Героин - Михаил Маковецкий

— Ну что, Челюсть, все в порядке?

— Все в порядке, героин разошелся по поставщикам.

— Отлично, на катер и на остров. Женщины нас наверняка заждались.

— Золушка, а где торт?

— Торта нет. Но эта Ирка — прелесть девка, огонь. Торт она делать отказалась. Сказала, что торт нужно есть только свежий, а так как она не знает, когда два этих… То есть когда вы и супруг ее, Челюсть, вернетесь, мы не знаем, то и торт она с Тамарочкой будет готовить завтра. А с Тамарой они очень подружились. Не понятно, на каком языке они разговаривают, но обе болтают без умолку. Тамара от нее не отходит. Пока светло было они пошли по деревне гулять. Ирке здесь очень понравилось, она даже дом тут недалеко купила. Верстак уже туда мешок отволок, в котором все принадлежности для приготовления торта, и Тамара там. А я тут вас жду. Может поедите с дороги? У меня все приготовлено. Да, чуть не забыла. Вам, пожилой следователь, с работы звонили. Просили, чтобы вы им перезвонили в любой время.

— Вы знаете, Челюсть, ваша супруга мне нравиться все больше и больше. Поздравляю вас. После развала рыболовецкого колхоза мое родное село агонизирует. Люди отсюда уезжают, дома стоят заброшенными. Остаются только крепко пьющие неудачники. В течение последних лет двадцати я был единственный, кто переселился сюда. Ваша Ира вторая.

— Моя Ира сейчас, наконец, получит по заднице. Прогулка на катере пробудила во мне решимость. Верстак ей будет руки держать, я ему доверяю, а я ее буду бить. И пускай кричит что хочет, всему есть предел. Где находится дом, который она, так сказать, купила? Я ей сейчас устрою.

— Да это рядом совсем. Отсюда через три дома. Идите, Челюсть, идите. Но берегите себя. В рукопашном бою принадлежности для приготовления торта вещь страшная, это я вам как бывший сотрудник убойного отдела говорю. А Верстак вашу Иру не удержит. В нем всего сто двадцать килограммов мышц. Для истинного повара-кондитера это ничто. Ступайте, а я пока на работу позвоню. Небось, у какого-нибудь из аппарата губернатора Мерседес угнали, нужна моя санкция на отмену отпусков всем работникам Сковской милиции.

— Пожилой следователь, не могли бы вы мне одолжить семьсот евро?

— Вы что, Челюсть, решили скупить весь самогон, который производится в нашем селе за месяц вперед? Что здесь еще можно купить среди ночи?

— Видите ли, у Иры с собой было только три тысячи евро, она всегда носит с собой немного денег на всякий случай. Я по карманам насобирал тысячу сто, у Верстака было двести. Всего хозяин просит за дом пять тысяч евро…

— Сколько!? Это кто же!?

— Не помню, как его зовут, рыжий такой, с бородой, немытый давно, судя по запаху. И ящик водки требует. Где тут можно водку купить? А то, как бы он до утра не передумал.

— Водки здесь купить нельзя, но двадцатилитровую бутыль самогона я вам сейчас организую. А дом купить вас Ира все-таки купить уговорила? Молодец. Скажите по секрету, она только кричала при этом или еще и плакала?

— Вы знаете, пожилой следователь, она права. Здесь природа, озеро, тишина. Пускай дочка лучше по лесу побегает, чем на жаре сидеть где-нибудь на пляже в Пальма-де-Майорка. Да и денег мы там бы просадили за месяц ровно в пять раз больше. И потом, в Скове в последнее время моя Ира как-то себя не важно чувствует. То ей кажется, что с дочкой что-то случиться, то со мной. Сон у нее нарушился. Чуть что на крик сразу переходит, плачет намного больше обычного. Как врач я понимаю, что это нервы. А здесь она чувствует себя намного спокойнее, да и с вашей супругой она подружилась. С Тамарой вообще легко найти общий язык, она непосредственная как ребенок. Вы знаете, Ира очень трудно с людьми сходится, а здесь они даже спать легли вместе. Там всего одна кровать, так хозяин с Верстаком на полу легли, а Ира с дочкой и Тамара на кровати спят. Правда, не раздеваясь, потому что там постели нет.

— Вы знаете, Челюсть, семьсот евро я вам, конечно, дам, но сказать я вам хотел совсем другое. У вас, Челюсть, исключительно удачная жена. Кроме того, что у нее очень красивые ноги, да и вся она очень даже нечего, она вам родила прелестную дочку, и она хорошо вам готовит торты. Но даже не это главное. Главное, что ваша Ира обладает не по-женски ясным умом. Сегодня ночью в вашу квартиру была брошена противотанковая граната. Квартира вся выгорела. К счастью, обошлось без жертв, но есть раненые, вашему соседу что-то упало на ногу, у него перелом. От квартиры, как вы понимаете, ничего не осталось. Сейчас там работает следственная бригада. Я попросил ребят, чтобы если они найдут какие-то семейные фотографии, то пусть соберут аккуратно, потом заберете. Ирине Федоровне об этом пока говорить я вам не рекомендую. Купите ей этот дом, завтра возьмем рыжего и оформим покупку, назад на остров я этого алкаша уже не привезу, достал он тут всех. Во хмелю он буен, а трезвым его не помнят даже старожилы. Сразу начинайте строить тут дом, а пока поживете к купленной хибаре. Моя Тамара живет, и ничего. А там, дня через два, когда Ира целиком погрузится в новые заботы, расскажем ей о взорванной квартире. Это еще что такое…

— Челюсть? Ахмед, обыщи его. И пусть твои люди проверят, если ли в деревне кто-то чужой.

