А. Покровский и братья. В море, на суше и выше 2… - - Александр Покровский

– Э-мм-э-ммм, виноват… Сейчас, товарищ генерал, глянем на карте…

И там, на карте, нас тоже НЕ БЫЛО…

– Так, полковник, нанесите пограничников на карту, и продолжать движение! – И уже обращаясь к нам:

– Ну, спасибо за помощь, коллеги… Держитесь тут, молодцом!…

Дивизия шла, обдавая нас пылью и подавляя наше сознание своей мощью. Дивизия шла куда-то в неведомое. Выполнять неизвестные нам боевые задачи. Объединенная неуемным командно-штабным интеллектом. Из ниоткуда. В никуда. По военно-секретной карте. От рубежа к рубежу. Подчиненная воле командира. Готовая по приказу любимой Родины всегда, везде и на все. По всем правилам своего боевого устава. В чужой стране. На войне без правил. Силища. Армия. Не дай бог…

А Василич стоял, дышал и думал о своем. Он думал о том, во сколько литров обойдется начману его, Василича, нервное потрясение от свидания с Армией.

– Доктор, а где дядя Коля? Хочу вот доложить, понимаешь, как мы с армейцами взаимодействие отработали.

Ага… Где наш славный командир, что вы с ним сделали? Здоров ли, отец родной?

– Он под капельницей, Василич. Спит он.

– Ага, понятно. И крепко спит?

– Крепко вроде, я ему еще и тоназепамчика дал. А чё случилось-то?

– Да не, ничего. Все нормально. Значит, спит, говоришь? Крепко? Вот и хорошо. А ты его не буди, не буди. Не надо… Слышь, доктор, он тут как-то на запоры жаловался? Ага… Так это…Можно я приду и самолично ему клизму поставлю? Двухведерную…

«ВЕРТОЛЕТ…»

За глаза его звали «Вертолетом». Почему – этого не знал никто. Может быть, за мелкую прыгающую походку. Может быть, за странную манеру говорить как из пулемета… Не знаю, не ведаю…

Когда он проходил вдоль строя – народ, вытянувшись струной, глухо бубнил себе под нос: «ту-ту-ту-ту…».

В общем, так или иначе, история темная, и уходила она корнями в его дремучее капитанское ПРОШЛОЕ.

Мы же, курсанты третьего «краснознаменного» взвода, любя называли его Шурой. Или Денисычем. Мы, первокурсники, были Шуриным капитанским НАСТОЯЩИМ. Глупым, лопоухим, желторотым настоящим. Жутким кошмаром. Слабой надеждой. Лезвием бритвы… Жизнь показала, что у Шуры еще было капитанское БУДУЩЕЕ. Но об этом – чуть позже…

Рассказывали, что когда-то Шура приехал на границу молодым подающим надежды лейтенантом. Служил на Камчатке, охраняя Тихоокеанское побережье от (не дай бог!) непрошенных гостей: шпионов, диверсантов, всяких «боевых пловцов». Он их, правда, так и не увидел ни разу. Но служил честно. Служил, служил… И дослужился до капитана. Стал начальником заставы. Не особо напрягался, был на хорошем счету – благо край богатый: рыба, икра, крабы… И все бы у него было хорошо. Но страсть, охотничья страсть, его погубила.

Как-то, пробираясь на ружейный выстрел к заветному озерцу с гусями, утопил Шура ГТС [18].

Ну, утопил, да и хрен бы с ним! С ГэТээСом в смысле. Ан нет! Не может наш советский офицер-пограничник ждать милостей от природы! Решил Денисыч ГТС спасти. Вытащить из болота. Пригнал БэТээР. А когда трос цепляли – утонул солдат… Шура честно попытался спасти и его… Но… То ли от холода, то ли на нервной почве – ноги отнялись. Еле самого вытащили. С тех пор и семенит…

Командование отряда Шурину настойчивость по спасению утопающих не оценило. Не вникло. Не вошло в положение… Командованию «обрубилась» академия Генштаба. Труп. ЧП. Приказ по войскам. Разбирай чемоданы. Объясняй укоряющим глазам жены, что есть один полудурок… Орясина, урод, кретин безмозглый…

– Что у вас вместо головы??? Вещмешок? У вас, капитан, мозги есть? Вам что, заставских кур не хватало? Гусей ему захотелось!… Вы – убийца!!! Вам бы руки оторвать и в ж… В задницу засунуть! Ну, вот куда вас теперь? За баню и расстрелять?!

– Товарищ полковник, виноват! Ну что мне, застрелиться, повеситься???

– Я те застрелюсь, блядь! Я тебя сам застрелю! Повешу на осине! Виноват?!! Вам Родина людей доверила!!! Детский сад… Скотина. Охотничек! Хантер, еб-т! Да вас к людям… Да вас к границе на выстрел, на предельную дальность обнаружения низколетящих целей, на полет баллистической ракеты нельзя подпускать! Да я Вам… Вас… да я ТЕБЯ с говном съем! Без соли! Без сахара!! Просто так, в сухомятку!!! Вот тебе академия, вот! ВИДЕЛ? Всё – в тыл! До пенсии! Слышите – до П-Е-Н-С-И-И! Считать лопаты, портянки… Все! Пошел вон…

И Шуру «сослали». В тыл. В пограничное училище. Но, видимо, сочтя, что наказали достаточно – личный состав все-таки доверили.

