Галиндес - Мануэль Монтальбан

Сеньора или сеньорита Лосано Ринкон – женщина в предпенсионном возрасте; лицо ее озаряется, когда она узнает, что ее имя упомянул в письме сам министр.

– Неужели он говорит обо мне?

Ты протягиваешь ей письмо.

– Да, действительно, ему известно мое имя: вот он пишет – донья Мария Хосе Лосано Ринкон. Это я.

– Да.

– Подумать только: сеньору министру известно о моем существовании и об этом отделе Министерства.

– По всей видимости, да.

Женщина смотрит на тебя с уважением и благодарностью: на краткий миг ты извлекла ее из этого хранилища бумаг и помогла перенестись на верхние этажи старинного здания, некогда образца гармонии, теперь превратившегося в смешение всех стилей. На первом этаже теперь стоит никому не нужная мебель, ящики для отправки в консульства, разбросанные по всему миру, выставочные витрины, под стеклами которых хранятся старинные мирные договоры; хранятся еще с тех времен, когда в этом дворце жил маркиз де Санта-Крус. Кажется, что это министерство отступившей страны – неважно, откуда, может, из своего прошлого, но кажется, что здесь проходит инвентаризация старой мебели. А в читальном зале архива неспешные служащие, студенты, исследователи и сонные библиотекари. Ты знакомишься с картотекой. Фонд Р-4850, дело 51. Деятельность в Америке баскского эмигранта Хесуса де Галиндес Суареса. Фонд Р-3733, дело 71. Присвоение степени магистра права баскскому эмигранту Хесусу де Галиндес Суаресу. Фонд Р-5596, дело 15. Исчезновение в Нью-Йорке Хесуса де Галиндес Суареса. Фонд Р-5979, дело 30 и дело 31. Исчезновение в Нью-Йорке баскского эмигранта Хесуса де Галиндес Суареса.

– Только до 1962 года, сеньорита. Можно знакомиться только с документами, срок давности которых истек.

Это тебя предупреждает заведующая архивом, словно ты подошла к двери запрещенного города.

– Мне вполне достаточно.

