Паутина вероятности - Алексей Колентьев

– Че надо опять?

– Пахан, – начал пленный, – ключ от оружейки дай. За периметром у шоссе народ какой-то трется. «Граники» нужны, да к пулемету «цинка» два.

– А те три, что ты на смену брал, куда делись?.. Да и гранатометы тебе зачем? Шуганите этот сброд с вышек. Верняк, это оборвыши из кодлы Беса озоруют: как их хитрожопого атамана шлепнули, совсем нюх потеряли, фраера непуганые.

Вот так: урка что-то почуял или просто страхуется? Похоже, дверь придется открывать по старинке, только вот хватит ли тех трехсот граммов эластита, чтобы прожечь запоры? Но Лом меня опередил, видимо, страх перед болью был очень велик. Повысив голос до истерического визга, он выпалил целую тираду:

– Слушай, Боров! Ты, конечно, бугор и все такое… Но мы уже один раз прощелкали, до сих пор хлебаем. Или ты мне сейчас ключ даешь, или я собираю свою бригаду и сваливаю! Сиди тут со своими мазуриками один. Я во второй раз в блудняк не впишусь. Сам все разруливай, понял?!

Такого спектакля даже я не ожидал, и поэтому решил несколько скорректировать план относительно Борова. Меж тем, послышалось ровное гудение, видимо, дверь была на замках с электромоторами. Дальше я действовал быстро: Лому послал мощный болевой импульс, а сам в два прыжка оказался с ним рядом и втолкнул ничего не соображающего от боли братка внутрь комнаты.

Там было светло как днем, стены увешаны коврами, а пол покрыт ламинатом. Чисто гитлеровское «волчье логово» в миниатюре. У стены напротив входа – длинный письменный стол и резное кресло. Справа от него – проход в другую комнату, но там свет не горел. Не глядя, я ударил рукоятью пистолета в лоб того, кто выскочил из-за стола нам навстречу. Человек рухнул с глухим стуком, утонув в густом ворсе красного ковра посреди комнаты. Лом сам повалился ничком и не шевелился. Теперь будет в отключке минут двадцать. Я быстро, но внимательно осмотрел помещение: похоже, кроме нас троих тут никого не было. Бункер представлял собой квадратное помещение из двух комнат, ближняя к выходу – это, скорее всего, спальня, о чем говорила роскошная двуспальная кровать, сейчас неприбранная. Войдя снова в кабинет, я заметил, что Лом изменил позу. Видимо, очнулся и снова хочет попытать счастья. Нарочито небрежно я подошел к урке на расстояние, с которого ничто не мешало ему броситься на меня, что он и проделал. Мне нужно было только отступить влево и сломать ему два ребра одним ударом кулака. Комбез комбезом, но перчатки-то у меня имели накладки из полимерного сплава, поэтому хруст ломающихся костей был отчетливо слышен. С криком Лом снова упал на ковер и оттуда изрыгнул почти трехминутную матерную, довольно виртуозную комбинацию. Потом попытался вскочить, но снова вынужден был опуститься на пол.

– Не вставай пока. Позже поговорим.

– Сука, – только и смог выдавить Лом, ползком добравшись до стены. Прислонился к ней спиной и затих, вроде как признавая, что от его придумок хуже становится только ему.

Я же занялся оглушенным положенцем. Видимо, приложил его слишком сильно, потому что приходить в себя он пока не собирался. Впрочем, связать и привести Борова в чувство было делом пяти минут. Я часто видел это худое, костистое лицо на снимках, и теперь трудно было привыкнуть к тому, что вот он, главный уголовный авторитет в Зоне, сидит на полу собственного кабинета, связанный, и наконец-то я смогу обменять его на любимую женщину.

Прислонив положенца к стене возле входа в бункер, я пнул бандита в брюхо, чтобы привести его в чувство. Боров вздрогнул и открыл глаза. Взгляд его некоторое время блуждал по комнате, видимо, урка получил легкое сотрясение мозга и никак не мог понять, что же произошло. Чтобы не дать ему опомниться, я снова пнул его под дых и начал разговор самым проникновенным тоном, на какой был способен.

– Ну, здравствуй, Семенчук Петро Власьевич, сорок девятого года рождения, трижды судимый, детей нет. Ты про меня тоже наверняка слышал. – Тут я сделал паузу, чтобы удостовериться, что Боров действительно понимает то, что я ему говорю. – А вот теперь довелось и свидеться.

– Бабу свою ты только мертвой теперь получишь.

В ответ я без замаха пнул бандита в морду, отчего губы у него лопнули, а нос чуть скосился набок.

– Про обмен мы еще поговорим, Семенчук. Всему свое время. Пока меня интересует лаз, который ты, крыса, где-то тут замаскировал. И говорить надо быстро, поскольку нам с тобой еще в путь неблизкий отправляться. Так где дверка, ты говоришь?

– Хитрый. – Боров явно решил потянуть время. – Как про лаз узнал?..

Я послал урке концентрированный импульс боли, вроде того, которым чуть раньше успел «насладиться» Лом.