— Саранча, у тебя случайно крыша не поехала? Что ты тут устроил? Что это за приходы в гости с автоматами в руках? Антонина, господи, что с тобой? Что случилось? Саранча, Антонина, как я понимаю, в таком состоянии говорить не способна, но вы можете мне внятно сказать, что произошло?

— Это вы, пожилой следователь, мне должны объяснить, что происходит. В конце концов, вы начальник моей службы безопасности.

— Продолжайте, Саранча, что вы замолчали. Я вас слушаю. И утихомирьте своих абреков, что они от Челюсти хотят, я не понимаю.

— Отпусти его, Ахмед. От него никто ничего не хочет. Он то тут на нашей стороне, как я понимаю. Его самого взорвать хотели вместе с семейством, а вы его вот где прячете. С семьей, как я понимаю? В его квартире ведь никого не было. Значит, вы милейший пожилой следователь, что-то все-таки знали. В этом городе вообще ничего не случается без того, чтобы вы об этом не знали заранее, и это хорошо. Плохо то, что меня вы не ставите об этом в известность, причем даже в тех случаях, когда мне грозит опасность.

— Саранча, у меня нет никаких сигналов, что на вас готовилось покушение.

— Хорошо, не на меня, на Антонину. Они нашли мою больную точку, и второй раз на нее наезжают.

— Саранча, клянусь вам, что я впервые об этом слышу.

— Врете. Солидный человек, а врете. О том, что ее путались убить, вы знали через два часа после того, как произошло покушение.

— Тоня, дочка цела?

— Цела-а-а.

— Антонина, или прекрати здесь реветь или выйди из дома. Саранча, только без эмоций, каким образом в вашем доме можно осуществить покушение. Только не ваши домыслы, а факты. Ничего не знаешь — скажи «ничего не знаю». Сам найду.

— Тонечка, хватит плакать, прошу тебя. Ты требовала немедленно ехать к пожилому следователю, и была права. Челюсть он здесь спрятал, и тебя я здесь спрячу, успокойся. Я за месяц здесь не дом, крепость построю. Мне все равно рядом с турбазой убежище держать надо, у меня же здесь все происходит. Тонечка, все будет хорошо, перестань плакать, я просто всех людей Олигарха вырежу, и все будет хорошо, успокойся, милая.

— Саранча, мы нашли жену и дочь Челюсти. Больше в селе посторонних людей нет.

— А где его жена?

— Недалеко отсюда. Там же Зей… извиняюсь, Тамара Копытова. При них два охранника Челюсти. Один Верстак, второго не знаю. Рыжий такой с бородой, раньше на нашем пути не возникал, но братан видно совсем отъеханый, мы с автоматами, а он на нас с топором попер, ели успокоили. Верстак, кстати, тоже в нас пустую бочку бросил, у Мансура, как я понял, ключица сломана, мы Верстаку ногу прострелили, но не сильно. Кровотечение остановили, а кость там не задета.

— Что и следовало ожидать. Узнаю повадки пожилого следователя. Женщин он спрятал, а гостей они здесь ждали для светской беседы. Мы, кстати, не помешали? А то я что после этого случая грубый стал. Всех, кто сюда придет, мы просто кончим. Без предварительных бесед. Ахмед, приведите женщин сюда. И, во имя Аллаха, не трогайте телохранителей Челюсти. Его Олигарх сегодня чуть вместе с семьей не взорвал, он нам теперь вернейший союзник.

— Там с ними ребенок. Девочка лет четырех.

— И в чем вопрос? Или ты думаешь, что я четырехлетнюю девочку буду сейчас допрашивать? Трясти ее связи, проверять ее прошлое? С ними ребенок, значит это ребенок жены Челюсти, больше неоткуда ему взяться. Всех сюда. Пожилой следователь, можете не волноваться. Твой дом сейчас имеет два ряда охраны. Внутри мои люди, снаружи братаны Шпалы. Что смотрите, я с ними вполне успешно договорился. Никакого рэкета каждой шашлычной не будет. Мы встречаемся, обговариваем, сколько мы им должны за каждую торговую точку, я передаю деньги централизованно. Они следят за порядком. Каждый из моих людей имеет телефон кого-то из бригадиров Шпалы, ответственного за данную территорию. Чуть что — звонят. Любая непонятка разбирается на нашем уровне. И у Шпалы и у меня есть по верховному судье. Есть непонятка — приглашаются все участники конфликта, садятся верховные судьи от обеих сторон, и все решается по понятиям. Их верховный судья — Лысый, мой — Ахмед. Пока система работает как часы. У Шпалы почти все бывшие контрактники из дивизии ВДВ, из них почти все воевали. Так что к этому дому подойти невозможно. Гостей убьют, а трупы утопят в озере.