Взрослые дети, или Инструкция для родителей - Елена Кабанова

Мазохизм в историческом контексте

Но сначала скажите: что случилось, когда вы поняли: ваш ребенок вырос и вправе сам руководить своей жизнью? Как на вас подействовало это «открытие»? Скорее всего, двойственно. С одной стороны, вы гордились своим большим, умным, взрослым чадом. С другой, вас не миновали всяческие негативные ощущения – от легкой грусти до глубокой депрессии. Последнее состояние неизбежно для «гиперродителей» – для тех, кто все свои интересы и усилия сосредоточил на одном объекте – на любимом отпрыске. «Гиперродителям» приходится хуже всего. Ведь их видение мира лежит в обломках, внутренний образ реальности напоминает славный провинциальный городок после нашествия чудовищного торнадо: вся округа завалена грязным хламом, который еще вчера был нужным, удобным, отнюдь не дешевым имуществом. По развалинам бродят потерянные души, роясь в мусоре и рыдая над спасенными семейными фотографиями. Страшное зрелище. Честно говоря, в такой момент даже змея не жалит, но психологи не чета змеям. Они будут надоедать человечеству своими рекомендациями даже после Армагеддона. Поэтому, чем упиваться собственными страданиями над руинах былого образа жизни, займемся позитивными заботами: посмотрим, что можно восстановить. И главное: какие новые проблемы последуют за перенесенным потрясением. А они последуют непременно.

Все сказанное выглядит по меньшей мере пессимистично. Но если бы человеческая психика не была пластичной и не имела бы способности к восстановлению и развитию, ни одно разумное существо вида хомо не пережило бы пубертатного периода, не вступило бы в «совершенный возраст» и не стало бы ответственным, дееспособным, взрослым человеком. В течение жизни мы переживаем несколько таких «психологических торнадо», ломающих наши вполне устоявшиеся представления. После чего вырабатываем новые ценности, ориентиры, роли и нормативы. Просто в юные годы такие вот «перестройки» не оставляют глубоких, четких «шрамов» на психике. И сейчас тоже не все кончено, как оно может показаться на первый взгляд. К тому же родителю, чей ребенок вырос, свойственно погружаться в переживания «грандиозной потери». Аномия, обусловленная кризисными проблемами социума, в сочетании с аномией, вызванной семейными проблемами – и что мы получаем в результате? Как вы думаете?

Правильно. В результате мы получаем личность, потенциально готовую к процессу обезличивания. Этот способ психологической защиты предполагает самые разные варианты действительного воплощения, но не это главное. Главное, естественно, результат: если тебя нет, у тебя ничего не болит. Физически – это самоубийство. Психологически – возможны два варианта: во–первых, аутизм – если тебя нет здесь, здешние проблемы тебя не касаются; во–вторых, это мазохизм. Оба этих состояния связаны. О том, как именно, следует рассказать подробнее.

Итак, оказавшись в поле социального или индивидуального кризиса, в первую очередь человек… начинает метаться. Он ищет спасения от аномии с помощью фантазий, идей, специалистов, групп единомышленников… Уповает на личные связи и на то, что, по выражению Жванецкого, «здесь станет будет лучше». Со стороны и действия, и намерения такого «утопающего в цунами перемен» выглядят бесплодными и бесперспективными. Ну чего он бегает, как ненормальный: вчера заявлял, что заграница нам поможет, сегодня пошел и сдал анкету в брачное агентство, а завтра собирается посетить спиритический сеанс? Глупо и бессистемно. Впрочем, в состоянии кризиса мы все делаем примерно то же: как слепые, ощупываем окружившую нас стену, стараемся отыскать выход. Не логическим путем, так по наитию.

Наитие, как правило, приводит всех отказавшихся от логических путей в одно и то же место — в подсознание.

Причем в ту самую область, где «Я» снова возвращается в инфантильное, беспомощное состояние, требующее заботы и охраны извне.

В реальном измерении описанный процесс «ломки» выглядит довольно обыденно: родитель выглядит слегка погрустневшим, но бодрым. Он может жаловаться на то, что повседневные заботы не спасают от чувства одиночества, невостребованности, брошенности. Разум говорит: детка уже взрослая, у нее своя жизнь, и пора предоставить бывшую детку ее собственной судьбе – и все равно чувствуешь себя как–то подавленным и даже постаревшим. А в общем, все как всегда. Нет. Далеко не как всегда. Изменения в самоощущении – симптом ослабленного состояния, своеобразного «психологического иммунодефицита». Подавленность делает человека уязвимым. Он ищет утешения и утешителя. И тогда–то в психике включаются защитные системы, основанные именно на мазохизме.

