Ярость благородная. «Наши мертвые нас не оставят в беде» (сборник) - Коллектив авторов

После июня из училища брали в строй только добровольцев, но к осени, видать, совсем прижало, и в декабре сорок первого сделали досрочный выпуск. Папа писал, к кому и как нужно обратиться, но Яшка не решился. Остаться в училище, ловить понимающие взгляды, слышать шепоток за спиной ему оказалось не под силу. Яшка летел транспортным самолетом на Ленинградский фронт в рядовой истребительный авиаполк с несчастливым номером тринадцать и, не стесняясь, плакал от презрения к себе. Характера не хватило даже спасти свою никчемную жизнь.

Вторая эскадрилья 13-го ИАП базировалась на полевом аэродроме близ деревни Камышовка. Пополнение встречал командир эскадрильи, товарищ капитан Голубков, лично. Уверенным шагом обошел строй, поздоровался с каждым за руку. Яша смотрел на него – молодой мужик, двадцать пять, не больше, в залихватски сдвинутой на затылок ушанке, и настроение Яшкино падало, хотя казалось – куда больше? Нехороший взгляд оказался у товарища Голубкова, хищный, бойцовый. Этот драпать не будет и тебе не даст. И правда, оказалось, что Голубков имеет девятнадцать личных побед и еще сколько-то в группе.

Тем же днем новичков облетали, даже провели контрольные стрельбы по конусу, каковой оказался в загашнике у запасливого комэска. Результаты сталинские соколы показали, прямо скажем, не ахти. Яшка неожиданно оказался лучшим, впрочем, и налет имел больше других, аж тридцать шесть часов.

– Целкий! – одобрил Голубков Яшкину стрельбу. – И петлю крутишь хорошо. Возьму к себе ведомым, – и забуравил оценивающим взглядом.

Яшка, честно сказать, чуть не обделался от оказанной чести, так в животе засосало. С Голубковым летать, оно, конечно, почетно, но подштанников не напасешься. Яшке бы командира поспокойнее. А комэск, зараза, улыбается в тридцать два белейших зуба и будто мысли читает:

– Не робей, лейтенант, все по первости штаны марают.

В первые дни новичков на вылеты не брали, учили. Капитан Голубков поражал уверенностью и знаниями, рассказывал много такого, о чем в училище не говорили.

– Немца бояться не нужно. Но и пренебрегать – боженька упаси! Врага нужно что? – комэск воздевал палец к верхней полусфере. – Правильно, уважать. И бить, чтобы ему мало не показалось. Лучше, если при этом ты сам останешься в живых, потому что немца много, а умников на пулю лезть… тоже, в общем, встречаются.

Говорил капитан правильным языком, но иногда проскакивали деревенские интонации, вроде километров с ударением на «о».

– Полк имеет на вооружении истребители И-16 тип 24 конструкции товарища Поликарпова.

«Ишак», «ишачок» в летчицком просторечье. Машина известная, пилотами, не безусловно, правда, любимая, но устаревшая в сравнении с немецкими.

– Наш главный враг – «мессершмитт-109», модификации Эф. Прямо скажу, воевать на «ишаке» шестнадцатом с «мессером» затруднительно. Немец имеет преимущество в скорости на сто километров, то есть догонит тебя как стоячего. Ты уклониться от боя не можешь, а он как захочет.

– У «мессера» главное оружие – мотор «Даймлер-Бенц», мощный, зараза, и надежный. Имеется режим форсажа, если видишь от «мессера» черный выхлоп, не думай, что ты его сбил, это он тебе ручкой делает. Пушка у «мессера» одна, но не в крыле, а в развале цилиндров, стреляет через втулку винта. Пушка у немца, как это самое – прямо между ног торчит, и целиться ему сподручнее. Рация есть на всех машинах и далеко берет. Потому запомни: немец всегда может позвать подмогу.

Кто-то из молодых заикнулся о новых самолетах, чем расстроил Голубкова до художественного мата.

