Ты мое дыхание (СИ) - Яфор Анна

— Тогда надо переделать так, чтобы он ни о чем не догадался, — я не стал уточнять, что сам Рогачев посоветовал мне посодействовать девушке. Ей вряд ли это понравится, да и я пока не понял, что стояло за странным его предложением. — Доедай и идем, — поднялся со стула первым и, не удержавшись, коснулся губами ее виска. Не собирался продолжать, но почувствовать ее запах, дотронуться до шелка кожи было необходимо. Просто чтобы не сойти с ума от желания.

— Я не знаю, что писать про них, — вдруг пожаловалась Ника.

— Про них?

— Ну да, — подтвердила она. — Про Амура и Психею. Вернее, не знаю, как правильно, чтобы это была именно курсовая, а не…

Я остановился, ощущая какой-то странный волнующий холодок, охвативший меня со всех сторон.

— А не что?

Лицо девушки снова порозовело, а губы дрогнули, когда она тихонько отозвалась:

— А не эротический роман.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Глава 29

Я понимала, что мои слова могут показаться Матвею странными и даже глупыми. Речь ведь шла о курсовой. О всего-то обычной студенческой работе, в которую я зачем-то вкладывала столько эмоций и сил. Но как мне было ему объяснить, что эта тема для меня слишком важна? Что я не смогу писать об Амуре и его возлюбленной сухим научным языком, потому что сотню раз представляла себя на ее месте.

Но когда я пролепетала что-то невнятное по этому поводу, на лице мужчины отразилось недоумение.

— Почему? Это же правда. Они не отличались целомудрием. И до того, как стали супругами, были любовниками. Со всеми вытекающими, — он усмехнулся. — Ты представляешь, что они могли вытворять?

— Да, но эту работу мне придется сдавать Рогачеву!

— И что? — Матвей смотрел на меня с таким видом, будто я говорила на каком-то иностранном, совершенно непонятном ему языке.

— Да то, что мне неловко! — я едва не застонала. — Как представлю, что он будет читать что-то такое, написанное мной, так хочется провалиться сквозь землю.

Какое-то время мужчина молчал, задумчиво глядя на меня, а затем обхватил за запястье, притягивая к себе и усаживая на колени. Обнял за плечи, зарываясь лицом в волосы.

— Ника, а обязательно все так сильно усложнять? Ты правда думаешь, что он ничего подобного в жизни не читал и у тебя получится его шокировать? Милая, я тебя уверяю, в его библиотеке есть не одна книжка из тех, по сравнению с которыми та, что ты таскала в сумке, покажется историей для малышей.

— Откуда ты знаешь? — я оторопела, уставившись на него, а он, увидев такую мою реакцию, расхохотался.

— Да потому что его предмет обязывает знать такое. Ты хотя бы представляешь, что творилось в Древней Греции или Риме? Какие вакханалии там устраивались? В те времена это было в порядке вещей. Амур и Психея вообще, возможно, оказались одними из самых скромных персонажей. Так что успокойся и перестань придумывать проблемы там, где их нет. Просто пиши все так, как ты это видишь. Как чувствуешь. Можешь повыдергивать какие-то кусочки из моей работы. Только не переживай, ладно? Никакая курсовая не стоит твоих нервов.

Его губы дотронулись до моей щеки, спустились ниже, к шее, прокладывая дорожку из поцелуев, и я закрыла глаза, наслаждаясь тем, что он рядом. Работа до сих пор так и не продвинулась, но после слов Матвея мне стало намного легче. Я даже готова была снова отдаться этим потрясающим ощущениям, забывая обо всем на свете, но мужчина неожиданно отстранился, легонько сталкивая меня на пол.

— Сначала нужно все дописать.

Я моргнула, стараясь прогнать непонятно почему подступившие слезы. К горлу подкатил горьким ком обиды. Понимала, что Матвей прав, но все равно почувствовала себя в этот момент будто преданной.

Он поймал мой взгляд и покачал головой.

— Какая же ты глупышка! — и, прежде чем я успела спросить, почему так говорит, взял мою руку, прижимая ее к своему паху. Я охнула, ощущая его возбуждение, и тут же опустила глаза, теряясь и от смущения, и от вмиг ожившего желания, наполнившего каждую клеточку тела. — Это чтобы ты не придумывала ерунду и не считала, что я тебя не хочу.

