, куда приехали мы с Никой? Следила что ли за мной? Это все начинало здорово напрягать, тем более что я хорошо знал, на какой скандал можно нарваться, если информация дойдет до ее мужа. Привычный к ее изменам, он отчасти закрывал на них глаза, но лишь до времени, уверенный, что она никуда от него не денется. Но та настойчивость, с которой женщина преследовала меня, была более чем странной. И уже напрягала так, что я готов был к совершенно кардинальным мерам.

Да и Нику, похоже, появление Виктории здорово расстроило. У нее даже губы задрожали, как будто девушка собиралась заплакать. Это разозлило меня еще больше: что бывшая любовница возомнила себя вершителем чужих судеб. И совершенно сознательно причиняет боль дорогому для меня человеку. Если я, возможно, мог бы спустить ей надоедливое внимание к самому себе, то доставать и расстраивать Нику точно не собирался позволять. Но и понимал при этом, что руганью и внушениями мало чего добьюсь: не похоже было, что она сдастся так просто. Поэтому оставалось только одно, и я очень надеялся, что Ника поймет и поддержит меня.