– Некоторые товарищи проводят вредную теорийку, что, мол, с немцем ни при каких условиях не совладать. Так вот, разрешите вам доложить, товарищи молодые летчики, это чистая ерунда! Родина вручила вам оружие, и ваша первоочередная задача научиться немца этим оружием бить.

Дальше молодым пилотам излагались основы выживания.

– Немец боя не любит. Парадокс? – комэск со вкусом выговаривал красивое слово. – Нет! У немца для боя скорость большая, а маневренность слабая. «Ишак» на горизонтали «мессера» урезает. Маневренность «ишачка» как раз от его неустойчивости. Твоя первая задача – навязать немцу бой на горизонтали. У немца – от такого боя уйти. Он и уходит, когда может, у него свои сто километров в запасе. Ну, а нам другого пока не надо, наша главная задача не с немцами хороводы водить, а дать штурмовикам отбомбиться. И мы свою задачу выполняем, за что полк имеет благодарности от командования. От себя так скажу, если какая…дь начнет из строя рыпаться немцев сбивать, лично буду чистить наружность. Если, конечно, такому повезет вернуться.

Наконец начались вылеты, Яшка даже обрадовался, так измотало его ожидание. Перед вылетом Голубков поставил задачу:

– Держи меня за хвост. Оторвешься – пеняй на себя, обратно можешь не долететь.

Яшка висел на хвосте у комэска, как приклеенный, не глядя по сторонам – какой там бой! На скорости четыреста километров в час это оказалось совсем не просто, чуть ошибся, и ведущий выскочит из поля зрения, ищи его потом, небо большое. Половина новичков таки оторвалась и возвращалась на аэродром бестолковым гуртом.

– И что я не немец?! – в сердцах пожалел Голубков. – Я бы вас, орлов щипанных, до последнего положил.

Яшку похвалил:

– Молодцом! Чуть хвоста мне не отпилил. Если пяток раз удержишься, начнем смотреть по сторонам.

Начали.

– Башкой верти! – орал Голубков по рации, и Яшка вертел, аж шея хрустела. Смотреть приходилось во все стороны разом и еще успевать в верх и почти закрытый капотом и плоскостями низ. Другой самолет, если удавалось его заметить, казался мушиной точкой на стекле, маленький и неприметный, но стоило отвернуться, как он чертовым промыслом оказывался рядом. Слава богу, на немцев еще не нарывались, только однажды комэск вдруг довернул в сторону, и застучали пулеметы.

– Это ж «чайка», – оправдывался потом Яшка.

– «Чайка», да не наша, – сквозь зубы цедил Голубков. – На опознавательные знаки за тебя Пушкин смотреть будет?

«Чайка» оказалась финской, трофейной, еще с кампании сорокового года. Финны бились отчаянно, свастики у них были синие, но злость на русских черная. Голубков финнов числил не хуже немцев, одно хорошо, «мессеров» у них было мало, больше трофейных «чаек», «ишаков» и бестолковых английских «харрикейнов».

Немцев Яшка увидел через неделю пребывания на фронте. Три пары истребителей, в их числе Голубков и Яшка, ушли на облет линии фронта и перехватили четверку немецких бомбардировщиков «юнкерс-87», прозванных за неубирающееся шасси «лаптежниками». Добыча лакомая! Пока остальные завязали бой с «мессершмиттами» сопровождения, Голубков с ведомым закрутили петли вокруг бомбовозов. «Юнкерсы» отстреливались, на первом заходе Яшка увидел, как суетливо заплясал венчик огня за кормовой пулеметной турелью. Яшка тоже нажал гашетку, но попал ли, не попал – не рассмотрел, проскочил вперед. На втором заходе немецкий пулемет молчал, Голубков зацепил-таки стрелка, да и «лаптежник» уже чихал дымом и заваливался на крыло. Яшка с замиранием сердца следил за падающим врагом и поверить не мог – это что, он, Яшка Кантор, только что сбил такой большой и грозный самолет?!