Человек из оркестра - Лев Маргулис

И запись от 20 марта: «А для слова — правдивого слова о Ленинграде — еще, видимо, не пришло время… Придет ли оно вообще?»[51]

Июнь. Та же Берггольц сообщила ленинградцам по радиоо предстоящей блокадной премьере. «Через месяц-полтора в открытом дневнике города — на славных стенах его — появится новая страница: афиша, извещающая о первом исполнении Седьмой симфонии в Ленинграде»[52]. Правда, Радиокомитет был озабочен не рекламой, а реальными, насущными проблемами: в Управление по делам искусств была направлена докладная записка о том, что для исполнения Седьмой симфонии необходимо максимально увеличить состав оркестра.

Параллельно развертывалась концертная деятельность. Большой резонанс имела программа, исполненная 14 июня, — Элиасберг и оркестр подготовили Шестую (Патетическую) симфонию Чайковского. Мало-мальски образованный в классической музыке человек знает, что это сочинение для коллектива исполнителей является проверкой на высокий профессионализм. Оркестр подтвердил его.

В Филармонии побывал А. Фадеев. Увиденное и услышанное потрясло писателя. Несколько десятков строк, написанных им, — восторженный романтический дифирамб слушателям, заполнившим Филармонию, и оркестру, дарующему ленинградцам минуты истинного счастья.

«<…> В тишине зала, — пишет Фадеев, — перед одетыми в черное и уже наладившими инструменты музыкантами вырос над пультом высокий, сутуловатый человек с выразительными белыми руками, в черном фраке. Он поднял палочку, и симфония началась.

И только она началась, лица всех сидящих в зале преобразились. Из будничных, обремененных суровыми тяготами и заботами, они, эти изможденные лица, стали очень ясными, открытыми и простыми. Они не были похожи на лица любого обычного концертного зала. Печать великого знания лежала на этих лицах.

Раза два во время исполнения симфонии начинался артиллерийский обстрел города, а лица людей с тем же ясным, открытым и простым выражением, выражением знания, недоступного и неизвестного людям других мест, были обращены к оркестру.

Часа через три я был уже в Москве и вступил в привычные условия жизни. Но еще много дней я не мог привыкнуть к этой жизни. И когда люди говорили мне что-нибудь, я не мог вслушаться в то, что они говорили, и видел только, как они шевелят губами, настолько то, что они мне говорили, было далеко от меня. Снова и снова вставали в памяти моей и этот зал Филармонии, и эти лица, и мощные звуки Шестой симфонии Чайковского, восходящие к небу»[53].

Восторженные строки Фадеев посвятил концерту и в другой публикации: «В то время, когда враг <…> в бессильной ярости пытается запугать ленинградцев бомбами и снарядами, в Ленинграде стоят июньские белые ночи, распустились тополя, и в переполненном зале Филармонии звучат мощные звуки Шестой симфонии Чайковского, звучат на весь мир, как символ величия человеческого духа»[54].

Романтическая приподнятость ощущается даже в деловом документе, подготовленном в те дни. Это был приказ по Ленинградскому радиокомитету и Управлению по делам искусств (подписан обоими руководителями, а также художественным руководителем Радиокомитета Я. Бабушкиным). Ниже он изложен в пересказе и с обширными выдержками[55].

«Последние концерты симфонического оркестра — программа из произведений Массне (исполнена 10 июня в студии Лен. радиокомитета) и, особенно, Шестая симфония и Итальянское каприччио Чайковского (концерт в Филармонии 14 июня) — свидетельствуют о значительном росте оркестра как художественного коллектива.

Успехи последних концертов убедительно говорят о том, что, вопреки обывательскому неверию в возможность возобновления работы в Ленинграде, в условиях блокады, общегородского симфонического оркестра, последний в небольшой срок был восстановлен и с честью выполняет немаловажную политическую задачу по обслуживанию радио и Филармонии.

Возобновление работы оркестра проходило в исключительно трудной обстановке, обусловленной блокадой Ленинграда. Эта обстановка требовала инициативного и разностороннего участия артистов в его восстановлении, вплоть до выполнения разного рода черновой организационной работы, независимо от специальности и квалификации. Нынешние успехи оркестра стали возможны только благодаря трудовому энтузиазму, упорству и любви к своему делу лучшей, передовой части артистов оркестра, победившей все препятствия на пути к превращению оркестра в подлинный художественный коллектив».

Особый параграф приказа посвящен руководителю коллектива: «Исключительную роль в восстановлении симфонического оркестра сыграл его главный дирижер К. И. Элиасберг, которому оркестр в первую очередь обязан своими художественными достижениями». Авторы приказа подчеркивают «самоотверженную работу, настойчивость, преданность делу», проявленные Элиасбергом при восстановлении оркестра, отмечают «активную борьбу за улучшение его качества».

Далее выделена группа музыкантов, оказавших «большую помощь администрации в восстановлении симфонического оркестра», принявших «активное участие, независимо от затрат времени и здоровья, в развертывании деятельности оркестра», проявивших «высокое качество артистической работы». В этом разделе названы концертмейстер оркестра С. Аркин, скрипач В. Заветновский, концертмейстер альтов И. Ясенявский, гобоист солист Е. Шах, трубач В. Елисеев, инспектор оркестра А. Прессер, ответственный редактор симфонических концертов Ф. Гоухберг.

Большое число музыкантов отмечено за «отличную работу, способствовавшую восстановлению симфонического оркестра», за «подлинно честное отношение к труду», за «образцы организованности и дисциплины».

В приказе указано, что существенную помощь в возобновлении работы оркестра оказали комендант Ленинграда полковник Денисов и военком старший батальонный комиссар Сидоров Названы уже знакомые нам музыканты-красноармейцы Еремкин и Орехов, «принимавшие по приказанию своего командования участие во всех концертах симфонического оркестра и проявившие аккуратность, дисциплинированность и высокое знание дела».

В заключительном параграфе говорится: «Сейчас — в период, когда оркестр приступает к развернутой производственной деятельности, перед ним стоит задача приложить все усилия для повышения качества своей работы…»

Дирекция Радиокомитета, как мы знаем, сдержанно относилась к деятельности оркестра, не часто поощряла его. Характер приказа наводит на мысль о том, что он был подготовлен с дальним прицелом. Суть излагалась в заключительном абзаце, где было предложено «показать образцы исполнительской культуры и мастерства в подготовке Седьмой симфонии лауреата Сталинской премии композитора Шостаковича» и выражалась «твердая уверенность в том, что коллектив оркестра с этой задачей полностью справится».