Если читатель отвлечется от возникших в его воображении плетей, цепей, черных кожаных аксессуаров с металлическими заклепками и тугими шнуровками, мы опишем, в чем состоит социальный аспект этого психологического состояния. Мазохист, остро чувствуя свою незащищенность, делает закономерный вывод о том, что не владеет ситуацией, а следовательно, ему необходим покровитель. Но, поскольку могущественный покровитель в его подсознании ассоциируется со строгим и властным отцом, мазохист старается найти максимально авторитарного партнера, для которого характерна жесткая или даже жестокая манера обращения с подвластными ему лицами.

Мазохисту кажется, что «Большой Папа», могучий защитник, наделенный безграничной властью, — это оптимальный вариант. Все представляется простым и удобным: вот четкий список норм, вот дезадаптированные, напуганные люди, вот громкоголосый лидер, хорошо владеющий риторикой и мимикой. Если все компоненты смешать, взболтать и настоять как следует – получится стройная, жизнеспособная система. Проблема в том, что система, действительно, жизнеспособная. А вот компонентам, наоборот, тяжело придется. Их вынуждают поменять свою природу, а некоторые «частицы» системы вообще лишатся природы в ходе процесса естественного развития ситуации. Что поделать! Все в мире преходяще, кроме вечных ценностей! Ради них и умереть не жалко!

А ведь жалко, что бы там ни кричал «пламенный трибун». Жалко себя, жалко своей личности, жалко своей жизни. Ради стабилизации внутреннего состояния пришел – и вот, пожалуйста, нарвался на такие требования. Зачем? Что я здесь делаю? Вот как выглядит закономерная реакция взрослого человека, которому есть, что терять. Иной обладатель твердого ума и «разумного эгоизма» сразу линяет, как только соразмерит объем требуемой самоотдачи с вероятностью успешного исхода судьбоносных начинаний. Но какой–нибудь мазохист–энтузиаст, да еще в приступе аномии, не поглядит на эти мелочи – и готово дело. Жертва сама рвется на алтарь, все орудия пыток и средства мученической кончины с собой принесла, восторгом так и пылает. И если одумается, то с большим опозданием. Подобная реакция свойственна людям инфантильным, эмоционально неустойчивым – и неважно, к какому поколению они принадлежат, к старшему или к младшему. Хотя старшие и младшие приходят к «пламенным трибунам» по разным причинам.

Взрослому человеку, как уже было сказано, требуется полная или частичная реставрация его мировоззренческой системы. Если бы он мог удовлетвориться курсом психотерапии, изданием мемуаров или просто нытьем в курилке в обществе знакомых и незнакомых – вероятно, никаких «сверхценностей» защищать бы не пошел и на баррикады бы не полез. Для него это просто не самый удачный выбор средств для реабилитации и реанимации своих психологических структур. У молодого человека все иначе: никаких структур ему реанимировать не требуется.

Аномия у молодых не является последствиями разрушения того, что было раньше. Это, наоборот, проблемы строительства того, чего раньше не было.

Молодежи не с чем сравнивать, соразмерять, координировать… И терять им, по большому счету, нечего, кроме давно прошедшего детства и еще не пришедшей зрелости. Его могли бы удержать собственные амбиции, но они пока расплывчатые, неопределенные: так, хочется чего–то… Скорее цветов полевых, чем зарезать кого–нибудь. А впрочем… Ну, не знаю. И вдруг – раз! Появляется харизматичный лидер и указует дланью: вон, впереди маячат такие глобальные, мировые, эпические задачи! Этот величественный мираж стоит целого века рядовой, благополучной, неприметной жизни, прожитой ради нормального личного успеха, ради своего счастья и счастья своих близких. Подумаешь! Идеологическая фата–моргана совершенно ослепляет сознание, когда не оно контролирует эмоции, а эмоции контролируют его.

Английский философ Эдмунд Берк писал: «Богу было угодно даровать человечеству энтузиазм, чтобы возместить отсутствие разума». Очевидно, что в молодые годы энтузиазм доминирует – по крайней мере, в процентном отношении. Хочется найти достойное применение своим могучим силам. Так сказать, выбрать задачу по плечу. То есть по уму. В смысле, по энтузиазму. И потому молодежь на этапе вхождения в жизнь нередко увлекается «пророческими идеями» и охотно следует за соответствующим типом лидера. Да к тому же подобные «призраки глобализма» потакают молодежному негативизму.