Ты только хотела посмотреть, в каком тоне составлены эти донесения. Как комментировали испанские дипломаты драму Галиндеса, этого блудного сына, который не пожелал жить во франкистском раю? Ты работаешь под исследовательским номером 2059 в 1988 году, и каждый раз, заказывая и возвращая очередное дело, ты вписываешь эти данные в журнал. В первом деле, которое ты просишь, оказывается датированная 1951 годом статья Галиндеса о баскском вопросе; за ней, переложенное тонкой бумагой, лежит сообщение испанского посла в Лиме Антонио Гульона об откликах на исчезновение Галиндеса. В августе 1956-го человек исчез, скрылся в ужасное небытие, а его соотечественник, испанский посол, с дипломатическим бесстрастием сомневается в самом факте исчезновения Галиндеса, называя его «представителем так называемого баскского правительства в изгнании, постоянно выступавшим против франкистского режима и не понимавшим великих задач, к свершению которых этот режим приступил ради сохранения исконных традиций баскского народа». В другой папке Мюриэл обнаружила квитанцию об отправке Галиндесу документов о присвоении ему ученой степени; это было еще до разыгравшейся трагедии, когда Галиндес собирал бумаги, чтобы найти в эмиграции достойную работу. Но потом выдаваемые тебе папки становятся более пухлыми: в них газетные сообщения об исчезновении Галиндеса, тон которых иногда отдает сенсацией, а также письма послов Испании почти во всех странах на имя Генерального директора Управления внешней политики. Они сообщают об откликах на исчезновение Галиндеса в каждой латиноамериканской стране, а также сообщают о растерянности, царящей в лагере сторонников Трухильо. Газеты делают упор на таинственные обстоятельства исчезновения, порой даже усугубляя эту таинственность. Так, например, в выходящей на испанском языке газете «Диарио де Нью-Йорк» ее главный редактор Росс, у которого была назначена встреча с Галиндесом на следующий день после его исчезновения, не сразу понял причину отсутствия Галиндеса и направил общественное мнение по ложному следу, предположив, что Галиндеса похитили и увезли из страны морем. Почему Галиндес так доверял Россу, в прошлом сподручному Трухильо, который создал для Росса газету «Эль Карибе», предназначенную для пропаганды собственных идей? В папках также хранятся донесения дипломатов, которые содержат как их собственные оценки, так и пересказ разноречивых слухов. Его воспринимают как бывшего республиканца и испанского коммуниста. 7 сентября 1956 года от Галиндеса уже ничего не осталось, но Юридический департамент антикоммунистического комитета, находившийся в Новом Орлеане, штат Луизиана, уверяет всех, что у Галиндес известен в Европе как коммунист и преступник. Вот официальное досье на Галиндеса, поступившее по дипломатическим каналам. Дело 927. Тема: личность Хесуса де Галиндес. «Согласно находящимся в этом досье бумагам, Хесус де Галиндес родился в 1915 году. Окончил университет в Мадриде и в 1936 году получил степень магистра права. Стал юрисконсультом в Управлении по делам пенитенциарных заведений, находившемся в ведении Министерства юстиции красных. Официальный аудитор постоянного Трибунала 9-го корпуса вооруженных сил красных. После окончания гражданской войны бежал во Францию, где прожил год, а потом перебрался в Доминиканскую Республику, где провел шесть лет. С 1946 года проживает в Нью-Йорке, где преподает международное право в Колумбийском университете, одновременно являясь в Соединенных Штатах представителем баскского правительства в изгнании. Казначей вышеозначенного правительства в странах Латинской Америки. Его научно-преподавательская деятельность: ассистент в Мадридском университете, профессор в Дипломатической школе Доминиканской Республики. Им написаны восемь книг, последнюю из которых он опубликовал в Буэнос-Айресе под названием «Военные зарисовки». Сотрудничал со следующими изданиями: «Эль Меркурио» в Чили, «ЭльТьемпо» в Боготе, «Эль Диа» и «Эль Пайс» в Монтевидео, «Эль Комерсио» в Лиме и проч. Кроме того, Хесус де Галиндес являлся постоянным наблюдателем правительства Страны Басков в Организации Объединенных Наций. 