Почти как «Бьюик» - Стивен Кинг

— Возвращайся обязательно, — отвечает ему Тони.

Керт поворачивается и входит в гараж. На мгновение он похож на призрака, но тут же Тони уносит камеру с яркого солнца, и мы снова видим Керта ясно и отчетливо. Он направляется к автомобилю, начинает обходить его сзади.

— Нет! — кричит Тони. — Нет, дубина, ты хочешь зацепить веревку? Проверь песчанок, дай им воды и выметайся оттуда к чертовой матери!

Керт, не поворачиваясь, поднимает руку с оттопыренным большим пальцем, показывая, что у него полный порядок. Картинка дергается: Тони регулирует резкость.

Кертис смотрит в окно водительской дверцы и замирает, с его губ срывается: «Срань господня!»

— Сержант, мне тянуть… — начинает Хадди, и тут Кертис оборачивается. Картинка вновь дергается, Тони управляется с камерой не так ловко, как Кертис, но на лице Керта легко читается изумление.

— Не тяни меня! — кричит он. — Не надо! Со мной все в порядке! — С этими словами он открывает дверцу «роудмастера».

— Не лезь в кабину! — кричит Тони, камера так и ходит в его руках.

Керт пропускает его слова мимо ушей, осторожно протаскивает мимо большого рулевого колеса пластмассовую клетку с песчанками. Коленом закрывает дверцу «бьюика» и возвращается к двери с клеткой в руках. Клетка эта, с двумя «комнатушками» по краям, соединенными коридором, напоминает пластмассовую гантель.

— Зафиксируйте это на пленке! — кричит Керт, он вибрирует от волнения. — Зафиксируйте!

Тони фиксирует. И приближение Керта к двери, и его выход на солнце. А потом камера нацеливается на левую «комнатушку». Розалин уже не ест, но вроде бы всем довольна и радостно бегает по пластиковому полу. Она видит собравшихся вокруг мужчин и смотрит прямо к камеру, подрагивая усиками, сверкая глазками. Она очень милая, но патрульные из взвода Д не любуются ею. Им не до этого.

Камера перемещается на пустой коридор, пустой спортивный зал в его дальнем конце. Обе дверцы клетки надежно заперты, в дырочку под резервуар с водой над поилкой может пролезть только червячок, но Джимми исчез, как Эннис Рафферти, как мужчина с акцентом Бориса Бадиноффа, из-за которого «бьюик роудмастер» въехал в их жизнь.

ТЕПЕРЬ: СЭНДИ

Я замолчал и четырьмя большими глотками осушил стакан ледяного чая, который налила мне Ширли. От чая в лоб словно воткнулась сосулька, и мне пришлось подождать, пока она растает.

В какой-то момент к нам присоединился Эдди Джейкобю. Он уже переоделся в гражданское и сидел на краю скамьи; с одной стороны, сожалел об этом, с другой — не хотел уходить. У меня такой двойственности не было: я радовался, что он здесь. Он мог рассказать свою часть этой долгой истории. Хадди мог бы ему помочь, если б возникла такая необходимость. И Ширли тоже. К 1988-му она работала с нами уже два года, а Мэтт уже превратился в воспоминания, освежаемые редкой открыткой с изображением пальм в солнечной Саратоге, где у Мэтта и его жены была школа обучения вождению автомобилей. Которая, по словам Мэтта, приносила немалый доход.

— Сэнди? — спросил Нед. — Вы в порядке?

— Конечно. Думал о том, как неуклюже управлялся Тони с видеокамерой. У твоего отца получалось гораздо лучше, прямо-таки Стивен Спилберг, но…

— Я могу посмотреть эти пленки? — спросил Нед.

Я посмотрел на Хадди… Арки… Фила… Эдди. В глазах каждого увидел одно и то же: «Решать тебе». Естественно.

Кто сидит в большом кресле, тот и принимает большие решения. И чаще всего мне это нравится. Не буду кривить душой.

— Почему нет? Если только смотреть ты будешь здесь.

Мне бы не хотелось, чтобы их выносили за пределы базы.

Можно сказать, они — собственность взвода Д. Но здесь…

— Никаких возражений. Можешь воспользоваться видеомагнитофоном в комнате отдыха на втором этаже. Только прими таблетку транквилизатора, перед тем как будешь смотреть пленки, снятые Тони. Я прав, Эдди?

Какое-то время Эдди смотрел на противоположную сторону автостоянки. Не на гараж Б, в котором стоял «роудмастер», а на то место, где до 1982 года находился гараж А.

— Я многого не знаю. И не помню. Самое значимое произошло до того, как я здесь появился, знаете ли.

Даже Нед наверняка чувствовал, когда человек врал; а уж Эдди лгуном был отвратительным.

— Я просто подошел сказать, что отработал три часа, которые задолжал в мае, сержант.., помните, когда помогал родственникам в постройке новой студии.

— Ага, — кивнул я.

Голова Эдди ходила вверх-вниз.

— Вот-вот. Я их отработал и положил рапорт о конопле, которую мы нашли на поле Робби Реннертса, вам на стол. А теперь, если не возражаете, я поеду домой.

Он говорил про «Тэп». Его дом вне дома. Сняв форму, Эдди Джи любил пропустить стаканчик-другой. Он уже начал подниматься, но я усадил его на место, сжав запястье.

— Возражаем, Эдди.

— Что?

— Я бы хотел, чтобы ты еще немного посидел с нами.

—  Босс, мне действительно надо…

— Посиди, — повторил я. — Я думаю, ты у этого парнишки в долгу.

— Я не понимаю, при чем…

— Его отец спас тебе жизнь, помнишь?

Эдди распрямил плечи.

— Я не уверен, можно ли сказать, что он…

— Да перестань, — оборвал его Хадди. — Я же там был.

Внезапно у Неда пропал интерес в видеокассетам.

— Мой отец спас вам жизнь, Эдди? Как?

Эдди медлил с ответом, потом сдался:

— Затащил меня за трактор «Джон Дир». Братья О'Дей, они…

— Леденящую кровь сагу о братьях О'Дей мы послушаем в другой раз, — теперь оборвал его я. — Видишь ли, Эдди, мы тут проводим эксгумацию, а ты знаешь, где похоронено одно из тел. И мои слова следует понимать буквально.

— Там были Хадди и Ширли, они могут…

— Да, были. И Джордж Морган, если не ошибаюсь…

— Не ошибаешься, — кивнула Ширли.

— ..но что из этого? — Я по-прежнему держал Эдди за запястье, и мне хотелось вновь сжать его. Сильно. Мне нравился Эдди, всегда нравился, и он часто мог проявить храбрость, но была в нем и трусоватая жилка. Не знаю, как первое могло соседствовать со вторым в одном человеке, но соседствовало. Я видел это не единожды. Эдди застыл как истукан, в девяносто шестом, когда Трейвис и Трейси О'Дей начали палить из своих автоматов из окон фермерского дома.

Керту пришлось выскакивать из-за укрытия и за шиворот тащить его в безопасное место. И вот теперь он пытался доказывать свою непричастность к другой истории, в которой отец Неда играл ключевую роль. Не потому, что он сделал что-то не так, такого не было, — лишь бы не оживлять пугающие и болезненные воспоминания.

— Сэнди, мне действительно пора. У меня столько дел, больше нельзя откладывать, и…