Его пальцы зарылись в мои волосы, перебирая пряди и поглаживая затылок.

— Я знаю, чем все кончится, если сейчас не остановиться. А времени совсем мало, и мне совершенно не хочется, чтобы потом ты писала всю ночь. Поэтому сначала ты пишешь — а потом все остальное.

На последних словах его голос понизился до шепота, и мне показалось, что этот шепот запретной лаской растекся по коже, вызывая целый столп мурашек. Откуда у него столько выдержки? Столько мудрости? Столько… всего… Я так мало знала о нем, но то, что открывалось с каждой новой минутой общения, нравилось все больше. Это очень сильно походило на… влюбленность?

Застыла, прислушалась к собственным ощущениям. Это действительно так? Я умудрилась влюбиться? Но как такое вообще могло произойти?

Прерывая мои размышления, Матвей подтолкнул меня к столу, на котором стоял ноутбук.

— Я очень хочу знать, от чего сейчас засветились твои глаза. Но все потом, милая. Сейчас ты просто пишешь, а когда закончишь, мы поговорим. И не только поговорим.

Это было невероятно, но ему удалось меня успокоить. Уверенность Матвея оказалась заразительной. Он и правда лучше меня знал доцента и знал, что от того можно ожидать. В самом деле, чем я рисковала? Несколькими тысячами рублей, которые придется заплатить за пересдачу, если Рогачев не примет мою курсовую? Жаль, конечно, но это действительно не стоит того, чтобы лишать себя сил и нервов.

А еще мне так сильно хотелось поскорее закончить работу, пока не наступило утро, и хоть немного побыть с мужчиной, который дремал в соседнем от меня кресле, что это было самым лучшим стимулом. Я писала, больше не слишком задумываясь о том, как мое творение воспримет Рогачев. Писала историю, которая долгие месяцы согревала мое сердце. Любовалась богом любви, таким, каким я его представляла. И именно таким описывала, рисуя образ, который, может и отличался от представленного в учебниках, но был настолько живым, что, казалось, я ощущала его присутствие рядом с собой.

Закончила, когда за окном уже повисла глубокая ночь. От многочасового сидения за ноутом противно ныли плечи и слезились глаза, но теперь у меня наконец-то были достаточно внушительный объем материала, с которым можно было завтра отправляться к преподавателю. А сейчас — в постель. Я обернулась к Матвею, и он, будто почувствовав мой взгляд, открыл глаза. Потянулся в кресле, выпрямляясь, и уточнил:

— Как дела?

В его движениях сейчас было что-то такое домашнее и родное, что я невольно улыбнулась.

— Дописала. Не полностью, конечно, но черновик готов.

— Ты поэтому улыбаешься?

Я мотнула головой.

— Уже совсем поздно. Ты ведь останешься?

И так знала ответ — Матвей давно бы уехал, если бы собирался это сделать, — но мне хотелось услышать от него. Убедиться, что мои ощущения меня не подвели.

Он потер переносицу.

— Хочу провести эту ночь с тобой. Правда, я, кажется, уже ни на что не годен. Только добраться до постели и уснуть.

Мужчина виновато усмехнулся, а вот мне было совсем не смешно. Я зажмурилась от целого шквала чувств, обрушившегося на меня. Да, мы пережили уже немало фантастических минут и потрясающего секса. Но вот эта близость сейчас была еще более ценной. Я наслаждалась тем, что он здесь, со мной, ничуть не меньше, чем когда стонала от его ласк.

— Тогда пойдем, — взяла его за руку и потянула за собой в спальню. — У нас есть целых четыре часа, чтобы попытаться выспаться. Правда, моя кровать узкая для двоих. Если хочешь, постелю тебе на диване, — сказала и сама испугалась своего предложения. Это было бы наверняка удобней, но мне хотелось уснуть вместе с ним. Рядом с ним. Прислушиваясь к его дыханию и чувствуя, как оно касается моей кожи. Вдыхая его запах и согреваясь теплом.