И вот Шура, выпустив уже одно поколение курсантов, принял наш взвод. И сразу как-то решил, что взвод будет отличным. С чего он это взял – не знаю. Может, мы ему понравились? Может, посоветовал кто? А может, решил дослужиться до ротного. Сам. Ну, все-таки майорская должность. Не знаю. Но решение было принято. А настоящий командир своих решений не меняет…

4.30 утра… Морозно – минус двадцать два. Мы в полной боевой выкладке бежим по Можайскому шоссе. Денисыч – рядом. Семенит себе в шинелке, портупейке и хромовых сапожках. С легким попукиванием…

– Как там, у Тютчева вроде – «Залупой красной солнце встало…»? А? Ладно… Подводим итоги за неделю… Ну что, взвод, будем еще «двойки-тройки» получать?!!

– Бу-буб-у… сука… бля…

– Понял! Взвод, газы!

Раз-два-три, раз-два-три… Сколько отмотали? Судя по ориентирам – «трешка»… Это только начало… Раз, два, три…

– Рассказываю анекдот: дочка приходит к маме и говорит: «Мама, покажи мне слоников. Какие они?» Мама отвечает: «Я не знаю. Ты, доченька, вот чего. Ты сходи лучше к папе на заставу. Папа у нас все знает…» Ну, она приходит к отцу на заставу и говорит: «Папа, папа, а покажи мне слоников!» А папа: «Застава, газы!»… Шаров!

– И-й-я!

Колю два дня назад застукали в «художке» за распитием спиртных напитков. Еле отмазали от отчисления…

– У вас в роду алкоголиков не было? А? Как там? Водочка-то выходит??? Нет? У? Не слышу!

– Бу-бу… тьфу, еп мать… сам ты…

– Понял! Взвод, вспышка справа!!

Хлоп! И вот уже на шоссе лежит стадо «боевых слонов». Редкие утренние авто шарахаются в стороны к обочинам при виде такой картины. Бред…

– Взвод, вс-ст-ать! Противогазы снять – отбой, газы! Бе-г-о-ом марш!

Раз-два-три, раз-два-три… Автомат на шею… Нет, так еще хуже. Противогаз по яйцам бьет, сука. Вещмешок последний раз херово уложил – котелок ребром уперся между лопаток. О, Ару уже на буксир взяли. Ага, вот и переезд. «Пятерочка» уже есть. Разворачиваемся, ждем «раненых»… Отплевались, отсморкались, откашлялись…

– Алавердян! Когда научишься постель заправлять?

Шуре намедни комбат вдул за бардак в спальном.

– Та-а-а-р-щ ка-пи-тан, а я при чем, да? Деканосидзе спросите, да, ну?… Казик, гёт варан… Кунем ворот…

– Понял! Взвод, справа у дороги 100 метров, к бою!!!

Война. Снегу по уши. Атакуем… Уничтожаем… Выползаем на шоссе… Бегом марш! Денисыч лучится румянцем во всю щеку. Педагог. Ушинский, Песталоцци и Шура…

А мы потом, после чистого «червончика», полдня спим на занятиях, рисуя в конспектах диаграммы сна и роняя слюни на пол. Остальные взвода хихикают. Они еще не знают, глупые гиббоны, что их командиры уже взяли на вооружение наш «Великий почин»…

– Третий взвод! Знаете, товарищи курсанты, с это… был такой великий педагог, Сухомлин…

– Не Сухомлин, а Сухомлинский, товарищ капитан. Сухомлин – это курсант с пятого взвода…

Женя, Женя, ну кто тебя вечно за язык тянет… Нарвешься…

Шура хмыкнул, помотал головой, но… не стал отвлекаться.

– Ну так вот, товарищи курсанты! Я вот тут думаю… Что-то я тут «с-этовался» совсем с вами, стою вот сейчас перед ДИаЛЕММОЙ…

– Перед ДИЛЕММОЙ, товарищ капитан…

Что-то щелкнуло в голове, хрустнуло так…

– Ну в отношении ВАС, то-ва-рищ Бо-ро-вик, я перед ДИаЛЕММОЙ не стою – два наряда вне очереди!…

Надо отдать должное – вы будете смеяться, но за первый курс наш взвод стал отличным! И на втором, когда старый ротный уходил в академию – Шура остался временно исполняющим обязанности командира роты.

«Ему ЕЩЕ ТОЛЬКО сорок один, а, смотрите, смотрите – он УЖЕ целый капитан! Карьерист, однако…» И тут, вот оно, Фортуна! Нашему «вечному» капитану, «засветил», забрезжил МАЙОР…

Мечты, мечты… Как он старался! Да только судьбу не обманешь. «Фортуна нон пенис, ин манус но реципи…» За первые два месяца его ВрИО, временного исполнения обязанностей, рота дала 37 пьянок. Времена были суровые, андроповские. Сколько пьянок – столько отчисленных. Этого Шуре комбат не простил… Денисыча «сослали» в батальон обеспечения. Уже навсегда. До пенсии… А мы потом, до самого выпуска, уже были только отличным взводом.

На выпуске он стоял не в нашем строю. Он вообще не стоял в строю.

Он стоял в гостевых рядах, и, улыбаясь, махал нам рукой…

Ту-ту-ту-ту-ту-ту-ту…

Через двадцать лет мы встречались на встрече выпускников нашего батальона. Были все курсовые офицеры. Комбат, ротные. Был и Шура. Увидев группу выпускников третьего взвода, подошел к «своим»: