Небесный охотник - Оппель Кеннет

Я посмотрел вниз, на «Гиперион», мерцающий, словно мираж, сверкающий льдом. Я не мог понять, как он держался в небе столько лет, неуправляемый, подвластный ударам всех ветров.

Дорье шел первым. Он пристегнул карабин страховочного пояса к лебедке и сел на край люка.

— Готов? — спросил Ками Шерпа.

Дорье кивнул и соскользнул в небо. Лебедка быстро вытравливала линь. Мы все смотрели. Ветерок, хоть и небольшой, всё же раскачивал Дорье в воздухе. С нашего наблюдательного пункта казалось, что он болтается на значительном удалении от борта «Гипериона». Очутившись над его спиной, он согнул колени и ловко приземлился, замерев в мертвой точке. Он быстро пристегнул страховочный линь к обледеневшему поручню, потом отцепил карабин лебедки, подал знак, и Ками Шерпа начал выбирать трос.

— Всё в порядке? — тихо спросил я Кейт.

— Да, — коротко ответила она.

— Тебе не надо было бы ходить.

— Я полагаю, мне понравится, — ответила она.

— Круз, вы следующий, — сказал Хэл. — Наденьте маску.

— Увидимся внизу, — бросил я.

Я засунул руку в рюкзак и открыл вентиль кислородного баллона. Маска была сделана из матового стекла и резины и удобно облегала нос и рот. Когда я натягивал ее, слышалось слабое шипение. Внезапно я почувствовал, что задыхаюсь. Я сорвал маску.

— Я не хочу это надевать.

— Дышите глубже. Медленные, ровные вдохи, — велел Хэл. — Вы привыкнете.

— Я хорошо себя чувствую. Она мне не нужна.

— Надевайте, или вы никуда не пойдете.

Я нехотя снова напялил маску. Мне не хотелось, чтобы Кейт и Надира подумали, будто я боюсь спускаться; на самом деле мне не терпелось оказаться в небе. Пугала меня лишь эта маска, то, как она намертво изолировала мои нос и рот от воздуха. Это было совершенно непривычно. Клаустрофобия снова стиснула мою грудь. Я справился с паникой и глубоко вдохнул ртом. У воздуха был неприятный металлический привкус.

После нескольких вздохов я ощутил, что кислород добрался до легких, и мышцы мои немножко расслабились. Мне это не нравилось, но я всё-таки справился.

— Порядок? — спросил Хэл.

Я кивнул. Ками Шерпа помог мне пристегнуться к лебедке. Я сел, оттолкнулся от края люка и…

Небо.

Двадцать тысяч футов неба, только небо на все четыре стороны света. Здесь, наверху, казалось, что небо больше никак не связано ни с землей, ни с морем, оставшимися внизу. Тут были его владения. Здесь, над облаками, смешна была сама мысль о земле. Это были сумасшедшие глубины небес, где вода существует лишь в виде незримых кристалликов льда, а ветры — это невидимые воздушные течения. Я был здесь всего лишь пылинкой. На мгновение я ощутил, что вообще не имею права находиться тут, закутанный в костюм, дышащий сжатым воздухом. И всё же здесь я родился; не на такой высоте, конечно, но всё равно здесь, и небо не может отречься от меня. Это моя стихия, в гораздо большей степени, чем земля.

Я опускался.

Ветер бил по лицу, будто долотом. Даже через десантный костюм я ощущал жуткий холод, подкарауливающий нас, словно голодный зверь. Подо мной, гораздо ниже гигантской туши «Гипериона», облака казались плотными, как песчаные дюны. Я надеялся, что по пути мне не встретится ни аэрозон с электрическими щупальцами, ни какое-нибудь другое еще не открытое дьявольское создание. Похоже, всякий раз, когда я оказываюсь где-нибудь с Кейт, отовсюду слетаются неизвестные науке твари, норовящие нас слопать.

На спине «Гипериона» меня поджидал Дорье, прижавшийся к самой обшивке. Едва мои ноги коснулись ее, как он уже пристегивал мой страховочный линь к поручню. Я отстегнулся от лебедки и дал Ками сигнал поднимать. Дорье указал на носовую марсовую площадку, и я начал пробираться к ней, а он остался, чтобы помочь Кейт и Надире. Хэл пойдет последним.

Я низко пригибался от ветра и ступал осторожно, поскольку оболочка корабля была покрыта льдом, местами чистым, местами смешанным с песком, словно слой воды замерз на ней моментально. Мой страховочный линь по-прежнему был пристегнут к поручню, хотя тот был ржавым и неровным, и я мог только гадать насчет его прочности. Ветер лупил что есть мочи; мороз болью обжигал лоб. Не было слышно ни звука, только приглушенные капюшоном завывания ветра да мое тяжелое дыхание в маске.

Я добрался до «вороньего гнезда». Его стеклянный смотровой колпак густо порос инеем. Я попытался открыть люк. Заперто. Хэл велел как можно быстрее проникнуть внутрь. Я полез в рюкзак и вытащил небольшой монтажный ломик. Я просунул его под защелку, приналег и почувствовал, что запор поддается. Нагнувшись, чтобы ухватиться за обод люка, я приблизил лицо к колпаку.

Через свободный ото льда кусочек стекла на меня смотрел глаз.

Я вскрикнул и отшатнулся, забрызгав стекло маски слюной и борясь с желанием сорвать ее. Я заставил себя несколько раз глубоко вздохнуть и концом ломика соскреб немного инея со стекла.

Внутри «вороньего гнезда» был моряк, голова его уткнулась в стекло, и лоб примерз к нему. Глаза были широко открыты. Кожа почернела от времени и солнца, но тело полностью сохранилось. Оно ссохлось, и форма висела на нем. Рот был чуть приоткрыт. Одна из иссохших застывших рук сжимала переговорную трубу. Он словно собирался что-то сказать, но помешала внезапная смерть.

Глянув через плечо, я увидел Кейт, осторожно бредущую ко мне. Позади нее Надира уже спустилась на «Гиперион», скоро прибудет Хэл. Нужно открыть люк. Я сдвинул маску и прокричал Кейт, придвинув лицо к самому ее капюшону, чтобы она смогла услышать.

— Там труп!

Я указал на «воронье гнездо», и она кивнула. Потом я снова наклонился и потянул колпак кверху. Кейт помогала. Завизжали петли, посыпался иней, и колпак откинулся. Лоб воздушного моряка с треском отделился от стекла, и тело повалилось вперед, твердое, как манекен. Труп ударился лицом о металлическую задвижку открытого люка, и кусок щеки откололся.

Я взглянул на Кейт, узнать, как она себя чувствует, но ее лицо было полностью скрыто под капюшоном, очками и маской.

Тело надо было убрать, поскольку оно блокировало трап. Я спрыгнул в «воронье гнездо» и начал двигать труп. Это было трудно — он весь обледенел и руки торчали вперед. В какой-то ужасный момент я испугался было, что уроню его и он рассыплется на сотни осколков прямо у меня на глазах.

Но тут вдруг рядом со мной в «вороньем гнезде» очутился Хэл. Он ухватил труп под руки, поднял его и выпихнул из люка на корпус корабля. Прежде чем я успел возразить, Хэл сильным толчком отправил его в бескрайнее голубое небо. Потом уже без всяких затруднений Слейтер начал спускаться по трапу.

Дорье, стоявший у люка, жестом показал Кейт и Надире, чтобы те шли за Хэлом. Потом за ними последовал я. Здесь, без ветра, было уже не так холодно. Боль во лбу стала полегче. Свет из открытого люка, просеиваясь через узкие ступени трапа, слабо освещал деревянные шпангоуты корабля и огромные газовые отсеки. Они были сделаны из разновидности мембранной оболочки, которая вышла из употребления больше двадцати лет назад. Часть вантов, как я заметил, была из канатов, а не из алюмироновых тросов. «Гиперион» был почтенным кораблем, одним из первых крупных воздушных судов, способных крейсировать в небесах. Частью истории. И еще свидетельством мастерства его создателей, построивших его так, что он до сих пор мог летать.

Надо мной Дорье закрыл люк, и соединяющий палубы трап погрузился бы во тьму, если бы Хэл не светил снизу фонариком. Он ожидал нас на мостике вместе с Кейт и Надирой, которые сняли очки и маски. Я сделал то же самое. После кислорода воздух показался сначала совсем разреженным, но после нескольких вдохов я снова привык к нему. Глядя на Хэла и Дорье, дышащих нормально вообще без всяких масок, я твердо решил больше не пользоваться своей.

— Вы все в порядке? — спросил Хэл.

Кейт и Надира тяжело дышали, но обе кивнули. В холодном воздухе у нас из носа и рта шел пар, словно у драконов.

— Не могу поверить, что вы выбросили того человека за борт, — сказал я. В темноте огромного корабля голос мой прозвучал слабо и глухо.