12 марта текущего года в газетах появилось сообщение об исчезновении Галиндеса. Дата и место составления: Мадрид, 13 июня 1956 года». Но безымянный автор этого досье не вызывает у тебя раздражения: он бесстрастно и объективно пересказывает весь послужной список Галиндеса, не давая ему никаких идеологических оценок, – только называет «красными» тех, кто проиграл в минувшей войне. Кто написал эту бумагу, в которой не чувствуется франкистских оценок, хотя написана она в самые франкистские годы? А потом идут бесконечные донесения послов. Вот настойчивый Гульон из Лимы, хотя и в его донесениях все меньше и меньше идеологии: возможно, он начинает осознавать, какая драма разыгралась с Галиндесом. Вот Пресильяс, испанский консул в Нью-Йорке, предпринимает какие-то шаги, чтобы отцу Галиндеса, которого рекомендует священник по имени Лобо, разрешили поискать следы его сына в Нью-Йорке. Осторожнее, Пресильяс, испанскому правительству совсем не улыбается оказаться замешанным в эту историю. Какую осторожность проявляет сидящий в Нью-Йорке Арейлса: его донесения напоминают сообщения безучастного свидетеля, который черпает всю информацию из газет. «В дополнение к моему донесению за номером 143 от 29 января имею честь направить Вашему Превосходительству газетную вырезку от 19 февраля 1957 года, в которой сообщается о том, что Министерство юстиции Доминиканской Республики обратилось с жалобой в Министерство иностранных дел своей страны в связи с поведением представителя торгпредства США в Сьюдад-Трухильо в деле о гибели американского пилота Джеральда Мёрфи при странных обстоятельствах, которые могут иметь отношение к исчезновению профессора Колумбийского университета Хесуса де Галиндеса. С глубочайшим почтением. Посол Испании Хосе Мариа Арейлса». Вот испанское посольство в Санто-Доминго запрашивает данные о красном прошлом Галиндеса, и последующие бумаги – донесения различных послов, у каждого из которых свой стиль. Некий Мерри дель Валь в отстраненно изысканной манере рассказывает об ужасах правления Трухильо, не выходя при этом за строго дипломатические рамки; он не жаждет крови Галиндеса, но тем не менее допускает, что «публикация обличительной книги против Трухильо была для него золотой жилой», и он совершил этот убийственный шаг, ослепленный блеском золота. Но Мерри далеко до отвратительного пособнического тона некоего Санчеса Белья. Кто это? Коварный сторонник Трухильо в силу своих франкистских убеждений, он ненавидит Галиндеса уже за то, что тот превращается в дипломатическую проблему и причиняет неприятности Трухильо. Мерри допускает возможность, что причиной исчезновения Галиндеса стала психическая неуравновешенность или какие-либо причины личного характера. Но для Санчеса Бельи Галиндес – только политический противник, и посол выступает против тех, кто выступает против Трухильо, высоко оценивает доклад Эрнста как независимый и объективный, хотя диктатор заплатил за этот доклад 150 тысяч долларов. В папке лежит и сам доклад Эрнста, перепечатанный на машинке, – его прислал Санчес Белья. В нем строятся самые различные предположения по поводу местонахождения Галиндеса – нет только предположения о том, что он мертв; тут и фотография самого Эрнста: как две капли воды похож на Трумэна и выглядит как высокооплачиваемый адвокат, который готов брать деньги от кого угодно. Иногда среди бумаг попадаются и выцветшие газетные фотографии самого Галиндеса; вот газетная вырезка от 6 июня 1956 года, – на ней Галиндес снят в Доминиканской Республике, на нем галстук-бабочка, а под фотографией подпись: «В его отсутствие Галиндесу была присуждена степень доктора философии Колумбийского университета». В этот день университет закончили 6178 студентов, но Галиндеса не было на торжественной церемонии. Колумбийский университет основан в 1793 году. На этой фотографии у Галиндеса лицо уверенного в себе человека, словно он уже тогда знал, что получит докторскую степень, и заранее сфотографировался для такого ответственного момента. Конфиденциальное послание правительства Доминиканской Республики правительству Испании с просьбой поддержать его при рассмотрении дела в ООН, куда намерен обратиться посол Уругвая. В этом послании доминиканцы напоминают, с какой враждебностью еще недавно международное сообщество относилось к франкистскому режиму, – теперь с такой же враждебностью сталкивается Доминиканская Республика. Солидарность тиранов… А вот снова Санчес Белья. Да кто он такой, этот тип? Вот он выражает сожаление в связи с тем, что правительство Соединенных Штатов проводит политику левого толка при расследовании дела Галиндеса, которое уже превратилось в дело Мёрфи и в дело де ла Маса, и что оно предвзято подходит к политике Трухильо, направленной на уничтожение тех, кто уничтожает других, – и вот один злодей уничтожает другого, а потом эта длинная рука добирается до Эспайлата, эмигрировавшего в Канаду: в 1967 году, уже после смерти своего хозяина, он кончает жизнь самоубийством. «Сколько шума из-за исчезновения какого-то профессора», – писал Санчес Белья. Еще более жестким в своих оценках был Спотторно, посол Испании на Гаити: он вообще ставит слово «профессор» в кавычки и называет Галиндеса не иначе как «этот субчик», а ведь пропавший бесследно человек был его соотечественником. Он добавляет, что Галиндес был «ничего не значащей марионеткой, которую использовали оба лагеря, – Агирре с сепаратистами, с одной стороны, и противники Трухильо – с другой». Человек, занимающийся научными исследованиями, не имеет права на эмоции, поэтому нельзя возмущаться и захлопывать папку, как это сделала ты, и нельзя открывать ее потом с чувством профессионального стыда. Вот чилийский писатель-антикоммунист, который считает себя чилийцем, писателем и антикоммунистом, утверждает, что «Эру Трухильо» на самом деле написали Пабло Неруда, коммунист Хуан Хосе Аревало, в прошлом президент Гватемалы, и Витторио Кодовила, итальянский агент Коминтерна. Галиндес же будто бы написал всего двадцать страниц, – не девятнадцать, не двадцать одну, а именно двадцать. Вот сообщение о том, что Эспайлат, только что назначенный консулом Доминиканской Республики в Нью-Йорке, показывает топку судна «Фундасьон», чтобы желающие могли убедиться, что там нет останков Галиндеса, которого, как утверждают, бросили туда живого. Безымянный истопник вошел в историю, раздвинув губы в улыбке, почти в точности повторяющей очертания раскрытой корабельной топки. Еще большую сумятицу вносят те, кто утверждает, будто Галиндеса видели на Кубе, в Будапеште, в Испании, в одной из стран Латинской Америки. Но после двух лет полного затишья неожиданно возникает дело Мёрфи, и снова – пухлые папки, донесения послов, голоса когда бесстрастные, когда возбужденные не то алкоголем, не то чем-то еще. Тем временем какой-то священник из Манагуа по имени Антонио Бонет в 1957 году публикует работу, в которой оспариваются основные положения «Эры Трухильо»; он даже намеревается съездить в Испанию, чтобы выяснить, как проходили детские и юношеские годы этого грешника Галиндеса, который грешил против христианства и Благодетеля Родины. Кто прислал книгу Бонета в Генеральное Управление внешней политики? Двое – Санчес Белья и Арейлса, сопроводив ее посланием, каждый в своем стиле. И вот опять Росс, все тот же Росс, который вроде бы и помогает, но ничего реального не делает: теперь он повторяет чьи-то слова, что Галиндес не состоялся как политическая фигура. Росс также доводит до сведения общественности предложение мафии: за пятьдесят тысяч долларов она готова раскрыть всю правду об исчезновении Галиндеса. В этих папках нет ничего нового для тебя: за четыре года, что ты занимаешься своей темой, ты впитала в себя всю эту информацию. Поэтому тебя интересует только одно: как она подается в этих бумагах, хранящихся в пыльных архивах Министерства иностранных дел. Мелькающие в них имена послов скоро становятся привычными для тебя, и ты следишь только, как они сменяют друг друга в различных странах Латинской Америки: Сааведра, например, из Уругвая перебирается в Каракас. Но вот глаза твои режет что-то новое. Режет… Разве Эспайлата не прозвали Лезвие или Жиллетт? Сааведра пишет в своем донесении, что двое доминиканских офицеров, братья Висьосо, бежавшие из страны, сообщили точные сведения о смерти Галиндеса: его задушили, да, сеньор Санчес Белья, задушили на территории военного лагеря 18 декабря после жестоких пыток. Похоронили Галиндеса на пустынном берегу, неподалеку от стрельбища. Тебе это было известно, но теперь, когда ты видишь это лаконичное сообщение, ты мысленно переносишься назад, в прошлое, и словно превращаешься в Галиндеса: у тебя начинает болеть шея, все тело, зарытое на песчаном берегу, хотя тебе прекрасно известно, что Галиндес не был похоронен, – он остался без погребения, и акулы, самые верные сподручные Трухильо, просто растерзали его. Но Санчес Белья, наконец, кажется понял, что происходит вокруг него, в какой стране он служит послом. Трухильо уже убрал со своей дороги Галиндеса, американского пилота Мёрфи, который перевозил Галиндеса из Нью-Йорка, доминиканского пилота де ла Маса, который был правой рукой Эспайлата при похищении Галиндеса. Тестя де ла Маса звали Руа, он был испанцем и поэтому в поисках защиты обратился за помощью к испанскому послу, Санчесу Белья. Руа знает, что его зять не покончил с собой в доминиканской тюрьме: у него есть собственноручное письмо де ла Маса, которое действительно написано им и опровергает сфабрикованную записку, в которой де ла Маса объясняет причины своего самоубийства.