– Снова неправильный ответ, Семенчук. Я спрашивал про то, где он, а не про то, кто мне про дверь рассказал.

Все это я говорил под аккомпанемент хрипов и судорожного бульканья, которое издавал «авторитет». Конвульсии сотрясали его тело, и он почти загибался в обратную дугу, показывая чудеса пластики. Наконец я отпустил пленного, и он сразу обмяк и жалобно заскулил.

– Так где дверка-то, Петро Власьевич? Или дальше будем в инквизицию играть? Времени у меня не так чтобы очень много, но на твою продолжительную и болезненную кончину я посмотреть успею, а дверь так и так найду. Короче, решай сам: если договоримся мирно – будешь жить, слово свое даю.

Боров начал было угрожать и крыть меня всякими нехорошими словами, проявляя, впрочем, довольно низкую изобретательность. Видимо, он никогда особо в ругательствах силен не был, однако, испытав еще один кратковременный, но более сильный приступ чистой, незамутненной боли, сдался.

– В кабинете, под ковром, люк железный… Там через первый горизонт лаборатории идти надо… Ход безопасный, на северную дорогу почти выходит. Че теперь делать будешь? Мои так и так тебя разыщут, спрятаться не выйдет, служивый.

– А я все-таки попробую, вдруг да угадаю со схроном. Да и ты со мной вместе пойдешь, приятеля, вон, твоего тоже захватим. Ладно, оденься тепло, харчей в дорогу не бери, пойдем быстро, на обеды останавливаться не будем. Советую без фортелей – накажу.

Еще когда все это планировалось, я заинтересовался историей места, где сейчас квартировал Боров со товарищи. Примерно с год назад была тут крупная заваруха, когда некий старатель в одиночку пробрался на еще плохо тогда обжитую бандитами территорию. По странному стечению обстоятельств, тот смельчак нарвался на самого Борова и чуть не пристрелил местного «корлеоне». Вернее, Боров сам пустил слух о своей кончине, чтобы провернуть под шумок пару дел. Дальнейшие события все излагают по-разному, сходясь только в одном: лабораторию вскрыли, и тем, кто в ней обосновались после эвакуации научного персонала, проникновение неизвестного гостя совсем не понравилось. Потом пришли вояки, был большой бой, и на некоторое время база пришла в запустение, пока Боров не собрал новую команду и не отбил местечко обратно. Положенец учел прошлые ошибки и на этот раз не стал экономить на охране и строителях. Устроившись основательно, Боров и его люди почти вросли в местную землю. Поэтому логично предположить, что умный, битый жизнью и имеющий за плечами в общей сложности двадцать лет лагерей, Семенчук не станет загонять себя в угол, прячась в подземной коробке с одним выходом. Говоря про потайной ход, я блефовал. Само собой, запасным планом было прорваться за периметр, пользуясь паникой, но тогда пришлось бы долго и муторно петлять, путая след. Вот я и остановил свой выбор на более безопасном плане отхода.

Вышли мы уже втроем, поскольку на Лома у меня образовались некие планы на случай, если Боров окажется слишком упрям. Связав обоих пленников нейлоновым шнуром, я заставил каждого из них снять ботинки и положил в каждый по кусочку гравия. Надо было исключить возможность нештатных действий со стороны моих подопечных, а когда в подошву впивается острый предмет, особо не побежишь.

Лаз представлял собой колодец, уходящий под землю метра на четыре, куда надо было спускаться по витой железной лестнице. Боров походя щелкнул большим выключателем, когда мы достигли дна колодца, вспыхнул неяркий желтый свет, который давали пыльные лампы промышленного освещения, забранные в толстостенные решетчатые плафоны. Построившись в шеренгу, мы двинулись вперед: Боров впереди, за ним Лом и замыкающим я, с веревкой, притороченной к поясу. Понукать пленников особо не пришлось – хоть коридор и был прямым, почти без резких поворотов, но что-то зловещее и тревожное витало в воздухе. По мере того, как мы продвигались вперед, я на всякий случай отмечал ориентиры. Постепенно мне стал понятен нервный настрой Борова и его подручного: коридор был искусственным, его создали уже внутри каких-то других коммуникационных тоннелей, видимо, чтобы то, что было в лаборатории, уже с гарантией не смогло бы проникнуть внутрь. О том, сколько людей урки положили при постройке, даже не хотелось думать. После трех часов хода мы без приключений выбрались на свежий воздух. Я глянул на часы – было шесть тридцать семь утра среды. До точки рандеву идти оставалось примерно сорок пять часов относительно быстрым шагом. Я сверился с картой и задал направление на северо-запад: так мы обогнем осиротевшее разбойничье гнездо и окажемся под прикрытием довольно густой лесополосы, тянущейся с юго-востока на север Зоны. Места это были небезопасные, но точка встречи находилась именно там. По пути следовало навестить схрон с оружием, где я оставил автомат и боеприпасы. Место будет засвечено, но я уверен, что ни Боров, ни его подручный не будут настолько наивны, чтобы предположить, будто бы я еще раз воспользуюсь этим местом для хранения чего-либо.